Наталья Медведская - Жизнь длиною в лето. Часть 2

– Один отпуск берет так, другой за свой счёт.

Кармель уложила пустую банку в целлофановый пакет.

– Завтра поеду в город за хлебом и выброшу мусор, у меня уже немало скопилось. Ну что, пошли дальше?

– Купи мне пару пальчиковых батареек, – попросил Сашок, затаптывая последние искры огня.

***

Птицын вытер пот рукой, оставляя грязный след на лбу.

– Петрович, кажется, все ящики вытащили. Фотокор оказался за ящиками, кобура под наган пустая, от «лейки» 9остались только стёкла в объективе, корпус почти рассыпался.

– Про оружие придётся в милицию сообщить. Собирайтесь ребята, – приказал Игорь Петрович. – Выдвигаемся. Все боеприпасы сразу не унесём. Возьмём сколько сможем. Закончим завтра. И так сегодня без обеда остались.

Марина посмотрела на ящики с гранатами, винтовками, и её охватило дурное предчувствие. Когда ребята убрали поваленные деревья, сняли верхний слой дерна, обнажились почерневшие брёвна. Ещё пару часов искали вход в блиндаж. Он обнаружился под завалом из трухлявых досок и земли. А дальше поисковиков ждал сюрприз. Часть блиндажа обвалилась от взрыва, видимо, похоронив под собой радиста и лейтенанта, если верить Кармель. Половина блиндажа прекрасно сохранилась, и здесь обнаружились ящики с боеприпасами. Промасленные винтовки и гранаты чуть тронула ржа. Всё оружие в хорошем состоянии. Такого они ещё не находили. Фотокора нашли за ящиками, он до конца сжимал в руках свою «лейку». В расстёгнутой кобуре нагана не оказалось. Марина посмотрела на пластиковый мешок, в который упаковали останки корреспондента. «Вот ещё один вернулся из боя с беспамятством».

Путь назад показался уставшей девушке бесконечным, хотя она несла всего лишь пару титановых щупов. Ящики с оружием затащили в штабную палатку. Фотокор присоединился к остальным найденным солдатам возле креста. Феликс накрыл мешок еловыми лапами. Под такими же ветками уже лежали останки шестерых человек.

Пока привели себя в порядок, пришло время ужина. Поварихи разогревали не съеденный обед.

– Ну вот, сэкономили. Нам с Иркой повезло, – улыбнулась Лина, наливая гороховый суп Птицыну.

– Хотелось отрыть блиндаж побыстрее, только всё равно не успели. Завтра продолжим.

– А Сашок с новенькой ещё в лесу?

Сергей, откусив большой кусок хлеба, невнятно буркнул:

– Ага.

– Бедный мальчик. Уморит она его.

– Линка, ты ничего не попутала. Ха! Сашок голодным никогда не останется. Вспомни прошлым летом…

Лина улыбнулась. Сергей буркнул:

– Вот-вот. Нам бабки хлеба не дали, а Сашку борщом накормили. Вы бабы в любом возрасте красавчиков любите.

Феликс сел рядом с Птицыным.

– Это вы о ком?

Сергей наклонил тарелку, доедая суп.

– Да она тут Сашку пожалела.

Лина наклонилась к Феликсу.

– Ты с этой Кармель будешь картину рисовать?

Феликс посмотрел на девушку чуть рассерженно.

– Ты брала альбом? Я не разрешал смотреть наброски. В любом случае это моё личное дело.

Марина, которая до этого молча слушала разговор, вспыхнула:

– Получается, именно она будет Магдаленой. Никто из нас тебе не подошёл. Наверно, в ней ты сразу разглядел шлюху.

Тимур с любопытством глянул на друга, побелевшего от гнева.

–Я никому не разрешаю лезть в мои дела. Даже тебе, Мариша. Кстати, оскорблять человека за его спиной очень некрасиво. В Магдалене прежде всего должна сочетается чистота и женственность. Если тебе так любопытно, то да, мне идеально подходит внешность Кармель. В ней есть что-то библейское.

Тимур усмехнулся:

– Вернее, семитское. Она ведь еврейка.

Тимур вспомнил почти написанную картину друга. Выцветшее от зноя небо, обожжённая солнцем земля, камни. На переднем плане скрюченный ствол смоковницы, колючий кустарник. Разъярённая толпа окружила женщину, стоящую чуть на пригорке. В руках людей зажаты острые осколки камней, кажется, вот-вот и они полетят в несчастную. Феликс нарисовал всё, кроме лица женщины. Он долго не мог найти свою Магдалену. И вот, оказывается, нашёл – Кармель.

– По-моему, она не чистокровная еврейка, – чуть миролюбивее произнёс Феликс. – У неё русые волосы, светлая кожа и ещё что-то славянское проглядывает. На будущее, девочки, – просто попросите, я сам покажу.

– Извини, Феликс. Мы наводили порядок в палатке и нечаянно задели папку с рисунками, – объяснила Лина, отводя взгляд.

Феликс не стал доказывать, что папка никак не могла выпасть из-под подушки. Он терпеть не мог ссор.

– Да Бог с ней с внешностью Кармель, с её характером, главное, она помогает найти солдатиков. Вот это настоящее чудо! Только за это ей респект, – неожиданно заступилась за новенькую Лена. – Нет, правда. Я лично в шоке. Вы заметили, она всё время бормочет, словно с кем-то разговаривает. Мне кажется, она что-то скрывает.

– Интриги и заговоры плетет, – ехидно подсказал Тимур. – Скоро всех в жаб превратит.

– Так, ребята. Пару часиков на отдых и доделываем плац. Я сейчас включу генератор, можно подзарядить телефоны и ноуты.

Тимур достал ноутбук и телефон. Феликс протянул свою «Нокию».

– И мой поставь на подзарядку. Я к речке. Попишу немного.

– Можно взглянуть? – Тимур показал на папку с рисунками.

Феликс молча протянул наброски.

Лицо Кармель в профиль, пышные волосы развевает ветер. Лицо девушки в анфас. Улыбка чуть тронула красивые нежные губы: не полные и не узкие.

«Идеальные», – промелькнуло в голове Тимура.

На следующем рисунке Кармель стоит, прижав руки к груди. В глазах ужас и мольба, но голова гордо поднята, плечи расправлены.

– Ты ей польстил.

– Так я вижу свою Магдалену. Хочу попросить Кармель попозировать. Надеюсь, она не откажется.

Тимур хмыкнул:

– Какая девушка откажется от толики славы. Я с тобой. Поплаваю немного.

Возле речки Феликс установил мольберт и тотчас выпал из этого мира. Ему не мешало солнце, постепенно катившееся на запад, горячий ветер, и тучи надоедливых комаров. Тимур после купания лёг на полотенце и задремал.

Вечерело. Он шёл по лесу. Между деревьев мелькнул силуэт девушки. Он прибавил шаг и почти догнал Кармель, но вдруг земля дрогнула – во все стороны полетели комья земли и острые обломки деревьев. Он кинулся туда, где только что она стояла. На том месте зияла воронка. Чёрная влажная земля чавкала под ногами. Послышался стон. Он стал разгребать листву и ветки на краю воронки. Спутанные волосы Кармель потемнели от крови, а светлый странный наряд, похожий на балахон, даже не запачкался. Он поднял девушку на руки, её голова откинулась назад, обнажив изящную шею. Приложил ухо к груди и не услышал биения сердца. От тела Кармель пахло мускусом и потом. Этот запах взбудоражил всё его естество до основания ещё днём, а сейчас стал символом потери. Душу затопила боль.