Игорь Соколов - Медитации на мысли. Маркиз де Сад. Даниил Хармс

«И не в настоящее время, от каких-нибудь там случайных обстоятельств, а во все времена порядочный человек должен быть трус и раб. Это закон природы всех порядочных людей на земле.»

«То-то и есть, что я слепо верил тогда, что каким-то чудом, каким-нибудь внешним обстоятельством все это вдруг раздвинется, расширится; вдруг представится горизонт собственной деятельности, благотворной, прекрасной, и, главное, совсем готовой (какой именно – я никогда не знал, но главное – совсем готовой), и вот я выступлю вдруг на свет Божий, чуть ли не на белом коне и не в лавровом венке. Второстепенной роли я и понять не мог и вот именно потому-то в действительности очень спокойно занимал последнюю. Либо герой, либо грязь, середины не было.

Но сколько любви, Господи, сколько любви переживал я, бывало, в мечтах своих, в этих «спасеньях во все прекрасное и высокое». Хоть и фантастической любви, хоть и никогда ни к чему человеческому на деле не прилагавшейся, но до того было ее много, этой любви, что потом, на деле, уж и потребности даже не ощущалось ее прилагать: излишняя б уж это роскошь была. Все, впрочем, благополучно всегда оканчивалось ленивым и упоительным переходом к искусству, то есть к прекрасным формам бытия, совсем готовым, сильно украденным у поэтов и романистов и приспособленным ко всевозможным услугам и требованиям. Я, например, над всеми торжествую; все, разумеется, во прахе и принуждены добровольно признать все мои совершенства, а я всех их прощаю. Я влюбляюсь, будучи знаменитым поэтом и камергером; получаю несметные миллионы и тотчас же жертвую их на род человеческий и тут же исповедываюсь перед всем народом в моих позорах, которые, разумеется, не просто позоры, а заключают в себе чрезвычайно много «прекрасного и высокого», чего-то манфредовского. Все плачут и целуют меня (иначе что же бы они были за болваны), а я иду босой и голодный проповедовать новые идеи…»

«Огромная масса людей, материал для того только и существует на свете, чтобы, наконец, через какое-то усилие, каким-то таинственным до сих пор процессом, посредством какого-нибудь перекрещивания родов и пород, понатужиться и породить, наконец, на свет, ну хоть из тысячи одного, хотя сколько-нибудь самостоятельного человека. Еще с более широкою самостоятельностью рождается, может быть, из десятков тысяч один (я говорю примерно, наглядно). Еще с более широкою – из ста тысяч один. Гениальные люди из миллионов, а великие гении, завершители человечества, может быть, по истечении многих тысячей, миллионов людей на земле. Одним словом, в реторту, в которой все это происходит, я не заглядывал. Но определенный закон несомненно есть и должен быть; тут не может быть случая.»

«Человек есть на Земле существо, только развивающееся… не оконченное, а переходное… Следственно, есть будущая, райская жизнь.

Какая она, где она, на какой планете, в окончательном ли центре, то есть, в лоне всеобщего синтеза, т. е. Бога? – мы не знаем.»

«За что превозносят любовь? За страдания. Людям нравится ощущать себя святыми мучениками, заложниками страстей. Любовь – сложнейшая эмоция, но она конечна, как и всё в этом мире. И нет в ней ничего святого, как и в тех, кто верит и ждёт её.»

«Человек несчастлив потому, что не знает, что он счастлив; только потому. Это все, все! Кто узнает, тотчас сейчас станет счастлив, сию минуту.»

«Нужно быть действительно великим человеком, чтобы устоять даже против здравого смысла.»

«Человек только и делал, что выдумывал Бога, чтобы жить, не убивая себя; в этом вся всемирная история до сих пор.»

«Тот, кто желает видеть живого Бога, пусть его ищет не на пустом небосводе собственного разума, но в человеческой любви.»

«Сострадание есть наивысочайшая форма человеческого существования.»

«Покупается счастье страданием. Таков закон нашей планеты. Человек не для счастья родится. Человек заслуживает свое счастье, и всегда страданием.»