Олег Лукошин - Непристойные рассказы

– Молодец, Памела! – говорила Ира, когда они, расслабленные, лежали в кровати и досматривали запись. – Искренне трахается. С чувством.

– С настоящей страстью, – согласился Алексей. – Но всё же Дженна Джеймсон лучше.

– Дженна Джеймсон – богиня.

– А давай-ка с ней что-нибудь посмотрим!

– Давай.

Поставили «Опасные приливы». Смотрели, восхищались. Возбудились по новой. Совсем не были уверены, что получится во второй раз, но получилось.

Засыпали счастливые и влюблённые.

Через полгода после знакомства, они решили пожениться. Венчались в церкви. Гостей было немного – только родственники и несколько друзей.

– Венчается раб Божий Алексей рабе Божьей Ирине… – зычно тараторил батюшка.

– Знаешь, какой фильм я вчера достала? – шептала Ира Алексею.

– Какой?

– Не поверишь.

– Говори, не томи.

– Заходила к одной старой знакомой в гости. У неё муж то и дело по заграницам ездит. Она мне диски с фильмами начала показывать. Вот бы продать их, говорит, а то переезжать собираемся. Я смотрю: а на полке стоит…

– Что? Что стоит?

– Держись за меня крепче. «За зелёной дверью»!

– Не может быть!

Алексей почти выкрикнул эти слова. Священник посмотрел на него строго и осуждающе.

– Фирменный, штатовский, в хрустящей упаковочке… За сколько, говорю, продашь?

– Она: а, этот… Это тупая порнуха какая-то… Представляешь, это для неё тупая порнуха! За десять баксов, говорит, отдам с удовольствием.

– Ну, а ты что?

– Что я? Купила конечно!

– Купила! Значит фильм сейчас у тебя?

– У меня!

– «За зелёной дверью»?

– «За зелёной дверью»!

– На DVD?

– На DVD! Вот только на английском.

– Так даже лучше!

На них зашушукали. «Молодые, не мешайте церемонии!»

Алексей был на седьмом небе от счастья. Ему хотелось схватить Ирину и задушить её в объятиях.

– Сегодня самый счастливый день в моей жизни! – шепнул он ей.

– Согласен ли ты, Алексей, взять в жёны Ирину, любить её и заботиться о ней? – спросил его батюшка.

– Согласен! – ответил он.

– Согласна ли ты, Ирина, взять в мужья Алексея, любить его и заботиться о нём?

– Согласна! – ответила она.

– Отныне вы муж и жена!

Матери молодожёнов плакали. Немногочисленные гости тоже утирали глаза платочками.

Молодые сблизили губы и поцеловались.

Когда я учился в медицинском институте, нам показывали женщину с волосатой грудью. Это называлось атавизмом и поначалу женщина вызывала в нас только неприятные эмоции. Девочки морщились, парни поёживались, но все исправно записывали слова профессора Сотникова, который рассказывал нам о сущности этого явления – всё-таки мы были будущими докторами. Со второй лекции, однако, стали происходить странные изменения: я и два моих друга – Егор и Костя – почувствовали странное к ней влечение. Через неделю мы безумно в неё влюбились.

– Ты смотри, ты смотри! – шептал Егор, когда она обнажала грудь. – У меня прямо-таки эрекция.

– И у меня, – говорил я.

Застенчивый Костя думал какое-то время, но решался наконец вставить слово и от себя:

– У меня тоже.

Он дико при этом краснел. Мы на него внимания не обращали.

Профессор Сотников помогал женщине снять лифчик, брал указку и, поставив её в центр аудитории, показывал нам области оволосения. Потом мы по очереди подходили к ней и разглядывали волосы вблизи. Они были не слишком густые, но зато вьющиеся. Покрывали всю область между полушарий, спускаясь по животу чуть ниже линии сосков, а также сами груди, заметно редея к бокам. Цвет их тоже менялся: между грудей росли чёрные, а на грудях светлее и рыжее. Я не сдержался и потрогал их – профессор Сотников кивком одобрил мой интерес – волосы были жёсткие и колючие.

– Вы бреете их? – спросил я у женщины.

– Сейчас нет, – ответила она, мило улыбнувшись. – Но раньше брила.

Женщине было чуть за тридцать. Была она приятной, хоть и грубоватой наружности, и формы её тела весьма впечатляли.

– Когда это началось у вас? – снова задал я вопрос.

– В четырнадцать лет.

– Они просто начали расти?

– Ну да.

– Или происходило что-то ещё?

– Например?

– У вас был зуд, чесотка, возможно лишай на груди?

– Вы знаете, – ответила она после паузы, – что-то подобное было.

– Да? – удивился Сотников. – Вы ничего не говорили мне.

– Я думала, что это не относится к делу.

– Так что же это было? – продолжал Сотников. – Зуд, чесотка?

– Грудь действительно чесалась и весьма сильно, – вспоминала женщина. – А ещё на ней были маленькие красные пупырышки.

– Угу, угу, – кивал Сотников. – Это очень интересно.

– Потом всё прошло и стали расти волосы…

– Появлялись ли у вас области чесотки после этого? – спросил я.

– Нет. Кроме груди у меня совсем нет волос. Только на лобке немного, да на голове, – улыбнулась она. – А на ногах – ни одного.

– Вы комплексовали по этому поводу? – продолжал задавать я вопросы.

– Сначала – да, но потом смирилась. По крайней мере, это никак не отразилось на моей личной жизни. Я вышла замуж, у меня двое детей, неплохая работа.

Она совсем не казалась несчастной. Может оттого, что за демонстрацию своей груди получала деньги.

– Молодец, студент! – похлопал меня по плечу профессор Сотников. – Профессионально подошли к делу. Из вас может выйти толк.

Лекция заканчивалась, женщина одевалась, прощалась со всеми и уходила. Мы шли курить.

– Вчера вечером, – заговорщически говорил Егор, – я занимался онанизмом и в качестве сексуального объекта случайно выбрал её.

Мы напряжённо молчали.

– Я чуть не сдох от кайфа! Это было круче, чем минеты, которые делала нам Рыжая Соня.

Круче, чем минеты Рыжей – это впечатляло!

В тот же вечер я повторил Егоркин эксперимент. Результаты его оказались сногсшибательными. Такого глубокого и насыщенного удовольствия я не испытывал ни разу! Из крана лилась вода, ноги упирались в потрескавшийся кафель, а женщина кружилась в темноте моего воображения и прикасалась ко мне волосатыми сосками. Я рычал и пускал слюни.

– Ты прав, – сказал я Егору на следующий день, – это умопомрачительно.

Костя молчал – он стеснялся признаваться в своих слабостях, но мы знали, что эксперимент испробован им.

– Наше влечение к ней, – говорил Егор, – это проявление скрытой педерастии.

Мы сидели в столовой и пили портвейн.

– Почему? – спросили мы его.

– Волосатыми бывают только мужики. Наше влечение к волосатой женщине – это замещение влечения к мужикам.