Наташа Шторм - Убить зверя

Отец рассмеялся.

– Прямо я в молодости. Ничего, дочка, привыкнешь. Мать же привыкла…

Только сейчас я ясно осознала, что это для меня отец всегда был горячо любимым папочкой, а мама… Нет, не таки отношения, которые я наблюдала в нашей семье, обычно складывались между любящими людьми. Видимо, мама, действительно, привыкла и делала то, что от неё требовалось. Отец всегда отдавал ей приказы, а она безропотно подчинялась.

– Мы обо всём договорились с Калиниными. Свадьба состоится осенью. Полетите в Италию, скажи, мать, где там Ромео и Джульетта жили?

Я даже не слушала монолог мамы. Мало того, что меня никто не спросил, хочу ли я замуж вообще, так ещё и свадебное путешествие предстояло провести там, где влюблённая пара покончила жизнь суицидом.

– Ты слушаешь, дорогая? Дел много. Боюсь, не успеем. Банкет решили сделать скромный, человек на пятьсот, никакой прессы.

Развернувшись на сто восемьдесят градусов, я кинулась в свою комнату.

Вставать не хотелось. Дождавшись, когда отец отбудет в офис, я потихоньку спустилась в столовую. Мама сидела с бокалом вина в одной руке и с сигаретой в другой.

– Иди сюда, поговорим.

Вот вам и доброе утро!

Я села за стол и налила в стакан томатный сок.

– Послушай, дочь! Вчера ты очень расстроила отца.

– Я? Прости, что имею собственное мнение. Но, между прочим, это вы вырастили из меня человека, а не покорную овцу.

Мама загасила окурок в хрустальной пепельнице.

– Отец старается для твоего же блага. Пойми, мы не вечные. Кому-то придётся встать у руля компании. Ты не сможешь управляться сама, да и образование твоё не подходит. Глупо бы было упускать такого жениха.

– Ма! А как насчёт любви? Ты не представляешь, как мне было противно, когда он поцеловал меня.

Я услышала нервный смех. Мама налила ещё бокал и выпила залпом.

– Противно? Да ты даже не знаешь, что значит «противно». А я тебе скажу. Противно двадцать пять лет ложиться в постель к человеку, который постоянно унижает тебя, противно любезничать с нужными людьми, противно чувствовать себя половой тряпкой. Противно, дочь, но не смертельно. Так в нашем кругу многие живут, терпят.

– Но я не хочу терпеть. Я хочу выйти замуж по любви. Словом, делайте, что хотите, но этому браку не бывать.

Мама округлила глаза.

– Не беси отца, дочка. Ты даже не представляешь, на что он способен!

– На что? Не убьёт же!

Днём мне позвонил Славик. Я не собиралась прятаться, поэтому смело взяла трубку.

– Ну что, малышка, куда сегодня, в клуб или сразу ко мне?

Вот это козёл! Я постаралась взять себя в руки.

– Вячеслав! С первого момента нашего знакомства я пришла к выводу, что не подхожу Вам по причине природной застенчивости. А последние минуты общения вообще убедили меня, что я фригидная сука или даже лесбиянка. Словом, под мужчин меня абсолютно не тянет.

Славик громко заржал.

– Ты отказываешься от сладкого, когда даже не попробовала вкус леденца?

В бешенстве я кинула трубку под кровать. Нужно было собраться и взяться за учебники, но мысли никак не настраивались на экзамен. Ну и чёрт с ним! Заплачу и закрою сессию. Я была противна самой себе.

Вечером явился отец, и не один. Я чуть не завыла, когда его спутник обогнул зал и направился ко мне.

– Добрый вечер, дорогая. Надеюсь, скучала? ― павлин приторно улыбнулся. Знал же, мерзавец, что при родителях я буду держать себя в рамках. ― У меня два билета в оперу. Собирайся. Дядя Олег отпустил тебя до утра.

Я посмотрела на отца. Откуда такая щедрость? С двенадцати лет мой лимит времени заканчивался в двадцать два ноль-ноль.

– Погуляйте, поговорите, выпейте чего.

Выпейте? В свои двадцать я могла выпивать только в присутствии родителей, которые мне внушали всю жизнь, что пить в компаниях опасно. По их мнению, в мой бокал, стоило зазеваться, невидимые враги отца тут же насыплют горсть клофелина, пригоршню димедрола и свалят все известные миру наркотики. А, значит, Славику мы доверяем?

– Папа! У меня послезавтра экзамен. Я хочу хотя бы выспаться.

– Вот завтра и выспишься. ― Отец подтолкнул меня к лестнице, ведущей на второй этаж. ― Оденься поприличнее.

Я скрипела зубами, но не могла позволить устраивать сцены при посторонних. Ладно, схожу в оперу, погуляю по набережной и домой. Алексей всё равно будет рядом. Сегодня я искренне радовалась, что в его обязанности входило следовать за мной по пятам.

Славик завёл мотор и прошёлся хищным взглядом по моим коленкам, торчавшим из-под подола коротенького вечернего платья, которое мне приказала надеть мать.

– Сначала в клуб. Хочу тебя немного расслабить, детка.

Я пожала плечами. Может, стоило напиться? Тогда жених точно не потащит меня в театр, а отвезёт домой. Пусть папа увидит, кому доверил единственную дочь.

В клубе царил полумрак. Со вчерашнего вечера тут ничего не изменилось. Улыбчивые официанты, мягкая музыка. Я величественно поднялась на второй этаж и уселась на тот же диванчик. Славик притормозил у барной стойки. Не знаю, чем он решил меня поразить, но коктейли парень создавал сам. Я наблюдала с балкончика, как он чётко отмерял ингредиенты и профессионально смешивал их в шейкере. Поставив два высокого бокала на поднос, павлин поднялся в вип-зону и один протянул мне.

– Пробуй. Тебе понравится.

Я пожала плечами и сделала маленький глоток. Да, вкус казался очень необычным, довольно приятным. Ещё глоток и ещё… Я почувствовала, как широкая потная ладонь поползла под подол моего платья, и попыталась вскочить, но ноги не слушались. Стакан выпал на пол, оставляя на светлой плитке ядовитое зелёное пятно. Последнее, что я увидела, было ухмыляющееся лицо парня.

Голова болела, просто раскалывалась, но эта боль меркла с той, которая терзала моё тело. Я приподнялась на локтях и обнаружила, что лежу на кровати в незнакомой комнате. На запястьях проступили широкие красные полосы. Я поняла, откуда они взялись, повернув голову в сторону металлической спинки, где до сих пор болтались два кожаных ремня. Один, такой же, свисал с другой стороны, у ног. Я пошевелилась. Правая щиколотка всё ещё была пристёгнута к изножью. Я нагнулась, чтобы освободить занемевшую конечность, и тут острая боль в животе пронзила меня, заставив громко вскрикнуть. Стянув покрывало, я чуть не потеряла сознания. Я лежала в огромной луже собственной крови и была полностью вымазана ей. Живот, бёдра, даже грудь. Откинувшись на подушку, я попыталась выровнять дыхание. Нет, этого не могло произойти со мной. Только не со мной. Я глотала слёзы, боясь захлебнуться. Одежды нигде не было. Впрочем, если бы она даже висела рядом, я вряд ли смогла одеться самостоятельно. За дверью послышались шаги. Я с трудом перевернулась на живот и претворилась спящей. Ремешок всё ещё впивался в щиколотку, но страх пересилил боль.