Татьяна Хмельницкая - Охота на Велеса

– Ну, так… – пожал плечами сторож, – чего в наше время-то не случается…

– Ещё скажи: инопланетяне существуют.

– Наукой не доказано обратное, – хмыкнул мужчина, – значит теоретически возможно.

Остап подошёл ко мне, обнял за талию, чмокнул в макушку и, повернувшись к сторожу, с улыбкой в голосе сказал:

– Прикалываешься, Егорыч?

– Да.

Короткий ответ пожилого мужчины прозвучал так ясно, чисто и просто, что я едва не выронила намыленный бокал из рук. В душе словно что-то перевернулось, застыло, как тогда, после сообщения об убийстве в нашей квартире. «Да» прозвучало приговором.

– Жаль, вижу только твоего папу, а не своего, – вздохнула я и принялась вытирать посуду полотенцем.

Егорыч промолчал, лишь по-стариковски поджал губы. Я заметила, что его рука дрожала, когда он засовывал хлеб обратно в пакет.

Ося уселся обратно на стул и нервно барабанил пальцами по столу. Мы со сторожем тоже присели с ним рядом.

– Я вот что подумал, – начал Андрей Егорыч, поглаживая ладонью столешницу. – Под твоё описание, Алина, подходит один наш общий знакомый. Звали его Николай Запрудный. Амбициозный, завистливый и меркантильный до мозга костей человек. Работал в нашей лаборатории. Избавиться от него не могли – сын одной шишки. Ничего сказать не могу, он подавал надежды и работал по призванию. Просто мы его недолюбливали. Вечно суетился, вертелся… Как-то не заладилось у нас… Знаю, что после развала Союза, а за ним и лаборатории, подался он в коммерцию. Прыткий очень оказался. Слышал, что связался с зарубежными партнёрами, пристроился. Приторговывал разработками, что его родственничек через него слил зарубежной компании. Оно и понятно, наукой в то время мало интересовались, думаю, хоть так, через продажу, достижения не пропали.

– А сейчас что ему нужно? – удивилась я.

– Откуда мне знать, девочка? – разведя руками, неубедительно отмахнулся Егорыч. – Может, предложить хочет что-то. Только мы ведь от дел отошли давно, в науку не суёмся.

– Спасибо, дядя Андрей, – сказала я, поднимаясь со стула. – И взаправду, устала я, пойду приму душ и прилягу.

– Правильно, дочка, – похвалил он. – Ты иди, пока я посылку от отца принесу.

Я направилась в отведённое нам с Остапом помещение. Друг детства задержался на кухне, что-то тихо обсуждая с Егорычем. Попав в комнату, я, на автопилоте взяв широкое махровое полотенце, направилась в душ.

В кабине нещадно тёрла себя мочалкой, стараясь стереть наваждения от событий предыдущих дней. Мне казалось, что если тщательно потереть себя, я смогу исправить страшные выверты судьбы, нависшие над моей семьёй. Все считают родителей умершими. Они ещё увидят, что ошибаются! Не могли они меня бросить одну на этом свете, так внезапно и нелепо покинуть этот мир.

Чушь какая! Моя мама… мамулечка – деловая женщина. Их с отцом всё время охраняли…

Я согнулась в кабинке, прижавшись к её стенке, беззвучно затряслась. Глаза щипало от слёз, но струи воды смывали солёную влагу. Мышцы и челюсти сводило – так сильно я стискивала кулаки и зубы, чтобы не кричать от страха и тоски.

Н-е-е-е-т! Они живы! Живы!

Распрямилась. Тело сотрясалось, будто стояла под ледяной водой. Стала растирать кожу до покраснения, до боли. Оцепенение отпускало, и я начала чувствовать обжигающие струи, вдохнула горячий пар. Постояв ещё немного под душем, я выключила воду.

Надо выходить.

Нащупав ногами чужие шлёпанцы, просунула в них ступни. Сняла с крючка на внешней стороны двери кабинки полотенце, промокнула и отжала волосы, вытерла тело. Вспомнив, что вся одежда осталась в комнатушке, обмоталась полотенцем и вышла наружу.

Сидевший на диване Остап вскинул голову и застыл с восхищённым выражением глаз. Рядом с ним лежала коробка, завёрнутая в специальную бумагу для посылок. Я направилась к дивану, придерживая полотенце, чтобы не слетело, взяла посылку.

– Оденься, потом рассмотришь.

Я замешкалась, сомневаясь, стоит попросить у парня чистую футболку или нет. Вид у Оськи стал хитрющий, и я прикусила язык. Собрала вещи и вопреки здравому смыслу направилась в санузел, там оделась.

Донёсся собачий лай. Такой оглушительный, что невольно внутренне напряглась. Ясно одно: у ворот чужаки.

– Где Алинка? – донёсся из-за двери встревоженный голос Егорыча. – Собирайтесь немедленно!

– Что случилось?

Я ускорилась со сборами, покинула санузел.

– Некогда лясы точить, – вместо ответа бросил сторож. – Сейчас вы собираетесь и топаете к шестнадцатому корпусу. Это по дороге прямо и направо до тупика. Здание проходное. Пройдёте его насквозь. Камеры в том крыле не работают, и вас не сразу заметят.

– Да что происходит?! – не выдержала я. – Вы знаете что-то большее, чем остальные, дядя Андрей? Скажите! Почему такая спешка? У вас проблемы? У меня? Что случилось?!

– Нет времени, – отмахнулся от вопросов Егорыч. – Потом ты всё поймёшь. У тебя проблем нет, как и у меня, есть обстоятельства. Собирайтесь. Значит, так… В заборе прямоугольный люк. Вот ключ, отопрёте его и закроете с другой стороны. Там, в лесу, осторожнее. За забором крутой спуск, шеи себе не переломайте. Посылку отцову забери.

– И куда нам дальше? – нахмурился Остап.

На его лице замешательство и недоумение. Достав из шкафа рюкзак, я впихнула в него коробку. Набросив на себя ветровку, повязала бандану.

Собаки надрывались, едва ли не захлёбываясь от собственного лая, призывая хозяина – Егорыча.

– Дальше вы шлёпаете строго на север. Там в полукилометре мой дом. В сарае – машина. Ключи на полке слева от входа. В ящике, в углу, винтовка М-16 и патроны к ней. Не светите оружием, спрячьте.

– Что за спешка? Кого ты боишься? – я сыпала вопросами, пытаясь осознать и принять действительность.

– Ах, вот ещё… – из-за спины, словно волшебник, Егорыч достал два пистолета «Макаров». – Не расставайтесь с этим – пригодится.

– Не хрена ж себе! – принимая пистолеты, ляпнул Остап. – Старики-разбойники! У меня ракетница есть.

– Через деревню шпарьте до трассы. Передвигайтесь только ночью.

Заверещала сирена. Я невольно дёрнулась от испуга и пригнулась.

– Давайте! – рявкнул сторож. – Если что, стреляйте на поражение. С вами свяжутся. Бегом! Бегом! Ходу!

Набросив рюкзаки, мы выскочили из домика. Егорыч бежал следом, но потом свернул налево, в сторону сторожки охранника, а Остап и я неслись прямо.

Темнело, территория санатория не освещалась. Асфальтовая дорога под ногами казалась чёрной прорехой.

Возле шестнадцатого корпуса притормозили, Остап сунул мне пистолет в руки:

– Сказали – бери. Ходу!

Послышался оглушительный собачий лай – зверьё охраняло свою территорию, на которую вторглись чужаки.

Я сунула оружие за пояс на спине. Вдруг нас озарил свет фар. Непроизвольно остановилась, попыталась вглядеться, приложив ко лбу ладонь по типу козырька. Остап замер рядом. Удалось разглядеть четырёх людей, выходящих из высокой машины напоминающей контурами джип. Скорее всего, это он и был.