Владимир Гурвич - Дожить до любви

– Свет, но я уже остыл. Может, приедешь?

– Так вот я и звоню, что есть такая возможность. Мой уехал в командировку на несколько дней. Так что я в полном твоем распоряжении.

– Отлично. Так, когда ты сможешь приехать? – Виталий мысленно взмолился, чтобы Света приехала ближе к вечеру. Чего бы там не было, но вчерашний крутой загул давал о себе знать.

– Да, хоть сейчас, если ты не против.

– Ты же знаешь, что я только за. Приезжай, сейчас же, – Виталий постарался изобразить нетерпение и, судя по тому, как обрадовалась Света, понял, что ему это удалось. Хотя, он с удовольствием бы отложил свидание. Тело его еще плохо слушалось, и голова раскалывалась на части. Но отказывать Свете ему не хотелось. Мало ли что ей взбредет на ум. Ведь они не виделись уже довольно долго. Пусть она думает, что все это время он просто сгорал от нетерпения увидеть ее.

– Хорошо. Примерно через час я буду у тебя.

– Ну, давай. Жду, – швырнув трубку, Виталий пошел в ванну. К приходу Светы надо было срочно привести себя в порядок.

Векшина постаралась, как можно удобней устроиться на жестком маленьком диванчике в гостиной Кравцова, но это оказалось не так-то легко. Похоже, этот диван предназначался исключительно для того, чтобы на нем сидели. Да и то только два человека.

Векшина окинула взглядом комнату. Картина, открывшаяся ее взору не оставляла сомнений в том, что это логово холостяка. Павел как будто нарочно выпячивал эту особенность своего жилища. Нет, здесь не было грязно, нигде не было видно разбросанных вещей, но когда Кравцов привел Векшину сюда первый раз, ей сразу же бросился в глаза откровенно подчеркнутый минимализм обстановки. Диван, стол, два стула, телевизор – и все. Заглянув в спальню, Векшина обнаружила еще меньшее разнообразие. Все убранство комнаты составляли платяной шкаф да разборная тахта, которая теперь разбиралась исключительно по случаю прихода Векшиной. Все остальное время она была в собранном состоянии. Для Векшиной оставалось загадкой, как помещался на этой односпальной лежанке ее крепкий мускулистый хозяин. Когда Векшина спросила однажды об этом у самого Кравцова, то услышала в ответ, что для него гораздо важнее иметь вокруг себя, как можно больше свободного пространства, нежели разнообразие мебели. Выяснилось также, что он вообще долгое время спал на полу по случаю отсутствия кровати, как таковой. А тахту приобрел после долгих уговоров его предыдущей подруги, которой не нравилось заниматься любовью в таких некомфортных условиях. Векшина, привыкшая ценить в окружающих ее вещах в первую очередь удобство и комфорт, была очень удивлена таким убежденным аскетизмом Кравцова. Но, в конце концов, решила – они свободные люди и каждый живет так, как считает нужным. Пусть ее друг был совсем не притязательным в быту, зато он отлично готовил. Вот и сейчас, пригласив Векшину в гости, он первым делом предложил ей отдохнуть, а сам занялся ужином. Векшина не возражала. Она чертовски уставала последнее время, да и что скрывать – готовить она не любила.

Из кухни повеяло чем-то вкусненьким. Несмотря на усталость, Векшина заставила себя подняться и пройти к месту приготовления пищи.

– Может тебе все-таки чем-нибудь помочь? – решила она спросить для приличия, в глубине души надеясь на то, что ее все же избавят от этой участи.

– Ни в коем случае, – решительно возразил Кравцов. – Ты сегодня моя гостья и я, как гостеприимный хозяин должен накормить тебя ужином.

– Вообще-то кормить ужином это традиционно женская обязанность. Тебя это не смущает? – ей вдруг захотелось узнать, как он относится к женщинам, пренебрегающим общепринятым распределением ролей в обществе.

– В данный момент нет, – ответил Кравцов. Надеюсь, мы еще вспомним об этой замечательной традиции. Но сегодня будем ее нарушать. Ты ведь не против?

– Я только за, а если говорить честно, то я бы с удовольствием согласилась нарушать эту традицию, как можно чаще. – Почему-то именно сейчас ей захотелось раскрыть все свои карты.

– Ты не любишь готовить? – это признание оказалось для Кравцова неожиданным. Нельзя сказать, чтобы он и раньше не замечал этого ее нежелания. Оно давно уже бросилось ему в глаза, но до их пор списывал это на постоянную усталость и нехватку времени.

– Стыдно в этом признаться, но это так, – подтвердила Векшина его догадку. На самом деле она вовсе не стыдилась этого. Но сейчас, перехватив в его взгляде ничем неприкрытое разочарование, постаралась смягчить действие своих слов мнимой стыдливостью.

– Ты просто слишком много работаешь, – Кравцов поставил тарелки на стол и пригласил Векшину садиться. – Женщине не положено столько работать.

– По уставу что ли? – усмехнулась Векшина.

– По природе, по ее женскому назначению.

По тону его голоса, по тому, каким сосредоточенным стал его взгляд, Векшина поняла, что задела важную для него тему. Интуиция ей подсказывала, что лучше бы сейчас свернуть этот разговор и перевести его на другие, более безопасные рельсы. Но с другой стороны, почему она должна скрывать свои убеждения? Пусть лучше он узнает о них сейчас.

– И в чем же оно, по-твоему? – ответила она с вызовом, – сидеть, как проклятой, у плиты?

– Это не по-моему, это по жизни так. Женщина, в первую очередь жена, мать, хорошая хозяйка в доме.

– Пока я еще ничья ни жена, ни мать. Поэтому я спокойно могу заняться любимым делом. Мне кажется, что именно в нем и есть мое главное предназначение.

Кравцов почувствовал, что задел ее за живое, но ведь и она его тоже. Он уже давно решил про себя, что эта женщина станет его женой. И вдруг выясняется, что главным в ее жизни оказывается не он, а ее дело.

– Ты пока не знала ничего, кроме работы, поэтому так и рассуждаешь, – Кравцов решил довести эту тему до ее логического завершения.

– Ну, почему. Мое дело – это мое детище и мой супруг одновременно. Так, что можно сказать, что я и мать и жена. И мне хорошо знакомы и чувство долга и мера ответственности за то дело, в которое я вкладываю всю душу.

– Вот как? – Его опять неприятно кольнули ее слова. – Значит, всем сердцем и душой ты принадлежишь своему делу. Ну, а для меня там осталось хоть немножечко места?

– И ты еще спрашиваешь об этом! Ты же знаешь, как мне хорошо с тобой. От ее слов повеяло такой душевностью, что Кравцова сразу отпустило. Возникшее было между ними легкое напряжение, куда-то исчезло.

– Тебе было бы еще лучше, если бы мы видели друг друга гораздо чаще.

– Это не проблема. Поедем, отдохнем, как собирались. Будем каждый день вместе. Только придется подождать немного. Вот разберусь со своими делами, так сразу же и в путь.

– А я не хочу больше ждать. – Кравцов решил, что сейчас настал тот самый момент, когда он скажет о главном. Она должна знать, что он настроен самым серьезным образом, – Ведь есть и другие способы быть вместе каждый день… Саш, давай поженимся. Как ты на это смотришь?