Ева Никольская - Магическая академия. Достать василиска!

– Не дрейфь, Элька! – заявила родственница, чей морок, напротив, постепенно менялся, делая ее молодой и красивой. – Мы уже на подлете.

– Ба, там лес странный был, – пожаловалась я, придерживая Шушу, чтобы не рвалась вперед степенной ступы.

– Был да сплыл, – хохотнула подозрительно веселая ведьма, глянув на меня зелеными глазищами с круглосуточной подсветкой.

Такие были только у чародеек с очень сильной кровью, одна капля которой при должном умении могла превратить обычную воду в мощное зелье. И у меня глаза мерцали, если сильно нервничала или колдовала, поэтому в школе травников приходилось капать в них специальные капли, устраняющие подобный эффект. Бабушка не хотела, чтобы меня считали сильной. Хоть по законам Радужного королевства трогать таких, как мы, строго-настрого запрещалось, да и сами ритуалы на крови были под запретом, осторожность – наше все.

– Нам, наверное, в арку надо? – предположила я, разглядывая сверху лужайку с одинокой постройкой. – А то моста тут нет и в помине.

– Вот еще! – отмахнулась родственница, развеяв в прах огрызок последнего яблочка. – Мосты, арки… Мы же с тобой не пешие! Полетим через стену.

– А если защита? – осведомилась я, осторожно держась с ней рядом.

– Не если, а точно. Но я, – она подмигнула мне ярким глазом, – знаю код доступа. – И направила свою верную ступу вперед, помахивая при этом метлой, как веслом.

Я же посмотрела на кровавый закат с черными тучами галдящих птиц, не предвещающих ничего хорошего, покосилась вниз, впечатлилась количеством подтягивающихся на пир обитателей темного рва, сглотнула, икнула, подумала, что бабушка переела вредных фруктов, потому и не соображает, и, рванув за ней, закричала:

– Стой! Сколько лет назад тебе этот код говорили-то?

– Да какая раз… А-а-а! – Охваченная заревом вспыхнувшей молнии, ведьма потеряла управление и, завертевшись волчком, полетела вместе со всеми пожитками в воду, где ее ждали собравшиеся на ужин монстры.

– Едрит твою… – вырвалось у меня, со свистом промчавшейся мимо неприступной стены с сюрпризами, чтобы отвоевать хотя бы бабушку, если не получится спасти и ступу тоже. Мирно дремавший домовенок выпал из сумки и, выпучив желтые глазищи, истошно заверещал, не сообразив спросонья, что происходит. А после всплеска, окатившего меня холодными брызгами, раздалось громкое:

– Мои ла-а-апушки! Подросли-то как!

– Ась?

Застыв в метре над кишащей тварями водой и затолкав обратно в сумку возмущенно сопящего Веньку, я вытаращилась на родственницу, раскрывшую объятия скалящимся «рыбкам». Судя по стоящим дыбом волосам и странному поведению, приложила ведьму местная охранная сеть неслабо. А судя по тому, как ткнулась в ее ладонь лобастая голова чешуйчатой твари, и их откатом зацепило.

– Элька, знакомься! – скомандовала Арина Ильинична. – Это мои детки. Смотри, как вымахали за семьдесят годков.

– Твои… кто? – выдохнула я, крепче вцепившись в метлу, чтобы не рухнуть от таких новостей.

– Кто-кто, – нахмурилась бабушка, поглаживая очередную ластящуюся к ней морду, – питомцы мои. Я их вывела по просьбе Камински. Маленькие были, хоро-о-ошенькие, – протянула она мечтательно.

– Они и сейчас… ик… ничего, – поджав ноги, под которыми проплыл «хорошенький» бабушкин «деть», все-таки икнула я. А может, и не деть, а внучек или правнучек, раз она их аж семьдесят лет назад сотворила.

Ступа не тонула, даже доверху нахлебавшись воды, и бабушка, сидя в ней, как в лодке, продолжала приветствовать все подгребающих к нам монстров, явно вознамерившись погладить каждую особь. Я же, поднявшись от греха подальше на безопасное расстояние, наблюдала сие действо, втайне мечтая, чтобы подводный выводок оказался не шибко плодовитым, так как очень уж хотелось сменить метлу на удобное кресло или хотя бы на табурет. Однако увлеченная радостным воссоединением «семьи», ведьма совершенно не замечала моей кислой физиономии, занятая исключительно питомцами. И длилось бы это все очень долго, если б над нами не прогремел… нет, не гром, а усиленный магией голос.

– Страхова, а Страхова? – вопросил невидимый оратор. – Ты там совсем страх потеряла? Хватит из моих боевых рыбрарий ласковых зайчиков делать!

– А-а-а, – заулыбалась бабушка, кокетливо поправляя вздыбленную прическу, спасти которую могла только помывка с добавлением нескольких сортов зелий. – Ёжик! Как же я рада тебя слышать! – И, недовольно надув губы, тут же укорила: – Что ж ты, поганец, код сменил! Или с глаз долой – из сердца вон?

– Какой я тебе Ёжик, Ариша! – рыкнул голос.

– Лысый, – ничуть не смутившись, ответила ведьма, а я в очередной раз подумала, что шандарахнуло ее конкретно.

– Хватит, Страхова! – приказал невидимый собеседник, тяжело вздохнув. – Не позорь меня перед своей дочкой.

– Внучкой, – поправила его бабушка, которая сейчас выглядела не намного старше меня. Хм… качественный морок.

– Просто помолчи! Сейчас за вами платформу спустят, – пообещал наш незримый благодетель. – И доставят ко мне. Только ради всего святого, не рассказывай охране о своем вкладе в благоустройство академии.

– Ответь, зачем код сменил, и, быть может, промолчу, – нагло усмехнулась ведьма.

– Больше шестидесяти лет прошло, Страхова! Думаешь, ты одна в курсе была, как на территорию АРиС проникнуть, минуя портал?

– Ну-у…

– Ясно. Время идет, а самомнение некоторых ведьм не меняется.

– Ёжик, а Ёжик… – недобро прищурилась бабушка, сверкнув зелеными глазами.

– Господин ректор, Арина, – снова рыкнул Ёжик и обреченно добавил: – Хотя бы при людях.

Катарина

тихо напевала я, с интересом следя, как по некромантскому полигону, расположенному напротив моего окна, нетрезвые студенты в длинных мантиях гоняют несчастных мертвяков. Черные волосы, бледные физиономии, чернильные круги под глазами… Не будь на их одежде отличительных знаков АРиС, я бы давно запуталась, кто тут зомби, а кто охотник. Но серебристые нашивки с аббревиатурой спасали от сомнений. Странно, что мое окно выходило на учебное кладбище, куда привозили хоронить мертвецов, завещавших свои останки науке. Мне, когда стояла по ту сторону рва, казалось, что за башней только лес и туман. А тут – танцы живых мертвецов! Хотя… увлекательно.

Песнетерапия, рекомендованная дедушкой Фомой, навевала умиротворение. Да и мрачноватый репертуар, коим наградили меня годы обучения в Леорской школе, пришелся очень кстати. Мурлыкая под нос незатейливый мотивчик, я была спокойна, как шаирский змей [6] Шаирский змей – большой горный змей, впадающий в спячку на зиму. после зимней спячки. А еще довольна жизнью и… комнатой! Ну а чем плохо, если подумать? Стою вся такая чистая, пушистая, переодетая в новое платье после купания, сытая и отдохнувшая напротив огромного окна в полтора моих роста и любуюсь на захватывающее действо в лучах багряного заката. И пусть полуразложившиеся трупы время от времени мимо пробегают… пусть! Зато какой вид, какая динамика, какая экспрессия, черт возьми!