Жанна Юзвик - Я изменю свою судьбу или месть – блюдо, которое подается холодным

Санитар, мужчина лет тридцати, был огромного роста с непропорционально маленькой головой, и внешне сильно напоминал гориллу. Но, несмотря на отталкивающую внешность, человеком был добрым и даже где-то сентиментальным. На протяжении пяти лет он ничем себя не замарал в глазах Кольцова, исправно нёс свою нелёгкую службу, выполнял разные поручения доктора, в том числе деликатные. Была у Василия только одна страсть, к выпивке, выпив, он становился непредсказуемым, что в сочетании с его силой, делало его опасным. Когда Николай Петрович помог ему, он клятвенно заверил его, что пьянству – бой, и держал слово все эти годы. Но сегодня он встретился со старым другом, которого не видел много лет, и не сдержался, выпил, и теперь ему очень хотелось сделать доброе дело, помочь кому-нибудь, утешить. Проверив все двери, этажи, он принялся мыть полы. Когда он добрался до палаты Люды, то услышал из-за двери плач. Сердце кольнула жалость, санитар открыл дверь и вошёл.

До этого момента Люда не видела Василия, когда палаты убирались, больных выводили и запирали в помещении, которое служило так же карцером, поочерёдно каждую палату. Этим занималась медсестра. Когда палата была убрана, жильцов водворяли на место, и так все палаты. В женском отделении старались не держать мужчин, многие больные были сексуально озабочены, и приходилось очень строго следить за их поведением. Люда сидела и плакала, с того момента как к ней вернулась память и осознание происшедшего, слезы её практически не высыхали. Когда она увидела санитара, то испуганно замерла. Василий закрыл дверь на ключ, и присел к девушке на кровать:

– Ну, что ты? Не плачь, ты такая красивая. Чем тебе помочь?

И протянул руку, желая погладить девушку по голове. Санитар не хотел ничего дурного, он просто хотел утешить, но в момент, когда огромная волосатая ручища, потянулась к ней, у Люды в голове как будто взорвалась бомба. Молниеносным движением, она вонзила ему прямо в глаз карандаш, который был зажат у неё в руке. Смерть наступила мгновенно.

Когда утром, открыла дверь медсестра, женщина, которая пятнадцать лет проработала с психически больными людьми, она едва сама не потеряла рассудок. Василия как будто истерзал дикий зверь, его плоть была вырвана кусками, вокруг все было в крови, и среди всего этого ужаса Шаховская Людмила, сидя на полу у стены, улыбаясь, напевала песенку. Медсестра Тамара Сергеевна, быстро закрыла дверь, и помчалась в туалет. Её рвало и выворачивало наизнанку, такого ужаса она не видела никогда. Наконец, ей немного полегчало, и она позвонила Кольцову:

– Николай Петрович, у нас ЧП. Срочно приезжайте.

– Что случилось, Тома?

– Любимица ваша таких дел натворила, теперь не отмоемся.

– Никому ничего не говори, я скоро буду.

Когда прибывший Кольцов увидел то, что натворила Люда, он стал быстро раздавать указания. Шаховскую напичкали лекарствами, отмыли и отправили в другую палату. Все привели в порядок и, решив дружно, что Василию уже всё равно, свалили всю вину на него. Якобы он сам принёс с собой злосчастный карандаш, и видимо стал домогаться девушку. Николай Петрович был огорчён, ведь он самонадеянно думал, что справился с болезнью девушки, а теперь придётся выкручиваться перед начальством.

Да и Шаховскую ему было жаль, теперь ей долго придётся пробыть в этих стенах. Кольцову повезло, расследование провели кое-как, виноватым, посчитали санитара, а девушку пришлось перевести в «буйное отделение» и изолировать. Она опять была одна, и большую часть спала одурманенная средствами, которые ей стали в избытке колоть. Люда осталась одна в своём мире, и возможно ей там было лучше, поскольку в этот мир она не торопилась возвращаться. И Николай Петрович назначив ей щадящее лечение, оставил её на время в покое.

У Веры Ивановны и отца Елисея, дела продвигались успешно. Старику помогали с одной стороны, женщине с другой, и в итоге совместные действия сторон, дали хорошие результаты.

У молодой женщины, которая приходила молиться к Отцу Елисею, отец был секретарём обкома, и она имела на него большое влияние. Судьба женщины не сложилась, она любила женатого мужчину, который был счастлив в браке, и поэтому шансов у неё не было никаких. Эта любовь буквально сжигала её изнутри, и если бы не нашла она утешения в молитвах и беседах с отцом Елисеем, то скорее всего наложила бы на себя руки. Отец Ани знал, что её спасло и, хотя был коммунистом, не имел ничего против церкви, он был счастлив, что дочь стала отходить от своей страсти и снова начала улыбаться. Когда дочь рассказала о том, что люди, которые помогли ей, хотят восстановить Белореченский монастырь, он обещал помочь. А Кольцов, со своей стороны, желая обогатиться за чужой счёт, тоже развил бурную деятельность. Вере Ивановне, он пока решил не говорить, что случилось с Людой, да она и не спрашивала, казалось, она забыла о дочери.

Прошло два года. Дом престарелых был открыт, отец Елисей, видя, что мечта его сбывается, успокоился и почил в бозе, перед смертью произведя Веру Ивановну в сан игуменьи, теперь она стала матушка Филарета. Кольцов решил заняться шантажом, но не преуспел на этом поприще, да и ни на каком другом тоже, разбился на машине, кто-то аккуратно перерезал на его машине тормозной шланг. Так золотой телец сгубил весьма перспективного доктора. Матушка Филарета, привела в порядок жилые помещения, на это ушло много, да плюс взятки, и не заметила, как золотой запас отца Елисея подошёл к концу. Пока у неё проживало семь старушек, но добровольных помощников было много, вопрос упирался в деньги.

Нужно было отреставрировать церковь, часовню и многое другое и матушка ломала голову, где найти финансы. И вот однажды ей приснился сон, как будто сошла к ней Божья матерь и поманила её за собой. Она послушно пошла и, войдя в старую часовню Богородица, нажав выступ в дальнем углу, показала матушке открывшийся коридор. «Здесь найдёшь ты то, что тебе нужно», – сказала она и исчезла. Матушка проснулась в холодном поту и, призвав свою помощницу Анну, рассказала ей свой сон.

– Не иначе, матушка, вещий сон ты видела, погоди, наступит утро, сходим в часовню, – в раздумье сказала Анна.

Утром, едва дождавшись рассвета, они взяли с собой фонарь и отправились в часовню. Их изумлению, когда выступ сработал и камень, сдвинувшись, открыл вход в коридор, не было предела. Они зажгли фонарь и осторожно двинулись вперёд, коридор уходил вниз и несколько раз поворачивал в разные стороны. Пахло сыростью, и на головы капала вода, но женщины смело шли всё дальше и дальше, и вот, наконец, они вышли в просторное помещение. Откуда-то сверху пробивался свет, и фонарь можно было выключить. Вдоль стен, стояли какие-то деревянные ящики, когда Вера Ивановна открыла один из них, она не смогла сдержать крика: