Ясмина Сапфир - Ничья

Я разложила инструменты на стерильной марле, на деревянной тумбочке, утилитарной, как и все в комнате. С большими ящиками, удобными ручками и без малейших украшений на поверхности. Рядом со щипцами и ножницами расставила бутылки с дезинфекторами, добавила упаковку стерильной ваты, несколько больших больничных пластырей и два рулона бинтов. Вроде пока все. А там посмотрим.

Зашивать раны я не умела, но, думаю, Шелли об этом догадывалась. И раз оставила меня с хозяином, значит, либо швы не потребуются, либо пришлет кого-то в помощь. Я не слышала, чтобы помощники Рига вызывали скорую помощь или медиков. Либо их услуги не требовались, либо этим занимались тайно. Но вряд ли меня оставили бы с раненым, если бы ожидали прибытия врачей с медсестрами. По крайней мере, не стали бы предлагать обработать травмы. Попросили только следить за состоянием и докладывать, если оно ухудшится.

Я осторожно приблизилась к Урагану.

Даже не верилось, что древний лельхай, с которым мы едва успели познакомиться, почти пожертвовал жизнью ради меня и Захара. Мужчина, который имел все: богатство, красоту, власть, бессмертие… Что ему наши проблемы?

И все-таки. Он это сделал. Заслуживает обдумывания и осмысления.

Я вышла в уборную, краем глаза оценив размеры ванны – человек на десятерых, – и тщательно вымыла руки с мылом. Обработала их хлоргексидином, спиртом и принялась срезать остатки рубашки с торса и рук Рига Урагана. Думала, ткань прилипла к ранам, придется отмачивать и отдирать через силу. Но драные тряпицы отошли очень быстро. Рваные раны выглядели уже намного лучше. Кровь остановилась, и края начали сходиться. Оставалось почистить их на всякий случай и думать – надо ли зашивать или только стягивать.

Крупных рассечений, как ни удивительно, оказалось только пять, и те неглубокие. Из одного торчал кусок деревяшки. Я вытащила его, и Риг дернулся. Я посмотрела на бледное лицо древнего воина, испарину слабости на волевом лбу и подумала: сколько же ему лет было до превращения? Юношеские округлые щеки и мягкие мальчишеские губы, казалось бы, указывали на молодость, но сетка неглубоких морщин вокруг глаз и рта намекала на средний возраст. Впрочем, кто его знает, как выглядели юноши во времена Рига.

Ураган еще не очнулся, и я продолжила свое дело. Принялась очищать раны от остатков опилок, строительной пыли и спекшейся крови. Спустя некоторое время заживление ускорилось. То ли благодаря моим усилиям, то ли кровь ттахов взяла верх над повреждениями некогда смертного тела. Только длина ран начала резко сокращаться. Синяки и гематомы светлели на глазах. Осталась лишь ссадина возле пупка. Ей-то я и занималась, когда Ураган очнулся. Открыл глаза, немного напрягся и чуть подвинулся под моей рукой. Я решила, что сделала больно и принялась обрабатывать лельхая осторожнее. Но Ураган только сильнее напрягался. Наконец его зубы скрипнули, и я машинально отдернула руку.

Риг

Сознание возвращалось медленно, урывками – будто не очень-то и хотело. Риг обнаружил себя в собственной спальне, вернее, в спальне квартирки над баром. Жил Ураган в трехэтажном особняке неподалеку. Этот же уютный уголок использовал для бурных постельных утех и приема ночных посетителей. Древние лельхаи спокойно гуляли под солнцем. Не целый день, не злоупотребляя, иначе зарабатывали слабые ожоги. Но вот молодые – нет. Они, как вампиры, буквально сгорали. Конечно, не до пепла, но очень основательно, вплоть до потери мышц и сухожилий. Восстанавливались после этого долго и мучительно: средневековые пытки рядом не стояли.

Поэтому молодняк бодрствовал ночью, тогда же улаживал и дела бизнеса. Лельхаи среднего возраста реагировали на солнце очень по-разному. Некоторые – как едва превращенные, а некоторые – и как самые древние. Возможно, это зависело от личности создателя, что дал смертному свою кровь, превратив его в проклятого. Но точно никто этого не знал.

Риг чувствовал себя так, словно один схватился с ордой варваров, затем попал под бивни мамонта и следом – под бульдозер. Тело болело так, что хотелось выпрыгнуть из него вон, кожа зудела и саднила. Но все ощущения притупились махом, когда рядом присела Елена.

В свете фонарей из окна она казалась нереально соблазнительной. Сквозь кофточку проступали очертания бюстгальтера – как и предполагал лельхай, не кружевного, самого обычного. Хуже того – зрение древнего позволяло уловить контуры сосков и даже розоватые ареолы. В паху заныло сильнее, чем в местах ушибов и травм. Слишком уж давно Риг хотел ее и не получал разрядки. Надо было бы забраться в ванну, схватить стриптизершу и кончить хоть каким-то способом. Но Риг почему-то даже не подумал об этом варианте. И вот теперь сполна расплачивался. Елена подлила масла в огонь. Будто нарочно издевалась и подзуживала.

Принялась обтирать антисептиком оголенный торс древнего. Каждой клеткой кожи Риг чувствовал ее касания: осторожные, мягкие и почти ласковые. Просто эротический массаж с ваткой и жидкостью. Даже резкий запах хлоргексидина не мешал лельхаю предаваться ощущениям. И тело предавало, возбуждалось так, что кожа становилась горячее, чем у смертного, лицо пылало, волосы чуть вздыбились. А что творилось в свободных синих джинсах… Хорошо хоть, Елена лишь закатала их до колен, чтобы обработать раны на лодыжках. Вот так раздела бы – и хоть чехол надевай на готовый пушечный ствол.

Проклятье! Куда запропастились Шелли с Малистой? Почему не сами обрабатывают хозяина? Остатками изрядно пошатнувшегося разума древний понимал – девушки наводят порядок в баре. Наверняка разрушения те еще. Ремонт требуется срочный и капитальный. И дочери вызвали команду лельхаев, чтобы те в считанные часы все реконструировали. Бригада молодых проклятых работала у Рига не в первый раз и всегда успешно. В баре вроде ураганного случалось всякое. Драки между древними и молодыми лельхаями, очередные бури из миров-карманов, безумные загулы богатых и знаменитых проклятых… Что только не происходило в легендарных заведениях Рига. Естественно, под рукой владельцев и управляющих всегда имелся телефончик экстренной службы ремонтников. И платили им так, что ребята срывались по первому требованию, выполняли задания Урагана в первую очередь.

Риг стиснул зубы, и Елена остановилась. Ее маленькая ладошка застыла возле пупка лельхая. Привратница сосредоточилась на лице раненого.

– Ой, простите, я сделала больно? – Она искренне переживала, и это Рига почему-то порадовало. Даже почти примирило с нынешним состоянием. Таким, что встань лельхай вертикально, вполне мог служить вешалкой для тяжелых вещей. Крючок однозначно бы выдержал.