Людмила Толмачева - Школа нашей любви

– Мне кажется, что не очень, – ответил за нее Петя. – То ругаетесь, то молчите, будто в упор не видите друг друга. С вами сидеть в одной комнате – все равно что в трансформаторной будке жить.

– Значит, осуждаешь меня?

Лида выключила газ, повернулась к сыну. Юноша сосредоточенно жевал, запивая молоком, и старался не поднимать глаза. Лида словно впервые видела его острые скулы, мальчишески тонкую шею с родинкой возле уха, всю его длинную нескладную фигуру, согнутую над кухонным столом.

Как он вытянулся за этот год, как изменился! Но главные изменения произошли внутри. Он стал больше видеть и понимать, многое подвергать сомнению.

Лида села напротив сына, машинально потянулась к блюду с оладьями, взяла первый попавшийся, надкусила.

– Петь, я знаю, ты осуждаешь меня. Наверное, это естественно в твоем возрасте. Тебе хочется мира в семье. Чтобы я уважала твоего отца… Но уважение надо заслужить…

– Только без нравоучений! – воскликнул Петя и резко отставил стакан. – Терпеть не могу эту нудятину! Хватит с меня нашей классной, еще ты… Я без тебя знаю, кого и за что уважать!

– Ну и прекрасно, – как можно спокойнее произнесла Лида, хотя в душе у нее все перевернулось.

– Что прекрасно? – вновь взорвался юноша. – Что я не уважаю своих родителей? Что не могу позвать к себе друзей? Мне стыдно перед тем же Димоном… Да, стыдно, что мои родаки как волки смотрят друг на друга. А! Чего там базарить!

Он вскочил, ринулся к двери, но Лида успела схватить его руку и силой удержать возле себя.

– Постой. Послушай меня, – сдавленно попросила она. – Я не заметила, как ты вырос, как повзрослел. Ну, не всем родителям дается мудрость. Так бывает. Не суди строго.

Твой максимализм…

– Да при чем тут ваш идиотский максимализм? – с недетской горечью отмахнулся Петя. – Мама, ты же взрослый человек. И даже с высшим образованием. Неужели тебе надо разжевывать простые истины?

– К-какие и-истины? – впервые в своей жизни заикалась Лида, глядя снизу вверх, на ставшего еще выше сына.

– Простые, мама, – устало выдохнул он. – Не мир нужен нашей семье, и даже не пресловутое уважение, а любовь и тепло. Поняла? Душевное тепло!

Он выдернул свою руку и пошел в свою комнату.

Оглушенная, она тупо смотрела в перспективу коридора, где за поворотом давно исчезла фигура сына. Вдруг из Петиной комнаты зазвучала музыка. Будто магнитом тянула к себе незнакомая мелодия. Неосознанно пошла мать к сыновней комнате, на эти волнующие звуки. У закрытой двери она остановилась, и в этот миг музыка оборвалась. Раздался Петин голос, бодрый, невозмутимый, словно и не было тяжелого разговора с матерью:

– Алле, Димоха! Привет! Я чо звоню – задачи решил? Ну ты даешь! Ладно, завтра перепру. Слушай, что за туса завтра наклевывается? Да? По поводу? И чо? Идем? Ну. А то!

Петина речь состояла в основном из сленга и междометий. Лида, пожав плечами, направилась к креслу, чтобы немного отдохнуть у телевизора, но вдруг услышала совсем уж невероятное – Петя читал стихи. Застыв на месте, мать жадно вслушивалась в ломающийся голос сына:

После паузы – очевидно, Петя слушал своего друга – до Лидиного слуха донеслись смех и реплика, заставившая мать надолго задуматься:

– Кончай, Димоха. Какие наши годы. Через десять лет она состариться, вот тогда посмотрим, что важнее: фигура или интеллект. Про ее IQ знают все. Хорош, не буду. Но ты трезво посмотри: где ты и где она. Ты, Димон, к тридцатнику профессором станешь, а она в тираж выйдет, глянец-то сойдет… Лады… уже заткнулся. Ну, бывай.

Сквозь глухой обволакивающий гул торгового центра до нее не сразу дошел его голос. Сердце пропустило удар и учащенно забилось, когда она, оторвавшись от витрины с молочными продуктами, подняла голову и увидела Евгения.

– Женя? Привет! А я слышу – вроде кто-то зовет, но думаю – показалось.

– Здравствуй! Вот, решил наполнить холодильник. У меня там одна мышь, и та…

– Ой, не продолжай. Я их боюсь.

Они стояли друг против друга, разделенные длинной витриной, и молчали. В его взгляде читались ласка, вопрос и надежда, в ее – непокорность, быть может, готовая сдать позиции, и что-то еще, непонятное ему, но очень женственное и манящее.

– Лид, ты не уходи, я сейчас подойду, – попросил Евгений.

– Хорошо, – прозвучал ее снисходительный ответ.

Она сделала вид, что выбирает товар, пока он огибал эту проклятую шеренгу ларей, и лишь искоса взглянула на него, запыхавшегося от быстрой ходьбы и, должно быть, волнения.

– У тебя пустая корзина, – заметила она.

– Ну, да. А я… Это… Даже не знаю, что взять. Скоропортящееся – нет смысла, а так…

– Могу посоветовать, если не возражаешь.

– Буду очень признателен.

– Тогда начнем с консервов, – слегка назидательно, как с нерадивым учеником, заговорила Лида и первой направилась к стеллажам, пестревшим мозаикой из тысячи банок всех калибров и форм.

– Так, рыбные консервы, – кокетливо взмахнула рукой Лида. – Пожалуй, две банки тунца тебе не помешают.

– И я так думаю, – заулыбался Евгений, похоже, уже справившийся с волнением.

– Сардины тоже хороши, – добавила Лида и уверенно сняла с полки пару банок.

– Я бы и от бычков в томате не отказался.

– Отличный закусон? – усмехнулась она, вспомнив знаменитый номер Райкина.

– Ты не поверишь, – подыграл ей бывший одноклассник, складывая в корзину железные банки с бычками.

– А теперь перейдем к овощным консервам, – командовала, вошедшая во вкус, Лида.

– С такой помощницей я готов перейти куда угодно.

– Вот, к примеру, зеленый горошек, – продолжала Лида, словно не заметив его двусмысленного комплимента. – Это просто кладезь витамина цэ. К тому же он универсален – подходит ко всем салатам и может использоваться как самостоятельное блюдо.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.