Дэлия Мор - Шаман

Со злости я перевернула разделочную доску, и она полетела на пол вместе с тарелкой. Остатки супа расплескались веером брызг. Как он меня раздражал! «Молчи, женщина! К ноге, женщина! Лежать, сидеть, стоять!» Он с человеком разговаривал, а не животное дрессировал. Что за паранойя на счёт убийства? Клялся, что ничего наркотического не принимает, а сам бредил наяву.

– Я пойду с тобой, – прошипела я. – Ты не в курсе, а я знаю, кто мог приехать. Мордовороты Шульгина. Начальника службы безопасности моего отца. Они тупые, злые и предпочитают бить, а не разговаривать. Увидят тебя – решат, что ты меня в плену держишь. Тебе почки опустят, пока будешь рассказывать, что я в избе и со мной всё в порядке. Не такой благодарности я хотела для человека, спасшего мне жизнь. Лучше пусть мордовороты увидят меня издалека.

– Нет, – упёрся рогами Изга. – Ты останешься здесь.

Ох, как же с ним тяжело! Не шаман, а баран. Ладно, я предупреждала. Хочет получить по морде? Пусть идет.

– Иди, – сказала я и легла обратно на подушку.

***

Ирина отвернулась и обиделась. Изга чувствовал, как упрямство сжималось в ней тугой пружиной. Сделает назло. Обязательно оденется и побежит следом, едва за шаманом закроется дверь. Он ещё не понимал её до конца, но мгновенные порывы уже мог разгадать. Капризный ребенок, не желающий слышать слово «нет». Богатая, избалованная, дерзкая. Чувство собственного превосходства застилало глаза, искажая картину мира. У таких людей он напоминал высоченную гору, где им и только им принадлежала вершина. Ирина всерьёз считала, что ей всё позволено, а остальные должны подстраиваться под её ожидания. И других вариантов просто нет. Царь горы скорее умрет, чем уступит свои позиции. Жаль, что таких «царей» было слишком много. Даже в тайгу от них сбежать не удалось. Изга устал. Снял тулуп с гвоздя, оделся и вышел.

За порогом было пусто. Гостям не полагалось беспокоить шамана во время камлания. Деревенские не ходили в избу ни под каким предлогом. Они звонили в дом и долго стояли на пороге. Ждали. Трель звонка, благодаря дополнительному проводу, раздавалась одновременно в двух жилищах. Считалось, что если шаман не разговаривает с духами, то он услышит звон и придёт. А если прямо сейчас происходит ритуал или Изга совершает обряд, то звонить всё равно бесполезно. Сквозь транс шаман не различал других звуков, кроме голоса бубна и горлового пения. «Пушкой не разбудишь», как говорили в народе. Но деревенские упрямо стояли под дверью. Час, два, три, сколько придётся. Дорога дальняя и долгая. Лучше подождать, чем ехать ещё раз.

Но это деревенские, а незваные гости должны были уже двери с петель снимать и дом обыскивать. Изга смотрел на единственную дорожку шагов и прислушивался. Тихо. Очень тихо. Проклятье.

Оружия у него нет. Даже охотничьего карабина. Продал, когда с деньгами было туго. С голыми руками в атаку идти? Вышел из избы весь такой герой «Я сам разберусь!» и что? Да хоть десять тысяч вариантов перебери, что делать, не угадаешь. Нужно дойти до дома и посмотреть. Так тихо, как звучал мир вокруг.

Жаль, снег хрустел под валенками, но шаман быстро вышел на лысую, выметенную ветром тропинку. Она тянулась в узкой горловине между сараем и сугробами у забора. Изга поднялся на пригорок и увидел угол дома. Может, и не стоило прятаться. От кого ему прятаться, если он собирался утверждать, что Ирины здесь нет? Хотя, если пришли убивать, и исполнители достаточно отморожены, то начнут стрелять, не задавая вопросов. Затылок не болел, духи не вмешивались. Изга взял лопату у сарая и пошел дальше.

Снова снег. Пушистый и скрипучий. Сколько не пытайся представить себя бабочкой, а легче по нему ступать не получалось. От крыльца дома качнулась тень и помахала рукой. Облегчение выступило потом, в тулупе стало жарко.

– Изга! – радостно закричала Сандара. – Это я!

Откладывалась казнь Ирины и расстрел ненужных свидетелей. Шаман прислонил лопату к стене дома и достал из карманов рукавицы. Долгим будет приветствие, успеет замерзнуть. Но лучше слушать восторженный женский щебет, чем выстрелы в морозной тайге. С этим даже духи не спорили.

– Что же так замело? – сокрушалась маленькая якутка в шубе и расшитых тесьмой унтах. – Сугробы по колено. Вы не подумайте, я не навязываюсь лишний раз. Просто так пришла. Честно-честно. Пятый день жду в магазине, а вас всё нет. Продукты, что обещала, скоро испортятся. Вот я и привезла их сама. Масло, творог, саламат, строганину. Вам в прошлый раз понравилось, я и приготовила побольше.

– Духов задобрить? – с улыбкой спросил Изга.

– Вас накормить, – звонко рассмеялась якутка. – Духи пусть как-нибудь сами.

Впервые в дом шамана Сандара пришла год назад в той же шубейке и расшитых тесьмой унтах, что носила сейчас. Семь лет жила с мужем, а детей не было. «Бог не дал, грешила ты», – твердили православные родственники и отправляли в церковь молиться. «Не совместимы вы, – говорили другие. – Нужно развестись и начать искать другую пару. В новых семьях и у тебя, и у мужа будут дети, а вместе никак. Чего вы ждёте? Разводитесь, пока молодые и здоровье есть». А Сандара разводиться не хотела. Она любила мужа и не понимала, зачем ей искать другого. «Сходи тогда к шаману», – подсказала бабушка и Сандара пошла.

Духов задабривать начала с порога. Пихала Изге в руки замороженное мясо, сыр, творог, кровяную колбасу. Она и сейчас приволокла на санках груженую доверху сумку, но тогда от отчаяния сбивалась с мыслей и забывала в середине фразы, о чем хотела сказать:

«Зародыши детей висят, как листья на священной березе. Я читала, что шаманы умеют сдувать их на землю. Они падают маленькими звездочками прямо в домашний очаг, а из него попадают в женщину. У меня нет очага, только печка. Хорошая, импортная, муж из Якутска привез. Варит она здорово, а греет слабо. Зато мороки нет с готовкой. Суп за час приготовить можно. Вкусный. Надо было привезти вам. А вы попробуйте масло. Я, как бабушка, делаю. Она меня к вам и отправила. Детей со священной березы сдуть. Я всё жду, жду, а они не приходят. Шаман нужен. Без шамана никак».

Мужа стоило к репродуктологу отправить, а не его совершенно здоровую жену по всем врачам, лекарям и знахарям гонять, чтобы найти в ней корень бед. Изга подозревал, что якут с русским именем Олег страдал бесплодием, но для мужчины однократная сдача спермограммы равнозначна позору на всю жизнь. Он даже слышать об этом не хотел. Предпочитал изводить обвинениями жену. «У меня всё в порядке! Пустоцветов в роду не было! Пусть она лечится!» А от чего её лечить даже Изга не знал. Он так и сказал ей. Сандара ушла в слезах и через месяц вернулась с новым подношением для духов. Это стало пыткой. Изга отказывался от даров, объяснял, почему не будет лечить, а якутка думала, что недостаточно хорошо просит. Нужно готовить вкуснее и уговаривать шамана ласковее. Другой надежды нет. Души детей висели на ветках священной березы и скучали без мамы.