Дора Коуст - В объятиях Снежного Короля

– Поздравила. Дальше что?

От неприкрытой грубости девица растерянно приоткрыла рот, но тут же пришла в себя. Нервничала – видел это по чуть дрожащим пальцам, по напряженным плечам.

– Я слышала, что вы собираетесь расформировать наше отделение… – начала она издалека, а я так и продолжал стоять, рассматривая вид за панорамным окном.

– Собираюсь.

– Не хотелось бы попасть под сокращение. – Улыбаясь, девица начала стягивать с плеч тонкие лямки платья.

Наблюдал за ней с некоторой ленью. Не девушка, всего лишь вещь, которая предпочитает, чтобы ею пользовались.

Сев передо мной на колени, вцепилась пальцами в домашние штаны. Член опалило ее дыханием, а напомаженные губы впились в яйца, заглатывая их, будто вот-вот собиралась сожрать.

Намотав волосы на кулак, вдалбливался, ничуть не желая девицу. Она прекрасно знала, на что шла, а потому лживо улыбалась, призывно стреляя глазками, из которых бежали неподдельные слезы.

– Пошла вон, – бросив девице платок, направился в душ. Да, теперь можно и позавтракать.

– А как же сокращение? – вопросила она жалобно.

– Как обычно. Все воздается по заслугам. И да… Скажи внизу, чтобы мне приготовили кофе.

Холодная вода остужала разгоряченную голову. Стоял, облокотившись ладонями о стекло. Вдох, выдох. Вдох, выдох.

Успокоившись, пришел к единственному правильному решению: пора линять. Нет, не только из этого дома, но и из семьи. Уже не мальчишеский поступок, но пока еще не мужской. Давно собирался пожить где-нибудь за пределами России, так что время пришло. Своя голова, свои руки, свои шишки и синяки.

Полотенце впитало влагу и легло на бедра. Так и вышел в темную спальню, где меня уже ждал кофе. Напольный светильник включился автоматически. Люблю, когда люди четко выполняют мои распоряжения.

Темные брюки, черная рубашка, носки и ботинки. Присев на кровать, оглядывал комнату, в которую уже точно не вернусь. В этом особняке прошло мое детство, но я никогда не любил его всей душой. Он казался мне холодным, чужим. Только эта комната несла тепло, хотя вскоре и она покроется налетом тишины.

– Твою мать. – Задумавшись, пролил кофе на рубашку.

Хреново, конечно, но не смертельно.

Сняв рубашку, отнес ее в ванную, а когда вернулся, обнаружил следующую гостью. Черт возьми, они решили устроить сегодня ко мне целое паломничество? Не удивлюсь, если там, за дверью, уже занимают очередь.

Секса не хотелось. Нет, серьезно, у меня были другие планы на этот вечер, но немного поиграть я вполне успевал. Напугать, а там и сама удерет.

Положив ладони на ее плечи, почувствовал ощутимую дрожь, но этого маловато. Погладив ее грудь, прямо поверх шубы, прошептал, едва касаясь уха:

– Я рад, что ты пришла ко мне.

Шуба упала к ее ногам, а я так и не мог понять, кто стоит передо мной, замерев у стеклянной двери, ведущей на балкон. Ее лицо скрывала серебряная маска, а тело – длинное вечернее платье. Лишь спина оставалась нагой – к ней я и прикоснулся, испытывая невообразимое удовлетворение от реакции девушки. Шумно дышала и вздрагивала в такт моей ласке.

– Очень красивое платье. А есть ли под ним белье?

Ждал, что вот-вот сбежит, но девушка не сдвинулась с места, словно туфли ее намертво приросли к полу. Откровенно наблюдал за ней через отражение в стекле. Рассматривала меня, а я рассматривал ее. Чуть приоткрытый рот навевал не самые целомудренные мысли. Наверняка красивая… А к черту. Друзья подождут.

Смотрел прямо в ее испуганные глаза, целуя плечо. Уже не сбежит. Не отпущу так просто.

– Очень красивое платье, но без него ты еще красивее…

Не скрывал своих намерений. Медленно раздевал, давая ей время привыкнуть к моим рукам, принять то, что сейчас произойдет. Не сопротивлялась. Нравилось, как реагирует ее тело. Нравилась та буря, что рождалась в ее взгляде прямо на моих глазах.

– Такая податливая… – сжав ее бедра, присел на одно колено.

Такая прекрасная, женственная, чарующая. Любовался каждым изгибом, каждым вдохом, даже ее дрожью. Член давно стал каменным, и я испытывал некоторое неудобство от того, что до сих пор не избавился от брюк, но хотелось потянуть время еще немного.

– У тебя ноги дрожат, – усмехнулся, оглаживая округлые ягодицы. – Хочу попробовать тебя на вкус. – Ее покорность вызывала желание укусить, как-то растормошить, вытянуть из нее злость или сопротивление, но девушка лишь сильнее прижалась к стеклу, молчаливо соглашаясь.

Ее глухой стон стал тем самым спуском. Тормоза слетели нахрен, оставляя разум где-то в другой вселенной. В той вселенной хорошие девочки катаются на розовых слониках и сосут леденцы на палочке. В этой вселенной – стонут и кричат, открываясь навстречу чужому языку.

– Горячая девочка… Такая чувственная…

Играл с ней, вырывая то тихие всхлипы, то громкие крики. Башню срывало от того, насколько узкой и горячей она оказалась внутри. Пытался сдержать себя, оттянуть последнюю точку, но то и дело ускорялся, забывая даже про то, где нахожусь. Видел только ее, чувствовал только ее, желал этого секса, а остальное смело катилось в хренову бездну.

Не сдерживал смеха, когда разочарованно стонала. Она желала сильнее, глубже, яростнее, а мне не хотелось отпускать ее так быстро. И повод появился.

Не люблю, когда барышни тянут на себя одеяло в сексе, но сейчас лишь ждал, когда оргазм закончится, чтобы наказать эту маленькую единоличницу. Видел, она устала, но это еще не конец.

– Наигралась, девочка?

Рванув ее к себе, хотел увидеть ее взгляд, но чертова маска помешала.

– Ты что делаешь? – просипела она, явно не ожидая, что ее последний оплот падет.

– Хочу видеть твое лицо, когда буду вырывать из тебя новые стоны.

Царапалась, извивалась, цеплялась за волосы, но не могла остановить. Врывался, крепко удерживая за ягодицы. Целовал ее губы, веки, щеки и лоб. Вдыхал аромат волос – чарующий, нежный, сладкий, едва уловимый – вдыхал глубже, чтобы насытиться, насладиться, но с каждым вдохом понимал, насколько мало. Мало только сейчас, мало только сегодня.

– Секс – это наслаждение для двоих. Запомни это. – Укладывал в постель, накрывая покрывалом. – Твою ж мать. – Светильник помог рассмотреть кровавые подтеки на внутренней стороне ее бедер, но ответить мне уже никто не мог. Девушка преспокойно спала.

Потянув за ленты на шее – единственную опору наряда, – медленно, томительно медленно спустил ткань, собирая ее на талии. Его теплые ладони изучали мое тело – естественно, понимала, что мужчина спутал меня с кем-то, но остановить это безумие была не в состоянии.

Чужие пальцы касались живота, вынуждая его подрагивать. Оглаживали грудь, намеренно задевая возбужденные горошины сосков. Очерчивали ключицы.