Лина Мур - 50 и одно дыхание глубже

Поджимает губы, больше не двигаясь. Не могу контролировать дыхания, когда разворачиваюсь и иду к дороге, на ходу стирая слёзы. Вот и всё. Но почему до сих пор так больно? Почему хочется кричать? Разрывать свою глотку и кричать? Выпустить из себя этого демона, что терзает моё сердце. Люблю ли?

Сажусь в машину и называю свой адрес, стеклянным взглядом смотря впереди себя. Потухает с каждым мигом всё внутри. Но ненадолго. Как по амплитуде чувства возвращаются и забирают меня в себя. Выскакивая из машины и бегу в дом, поднимаюсь в лифте, и только открываю дверь, как падаю на пол. Кричу, и меня трясёт от боли. Я до сих пор его люблю. И это так отвратительно, после того, что он сделал. Я вижу его. Сейчас. Рядом. И это больно. Всё больно. Его голос в моей голове. Эти руки, в которые упала когда-то, то сжимались, то разжимались в кулаки. Эти губы, которые он подарил мне, сурово поджатые. Эта щетина, что была мягкой… всё… помню всё до единой крупицы этой встречи. Кричу от этого. Плачу. Навзрыд. Горько. Одиноко. Больно.

Это не справедливо ко мне! Жизнь меня возненавидела, она свела меня с ним снова. И я поддалась своим страхам, сказав ему, что нужен… так нужен, что это сводит с ума. Нужен каждой клеточке моего тела, каждому стуку сердца. Нужен. Воспоминания сильным ветром врываются в меня, отчего уже скулю, валяясь на полу в коридоре, и стону. Всё, как в фильме, проносится перед глазами и замирает на последнем. Он, стоящий в свете люстр. Статный. Холодный. Прекрасный. Мрачный. Этот взгляд, пронзающий моё сердце и выжимающий из него последние силы, что теплились в нём. Я не переживу это… не смогу… нужен и так ненавижу его. Себя.

Любовь не исчезла. Почему? Должна! Я заставлю её оставить меня в покое. Заставлю… а пока мне так больно.

Вытираю со лба пот и, бросая в коридор последнюю пустую коробку, смотрю на порядок в спальне и разложенные вещи. За окном уже рассвело, а я так и не ложилась спать. Только бы не плакать, только бы не вспоминать снова и снова эту встречу. Только бы не винить себя за слабость. Заняться всем, что отвлечёт, но лишь бы не сходить с ума. Уйма часов, и вещи на своих местах, а я вся мокрая от физической болезни тела. Меня разрывает изнутри, хочется выдрать волосы или ударить себя. Кажется, что и психически я нездорова. Он забрал у меня даже мой разум. Всё воспалил собой, каждую частицу тела. И по новой боль накатывает, возрождая его лицо перед глазами.

Вздыхаю и сажусь на постель, бессмысленно смотря вперёд. И что дальше? Самое страшное уже было, я видела его и убедилась, что живёт. Такой же, как раньше. Ни единого отпечатка на его лице. Ничего, что подсказало бы мне, как относится к этому. А вот я… хватит говорить, что похудела. Да, я не ем, меня тошнит постоянно от еды, и я так живу. Это его вина, что я такой стала! Его! Ещё смеет указывать мне на это! И не ему обманывать меня снова! Красивая? Красота лишь миф. Ненавижу…

Грёбаный звонок в дверь, и я рычу от злости, подскакивая с постели. Вырву на хрен его, и никто больше не припрётся!

– Кто? – Грубо спрашиваю я, не желая открывать.

– Мишель, это я. Марк, – отвечают за дверью. Надавливая на глаза пальцами, пытаюсь перебороть ненависть даже к нему. Не хочу никого видеть, слышать не хочу. Ненавижу всех. Из-за него. Из-за Николаса я стала истеричкой. Распахиваю дверь и недовольно смотрю на парня, стоящего на пороге.

– Привет. Я принёс твоё пальто. Ты вчера… я принёс, в общем, – говорит он, протягивая мне мою вещь. Злость понемногу проходит. В чём его вина? Да ни в чём. Он просто хороший.

Вздыхаю, пропуская его в квартиру, и закрываю дверь. Беру из его рук пальто и вешаю на крючок. Поворачиваюсь к нему, а он молчит, ищет, подбирает слова.

– Хреново я, Марк, – хмыкаю на вопрос, который он не решается задать.

– Так и предполагал. Видел его, а ты исчезла куда-то. Хотел предупредить… а потом догадался. Отец сказал оставить тебя в покое. Но я не вытерпел, припёрся в восемь утра. Я…

– Лишнее. Давай, не будем. Всё в прошлом. Мы поговорили, – перебивая его, обхожу и двигаюсь на кухню.

– Поговорили? – Недоверчиво переспрашивая, он идёт следом за мной.

– Чай? – Спрашивая, я включаю электрический чайник.

– Нет. Да, спасибо.

– Поговорили. Я кричала… вроде бы… ударила. Короче, хреново – вот самый верный пересказ всего, что было, – устало вздыхаю я, облокачиваясь о плиту.

– Мда. Он… что дальше? – Интересуется Марк, снимая куртку и бросая её на диван.

– Не знаю. Ни черта не знаю, – развожу руками.

– Ты…

– Не знаю, блять! Сказала же! – Повышаю я голос, складывая руки на груди.

– Для начала бы тебе переодеться и умыться не мешало. Ты в зеркало видела себя? – Указывает пальцем на мои разорванные колготки, на помятое платье, и лицо думаю не лучше.

– Я разбирала вещи, мне было не до этого. Как ты уйдёшь…

– Давай, по-другому. Ты пойдёшь, примешь ванну, расслабишься, а я приготовлю завтрак. Уверен, ты ещё не ела. А потом… я подумал, тебе ведь надо подготовиться к тестам. Могу помочь, всё же, я проходил похожую программу. Ну как? – Перебивает меня, уверенно подходя к холодильнику и роясь в нём.

Только хочу отказаться, потому что раздражает, выводит из себя он меня, как резко меняю своё решение. Клинит меня за секунду.

– Отлично. Я была бы тебе благодарна, – мой ответ заставляет замереть Марка и повернуть ко мне голову.

– Серьёзно? Не кричишь, и не выгоняешь меня? Не хочешь одиночества? Не будем по этому поводу ругаться? – Недоверчиво спрашивает он, доставая из морозилки эти наборы для обеда, которые я так и не готовила.

– Нет, – просто отвечаю я. – С одиночеством покончено. Возвращаюсь к жизни. Все свои страхи я встретила вчера, чего мне ещё бояться? Отец мой умер, мы обанкротились. Осталось только действительно подохнуть самой, и всё будет, как в мыльной опере. Но нет, я совсем не согласна на такой расклад. Поэтому принимаю твою помощь. И я хочу двигаться дальше. Думаю, я готова, чтобы даже выпить и сходить на свидание. Не знаю. Что-нибудь из нормального. Обычного. Без тайн, без темноты, желательно без любви. Может быть, пора разрешить себе всё, что может подарить эта жизнь. Как ты думаешь?

– Я… – от моей речи Марк приоткрывает рот, а затем захлопывает его. Обескуражен моими мыслями. Усмехаясь от этого, отталкиваюсь от плиты. Если он в шоке из-за этого, то иные мои раздумья ему покажутся бредом сумасшедшей. Но я устала оттого, что все воспринимают меня, как маленькую девочку. Что он так хлопочет вокруг меня, когда лучше бы заткнулся и просто молчал. Задолбало.

– Возможно, мы сходим на свидание когда-нибудь. Может быть, займёмся сексом. Это будет или концом, или началом. Не знаю. Может быть, я забуду, что такое любить того, кого ненавидишь. Вряд ли… не знаю, Марк. Поэтому не спрашивай у меня, что дальше. Я могу предложить тебе уйму вариантов, но все они будут один хлеще другого. Не требуй от меня ответов, которые я сама не знаю. Если ты хочешь быть здесь, то стань тем, кто ты есть, а не мальчиком-клоуном для меня. Это бесит. Раздражает меня сильно. Я знаю, что ты другой. При мне тебе не надо прятать в себе настоящее я. Ты видел меня голой, с ранами на заднице от БДСМ сессии. Ты был со мной, когда я потеряла отца. Ты узнал обо мне многое, но так и не понял, что я хочу видеть настоящего, а не искусственного Кена, которым ты был для Камилл. Стань собой. Чёрт, я не знаю, зачем это говорю. Ни хрена не понимаю. Но мне необходимо было это сказать. Я устала держать в себе это всё. Если хочешь быть рядом, то будь мужчиной, а не папочкой. Мой отец мёртв.