Ирада Нури - Портрет моей души

Заметив мою реакцию, экономка объяснила:

– Не волнуйтесь, милочка, у всех, кто впервые посещает Уиндмор-холл, портрет первого графа Уиндмора вызывает подобное ощущение. Он слишком реалистичен, не находите?

Мне трудно было судить о его реалистичности с такого расстояния, да, если честно и не хотелось. Решив, что если мы купим особняк, то обязательно, в первую очередь избавимся от портрета, я перевела взгляд на широкий холл, и огромные витражи, установленные в широких окнах наверху.

Чувство, что за нами наблюдают, не покидало меня ни на минуту. Закончив осмотр первого этажа, мы стали подниматься по лестнице. Не выдержав, я остановилась возле портрета, и набравшись мужества, подняла глаза вверх.

Портрет был большим, метра два, может, больше. Прямо в центре, среди великолепного интерьера тех времён, был изображён очень высокий и крупный мужчина.

Портрет был настолько реалистичным, что, не видя я даты "1775" в левом нижнем углу, решила бы, что передо мной чуть состаренная цветная фотография. Несмотря на моду тех времён, граф Уиндморский был изображён без обязательного напудренного парика. Его тёмные волосы были зачёсаны назад, и, насколько я могла судить, были схвачены чёрной шёлковой лентой, кончик которой был виден над плечом. Одет он был в чёрный сюртук, и такого же цвета… кажется такие штаны назывались панталонами. Белоснежную рубашку украшал повязанный на шее жемчужно-серый аскотский галстук, украшенный золотой булавкой с огромной чёрной жемчужиной, украшенной россыпью мелких бриллиантов.

Несмотря на изысканный наряд, мужчина вовсе не выглядел женственным и изнеженным. Напротив, судя по рельефам мышц, обтянутых тканью, это был мужчина огромной физической силы.

Он был изображён стоящим в полный рост. Правая рука была просунута за отворот сюртука, а левая – чуть поднятая, повисла в воздухе. Художник постарался изобразить его так, будто бы хотел поймать в движении.

Закончив созерцать одежды, я посмотрела на его лицо. И оно поразило меня. Высокий, чистый лоб, тёмные, чуть сведённые брови. И под ними – потрясающие темно-синие глаза, словно живые уставившиеся прямо на меня.

Браво художнику! Будь он жив сейчас, наверняка бы грёб деньги лопатой за свой невероятный талант. То, как он в конце восемнадцатого века изобразил глаза, заслуживало самой высокой похвалы.

Прямой классический нос и чуть поджатые, красиво очерченные губы над волевым подбородком, подчёркивали красоту мужественного лица, принадлежащее скорее пирату, нежели светскому человеку.

– Милая, не стоит так глазеть на покойника, который умер за много столетий до твоего рождения, – вернул меня к действительности голос Стивена.

Он прав. Действительно не стоит глазеть на портрет, от которого вскоре избавимся.

Переведя взгляд на миссис Паркер, я кивнула, давая понять, что готова к дальнейшей экскурсии по дому.

* * * * *

Он был вынужден смотреть на то, как в дом вновь вошли чужаки. Проклятье! Они появлялись и исчезали, со страшной скоростью покупая и продавая дом, как будто имели на то право.

"Мой дом!"– хотел заорать он, – "Я его единственный законный хозяин!"– но, его всё равно бы никто не услышал.

Проклятая Серина всё предусмотрела. По её приказу, портрет был установлен так, чтобы он мог видеть всё, что происходит в доме. Он видел, как всё, что ему принадлежало, постепенно сменялось новой, безвкусной мебелью, вульгарным занавесями. Теперь почти никто не зажигал свечей. В замке были установлены электричество и водопровод.

Всех этих людишек привлекала чересчур низкая цена за такое великолепное поместье, но никто не смог прожить в нём больше семи лет. Подпитываемые россказнями о нечистой силе, обитающей в замке, эти пустоголовые идиоты шарахались от каждой тени.

А женщины… Глупые гусыни, считающие его сосредоточием зла, они проводили спиритические сеансы, пытаясь вызвать его дух, и узнать о спрятанных им несметных богатствах. В своих попытках пойти дальше остальных, они нагишом разгуливали перед портретом, пытаясь заставить злой дух, обитающий в нём прийти и соединиться с ними.

Дуры! Неудивительно, что очень скоро все они заканчивали свои жизни в сумасшедшем доме. Мужья же, не вынесшие бремени утраты, пытались в срочном порядке, как можно дешевле продать, и избавиться от проклятого дома.

Так, роскошная усадьба постоянно падала в цене, и всё больше обрастала слухами.

Глава 4

За невозможностью заняться чем-то другим, Дуэйн скучающе наблюдал за новичками.

Хм, какой странный акцент. В его времена, ни один уважающий англичанин, не стал бы так коверкать родной язык. Это же надо, говорят так, будто набрали полный рот горячей каши.

Экономка спросила пару о погоде в Америке.

"Так они американцы. Что же, это всё объясняет. Колонистам свойственно искажать всё, что было создано другими".

Дуэйн посмотрел на мужчину: "Что же, мужик, как мужик, ничего интересного. Рост выше среднего, тело тренированное, типичный джентри. Возможно, торговец или меняла. Никакой породы".

Потеряв интерес к мужчине, он перевёл взгляд на его спутницу.

"Боже правый, вот теперь слухи будут вполне оправданны. В усадьбе поселилось настоящее привидение".

А как иначе назвать ту, лишённую телесной оболочки тень? Девушка была очень юной, и слишком худенькой. "Чахоточная, наверное", – подумал он. Бледная, почти прозрачная кожа, из-под которой проглядывали голубые вены. Длинные, очень густые чёрные волосы, чересчур тяжёлые для её тоненькой шейки, были заплетены в тугую косу и спускались по спине чуть ниже пояса. В каком-то длинном бесформенном балахоне, кутаясь в серую шерстяную шаль, она казалось не шла, а парила над землёй. Привидение и есть!

Они стали подниматься по лестнице, чтобы осмотреть верхние этажи. К его удивлению, "призрак" не проплыл мимо, а остановился прямо напротив него. Всё, что ему было видно с высоты его роста, так это низко склонённая головка и скорбно опущенные худенькие плечики.

Но вот, она подняла голову, пытаясь разглядеть его лицо, и Дуэйн уставился в огромные, бездонные озёра её ярко васильковых глаз. Несмотря на страшную худобу и фиолетовые круги под глазами, девушка была потрясающе красивой. Чёрные волосы оттеняли белоснежную кожу и синеву глаз незнакомки, в которых застыла такая скорбь, которой Дуэйну никогда впредь видеть не доводилось. Он почувствовал, как ледяная волна прошлась по его позвоночнику. Кто мог обидеть эту девочку так, чтобы лишить её жизненной силы?

Спутник позвал её, и она отвела глаза. Они пошли дальше, а Дуэйн продолжал стоять на своём месте, и ошеломлённо смотреть им вслед.

Теперь, его отчего-то стало интересовать, купят ли они дом? Захотят ли остаться в нём? Он изо всех сил напрягал слух, пытаясь расслышать доносящиеся до него обрывки фраз.