Андрей Мансуров - Конан-варвар. Неизвестные хроники

Через час он убедился, что направление выбрано правильно: его ожидали.

Огромный матёрый волк злобно скалился, стоя к варвару мордой, и чуть присев.

Конан скинул суму наземь, плавно вынул меч, обходя странного стража по кругу.

Однако тот почему-то с места не сдвинулся. И даже не развернул к киммерийцу туловища: следил за движением врага, поворачивая лишь голову.

Конан, приблизившись ещё, понял две вещи. Волк очень стар: потому что только старые и матёрые звери достигают такого размера в холке – ему до бедра!

А ещё – волк в капкане.

Поэтому и не может развернуть к нему туловище: чудовищные зубцы челюстей стальных захватов превращают каждое движение левой передней лапы – в мучения!

Киммериец хмыкнул. Волка, стало быть, можно просто обойти. Ну и поблагодарить – за то, что предупредил своим примером, какие ловушки и препятствия чародей выставил на дороге к запасному логову. Но…

Но бросить погибать вот так – от голода и жажды, без малейшего шанса, своего фактически северного собрата, пусть и неизвестно какими путями оказавшегося здесь…

Что-то в глубине гордой и независимой души варвара противилось этому изо всех сил!

Вздохнув, он вернул меч в ножны. Выпрямился во весь рост, и медленно приблизился, показывая зверю пустые ладони. Волк, переставший злобно рычать, и скалиться, смотрел с очевидным страхом и отчаянием загнанной в угол жертвы. Но имелась там и гордость – волк не скулил и не поджимал хвоста! Конан сказал:

– Во имя Крома. Ведь ты – с севера, значит, и ты – его создание!..

Если не будешь кусаться – я попробую освободить тебя.

Понял ли его волк?! Похоже, как ни странно – да! Потому что вздыбленная на загривке шерсть улеглась на место, и огромные зубы исчезли под краями рта! Похоже, страх перед врагом-человеком уступил место простой настороженности.

И ожиданию!

Помощи.

Киммериец так же осторожно прошёл вперёд, и опустился на колени у передней лапы. Его голова оказалась в пределах досягаемости страшных челюстей. Однако волк не сделал и попытки добраться до шеи варвара! Конан, осмотревший захваты, вздохнул:

– Прости. Но тебе сейчас будет очень больно. Потому что я должен открыть замок пружины. Ты уж потерпи!

Киммериец встал, взявшись руками за ствол ближайшего дерева – это оказалась берёза! – и упёрся в неё обеими руками. Каблуком сапога он что было сил нажал на солидную на вид пружину – не иначе, чародей рассчитывал на медведя или человека!

Со щелчком челюсти страшного орудия открылись, и волк выдернул лапу.

Однако зверь не убежал сразу. Вместо этого несколько секунд словно рассматривал варвара – будто старался запомнить!

Конан сказал:

– Лучше не на меня смотри, а сразу начинай зализывать. Ваши собачьи повадки я знаю отлично. Да и слюна у вас, говорят, целебная.

Волк развернулся, и на трёх лапах уковылял прочь. Конан снова нагнулся к капкану. Уже не торопясь разглядел конструкцию. И маскировку.

Ага. Вот, значит, как он был спрятан. Так, что даже волк, мастер уловок и выслеживания, не смог ни учуять, ни увидеть… Ай да чародей. Мастер, ничего не скажешь.

Подлого подвоха и ловушек.

Конан двинулся дальше.

По дороге ему попалось ещё три капкана, одна ловчая, смертельно опасная, петля, и бревно-таран, с шумом выскочившее на тропинку, стоило ему кинуть камень поувесистей на подозрительное место в пяти шагах впереди. Ай да чародей – два!

Но всё равно через пару часов перед варваром открылась вполне проходимая на вид долина, тянущаяся наверх с противоположной стороны хребта – вернее, кромки кратера. Он, всё так же внимательно осматриваясь, и пробуя подозрительные места, свернул туда.

Ловушек больше не встретилось. Долина примерно выдерживала направление на север, что Конана вполне устраивало. Правда, ближе к вечеру густые заросли папоротника и кустов, и кривоватые деревца, покрывавшие её дно, поредели, и вскоре его взору представали лишь голые скалы-стены, сходившиеся всё ближе, и становившиеся всё круче.

Решив, что раз после обеда прошло часа четыре, и других природных укрытий вроде таких удобных зарослей вряд ли попадётся, киммериец принялся за работу: стал рубить ветки и кусты. Через полчаса отличный, низкий, и совсем незаметный на фоне остальной растительности, шалаш, приветливо распахнул ему своё узкое, но уютное лоно. Варвар влез внутрь, прикрыл вход заранее приготовленной затычкой из цельного куста, перекусил, и… Позволил себе расслабиться и мирно заснуть.

Он был уверен, что в столь хорошо сделанном убежище его никакие летучие шпионы, даже и с великолепнейшим зрением, не обнаружат.

Ищи они хоть месяц!

Утром солнце не явило свой лучезарный лик глазам варвара. Вместо него по небу неслись, быстро подгоняемые западным ветром, сгустки серо-стальных облаков. А между стен лощины, превратившейся в самое настоящее горное ущелье, со зловещим присвистом и гулом задувал весьма холодный и неприветливый порывистый ветер.

А поскольку только-только начался август, Конану невольно пришла в голову мысль, что раз уж чародей владеет приёмами воздействия на погоду, то вот он, скорее всего, и решил «так сказать» подстраховаться: сделать приближение к своей запасной берлоге по меньшей мере – неудобным и затруднительным. Вроде того, что: «а вдруг не особо храбрый, не закалённый пронзительным холодом и прочими погодными катаклизмами, и, возможно, ещё и суеверный, наёмник – отступится?!»

После завтрака, когда Конан двигался дальше вверх по ущелью, перепрыгивая с камня на камень, и иногда переходя вброд небольшой ручей, текущий, как это обычно бывает, по дну такого ущелья, начал накрапывать, а затем и припустил как из ведра, настоящий ливень. Огромные холодные капли, бросаемые ветром прямо в лицо, заставляли варвара щуриться и отплёвываться, что, впрочем, ни на секунду не уменьшало его решимости дойти куда надо, и ни на йоту не уменьшило его умения бесшумно и уверенно двигаться по скользким и неудобным кручам: киммериец же!..

К обеду ливень прекратился. Но задолго до этого Конану пришлось-таки залезть на какой-то скальный выступ, чтобы переждать настоящий горный сель, мощным потоком смывший всё, что находилось на дне ущелья: редкие, больше уже похожие на кустики, деревца дикой алычи и урюка, кусты можжевельника, чахлую травку, оползни блестящего, словно сланец, щебня, и даже кое-какие огромные замшелые валуны, оставшиеся, очевидно, после прохождения предыдущего потока.

Спустившись снова пониже, Конан двинулся дальше. Идти по дну ручейка после прохождения паводка было неудобно: мусор и какая-то мерзкая белёсо-зелёная слизь покрывали камни и скалы. Чтоб не оскальзываться, пришлось снять сапоги, и поработать более надёжными опорами: загрубевшими и цепкими тренированными ступнями.