Жорж Павлов - Пучай-река да Калинов мост. Вторая книга цикла «Старая сказка на новый лад»

Она говорила без умолку что-то ещё, а Наташка лежала и мысли путались в её голове – «Обручник, Иосиф, Фамарь, Назарет, сотник, Мариам… боже мой, я что же в Израиле?» – но даже не это, а другое обожгло сознание – «Мариам? Дева Мария? Богоматерь?» – Наталья зажмурила глаза – Не может быть…

– Да что ты, милая! – всплеснула руками Фамарь (последние слова Наташка произнесла вслух) – Не будет он к тебе входить, пока ты не станешь Bogeret 1 1 Bogeret – возраст половой зрелости девушки в иудаизме; в современном Израиле это возраст 16-летней девушки . Что ты, что ты милая?!

…

Я увидел городскую или крепостную стену – не очень-то разбираюсь – в которую упиралась дорога. На стене был виден страж, и он тоже увидел меня. Я услышал, как он что-то крикнул, видимо тому, кто был у ворот и когда я остановился в нескольких шагах от них, открылось небольшое окно и меня осветили факелом.

– Это Пантера! – крикнул страж с факелом, тому, что был на площадке.

«Пантера?» – но ещё больше я был удивлён тому, что понимаю речь стража, говорящего не на родном мне языке.

В воротах открылась дверца и на улицу шагнул страж с факелом

– Пантера, дружище, где-же ты пропадал полдня? Юлиан уже места себе не находит.

Бааа, друг мой, а во что же это ты нарядился то? Хха! Да вы посмотрите на него, уж не из гарема ль ты сбежал, дружище? – и он захохотал.

– Отстань, деревенщина! – звуки, исторгаемые глоткой и трансформируемые языком и губами, складывались в слова, понятные моему сознанию, но речь была чуждой. Я, однако, всё понимал и сам отвечал, и даже не успел удивиться, что знаю этого увальня.

– Я не деревенщина – обиделся он – Моё имя Брут 2 2 Брут (лат.) – деревенщина

– Какая разница? И что тебе за дело, где я был?

– Неээт, Пантера. Сотник искал тебя и сказал, чтобы ты сразу шёл к нему, как только объявишься. Ты уж сходи друг, он ещё не ложился. Да постой ты! Пойдём в казарму, переоденешься. Сегодня, как раз, Мариам принесла стираную одежду.

Он шёл рядом со мною и балаболил без умолку, как будто истосковался по общению или не говорил целый год.

Мы вошли в казарму – одноэтажное строение из известняка, крытое тростником.

Вдоль прохода, по обе стороны, стояли сколоченные в два яруса деревянные нары с тюфяками. Брут дошёл до середины и сел на тюфяк, а я сел на свой, рядом с ним. В изголовье лежала свёрнутая одежда и я переоделся. Нацепил на грудь бляху с изображением скорпиона и встал.

– Пойду, узнаю, зачем я ему понадобился – Пантера легонько ткнул друга в плечо.

– Иди, а я на ворота – Брут тоже встал. Он был на целую голову выше Пантеры.

Они ударили по рукам и разошлись.

Сотник Юлиан жил здесь же в казарме, в отгороженном, ширмой из тростника, закутке.

Пантера сдвинул в сторону тканевую занавесь и шагнул внутрь – Ты искал меня, Юлиан?

Юлиан, при свете факела читавший какой-то свиток, отложил его в сторону и встал.

– Да, брат, ищу уже с обеда. Садись – и сам опять сел.

– Иосиф из Назарета закончил плотницкие работы на синагоге и завтра, нет, уже сегодня, отправляется в свой город. Он попросил меня, чтобы я дал ему в сопровождение легионеров. Он хорошо поработал, хотя и старик, и я не мог ему отказать. С ним его младшая, Фамарь-хохотушка и Мариам, обручённая ему невеста. Она достигла возраста половой зрелости и по закону иудейскому не может дальше находиться при синагоге.

Пантера усмехнулся – Хочешь сплавить старому иудею свою шлюшку, развратник?

– Я не прикасался к ней, Пантера, она слишком юная.

– Дааа? – деланно удивился Пантера – А помнишь наш поход в Белгику с Октавианом? А помнишь тех девочек, галлок? Сколько им было лет и сколько их было у тебя в обозе, когда мы возвращались? А сколько ты замучил, насилуя и издеваясь над ними?

– То было двенадцать лет назад – глухо ответил Юлиан – Я стал другим, ты знаешь.

– Обрезался и грехи смыл? Читаешь Тору и молишься Яхве? Да какой ты святоша?! От тебя же похотью смердит, как от бабуина! Блудницы за милю чуют твой запах, старый бабник! – Пантера встал и хлопнул сотника по плечу.

– Пойду отдохну перед дорогой, да и ты дай отдых чреслам, Юлиан.

Юлиан поднялся – Кого возьмёшь во товарищи?

– Брута, кого ж ещё-то!

– Тогда пойду заменю его.

Сотник ушёл, а Пантера прилёг на свой лежак и сразу погрузился в сон.

…

Иосиф запряг ослика в повозку, сложил туда свой плотницкий инструмент и присел на дорогу, ожидая, когда выйдут Фамарь и Мариам.

Иосиф был стар и одинок. Саломию схоронил лет двенадцать назад и жил бобылём. Узнав, что сотник в Кфар-Науме строит народу синагогу и, что нужны плотники, собрался и пошёл на заработки. Здесь и приглянулась ему Мариам, здесь и обручился с нею.

Женщины вышли, завёрнутые в одежды по самые глаза.

Иосиф встал и тронул поводья.

На выходе из ворот их ждали двое: один, большой увалень, с покатыми плечами и мускулистыми руками, рыжий, весь в веснушках, и невысокий, ладно сложенный и подвижный воин, с надменным взглядом, умудрявшийся смотреть свысока даже на своего друга, который был выше его на целую голову.

Фамари сразу приглянулся добродушный Брут, а Мариам, встретившись взглядом с Пантерой, вздрогнула, почувствовав исходящую от него энергию, таящую скрытую угрозу.

Легионеры были в туниках и кольчужных рубахах без рукавов, поверх которых были накинуты плащи. И туники, и плащи тёмно-красного цвета. На ногах калиги 3 3 калиги – сандалии , скрипящие подошвами, на поясах гладиусы 4 4 гладиус – короткий, 40—56 см, меч и кинжалы, на головах шлемы, в руках щиты и пилумы 5 5 пилум – копьё или дротик, длиною более 2 м. , а через плечо Т-образная жердь с заплечной кожаной сумкой.

Брут осклабился, встретившись взглядом с Фамарью. Эта хохотушка была в его вкусе.

Воины бросили в повозку плащи и шлемы, сложили дротики и щиты, и свои заплечные сумки.

Юлиан вышел к воротам и долго стоял, провожая их взглядом.

Они прошли поприще: дневной путь.

За весь день останавливались дважды: отдохнуть и поесть лепёшек из пресного теста, напечённых Фамарью, запивая ячменным пивом.

Иосиф шёл рядом с осликом. Одет он был в сирвалы 6 6 Сирвалы – шаровары из хлопка с карманами , затянутые на талии шнурком и белую хлопковую рубаху без воротника, обмотанную по талии поясом. Голова повязана куфией 7 7 куфия – шёлковый платок , на ногах стоптанные мадасы 8 8 мадасы – топтуны, род башмаков .

Фамарь и Брут шли за повозкой, шушукались и хихикали. Фамарь, вполголоса, бросая взгляды на отца, рассказывала Бруту, как в шабат вытаскивали козлёнка, упавшего в колодец.

Мариам шла рядом с повозкой и, прислушиваясь к болтовне Фамари, улыбалась.