Ирмата Арьяр - Лорды гор. Да здравствует король!

Ткань шатра совершенно не препятствовала зычному голосу короля:

– Стой у порога, миледи. Еще шаг, и ты умрешь.

– Неужели доблестный Роберт Сильный боится слабой женщины?

– Ведьма – не женщина! Теперь слушай, Хелина. Мне проще признать твоего ублюдка, чем заводить канитель с разводом, новой женитьбой и получить в результате какого-нибудь другого ублюдка. За вами, бабами, не уследишь. Твой выродок, как его… Лэйрин будет объявлен моим наследником, но об остальном можешь забыть. Сиди в своем ведьмином логове, ублажай каких хочешь дьяволов, но во дворец и к дочерям я тебя не подпущу и на сто верст. Мальчишку я заберу сейчас.

Душевным человеком был король Роберт Сильный.

Хотя рядом с шатром находилось всего двое из его охраны, громогласный голос монарха слышали многие. А мы стояли всего шагах в пяти. Это слышал Рагар. Это слышали наши слуги.

Кровь отхлынула у меня от лица, руки заледенели. В эти минуты я познавала, что такое настоящая ненависть. Ледяной огонь. Палящий лед. Чудовищное желание чужой смерти и полное бессилие. Иссушающая жажда и полная невозможность убить сей миг. Никто никогда не смеет безнаказанно унижать мою матушку.

Гордо подняв голову, я уставилась на развевающийся штандарт короля с золотым львом на алом поле. Я ощущала колючие взгляды рыцарей, откровенно рассматривавших нас, слышала смешки и гнусные реплики. Свита была под стать благороднейшему королю Роберту Сильному. Мерзее рож я в жизни не видела, да еще в таком количестве.

– Нет, сир, – отвечал спокойный, но продирающий до озноба голос матушки. – Вы не заберете его на таких условиях. Выслушайте мои.

– Ты еще смеешь…

– Смею, ваше величество. Пока еще я ваша супруга и мать ваших детей. До совершеннолетия Лэйрин восемь месяцев будет находиться в Белогорье, остальное время – при вашем дворе.

– Два месяца займет только дорога.

– Оставшихся дней более чем достаточно. И вы позволите мне быть рядом с детьми в эти дни.

– Никогда! – зарычал король. – Я отправлю тебя на костер, ведьма, там твое место!

– Ни единый волос не упадет с моей головы, иначе его придут поднимать Белые горы. Но, раз переговоры у нас зашли в тупик, сир, я ухожу вместе с сыном и больше никогда вас не побеспокою. Процедуру развода вы можете совершить без моего присутствия. Позвольте откланяться, ваше величество.

– Катись со своим ублюдком! Ноги твоей не будет на моих землях, Хелина. Доберусь и до твоего проклятого логова.

Матушка стремительно вышла – бледная, с горящими глазами. Кивнула Рагару:

– Уезжаем.

– Коня! По седлам! – тут же вывалился из шатра взбешенный Роберт. Его налитые кровью глаза остановились на моих, заледеневших ненавистью, и он словно споткнулся, шумно вдохнул. И рявкнул: – Как надо приветствовать своего короля, дикарь?

Коней нам подвели одновременно, но я замешкалась, и, пока заставляла себя склонить перед этим чудовищем голову, Роберт Сильный взлетел в седло, вонзил в жеребца шпоры и рванул с места.

Его конь летел почти на меня, отсекая Рагара и охрану. Король, склонившись набок, вытянул огромную руку. Рывок, и земля ушла из-под моих ног.

Я оказалась в седле перед этим рыжим буйволом, несущимся с бешеной скоростью, сжатая, как тисками, его хваткой – не вывернуться. Я извивалась, пыталась кусаться. Проще камень загрызть.

– Лэйрин! – отчаянный крик матушки таял позади слишком быстро.

С боков возникли два белых смерча: нас нагнали «снежные дьяволы». Но их тут же отвлекли вырвавшиеся из укрытия всадники. Зазвенела сталь.

Похищение было подготовлено, пронзило меня понимание. Вот почему в лагере короля сегодня так мало людей. И тут я увидела, что навстречу с холма спускается целая армия всадников с королевскими знаменами, сотни людей. Это конец.

Извернувшись, я вытащила из ножен мой новый кинжал и со всей ярости вонзила его в шею коня, куда смогла достать, чуть пониже холки. Тонкое белоснежное лезвие до упора вошло между позвонков. Жеребец споткнулся и начал валиться.

Короля выбросило из седла. Державшая меня рука ослабила хватку, а падать меня Рагар научил. Даже если сдохну – все лучше. И тут меня подхватила сумасшедшая сила, рванула вверх, не дав упасть. В шею врезалась завязка плаща. Лопнула.

Меня снова швырнула в седло чья-то рука.

– Держитесь, ученик! – услышала я голос Рагара.

По бокам замелькали нагнавшие нас рыцари короля, с ними схватились белые вихри. Зазвенела сталь. Нас с Рагаром плотно окружили «снежные дьяволы», и казалось, я лечу в гуще метели. Загремели под копытами камни моста.

Белогорье!

Рагар спрыгнул на землю далеко за мостом, снял меня с седла, передал матушке.

– Вы спасли Лэйрина, Рагар! – воскликнула она, обнимая меня. – Моя благодарность…

– Лэйрин сам себя спас, – поклонился «снежный дьявол». – Я не мог ослушаться приказа и поднять руку на короля.

– Ваше высочество! – ужаснулась королева.

Я возмущенно задрала голову на ее заплаканное лицо.

– Только на его коня, матушка! Но, если король свернул себе шею, так ему и надо.

С той стороны реки послышались звуки горна, и Рагар, выстроив своих воинов, отправился встречать новую напасть.

Королева Хелина судорожно сжала ладони.

– Если он свернул себе шею по вашей вине, Лэйрин, вас обвинят в убийстве короля, и кланы будут вынуждены выдать вас для суда. Я не смогу ни последовать за вами, ни защитить. Остается бежать сейчас.

Матушка зря переживала: королевская шея осталась цела, а вот ногу и ключицу он сломал, как выяснилось чуть позже. Посланники Роберта Сильного передали письмо королеве Хелине с предложением продолжить переговоры после выздоровления его величества, пострадавшего от несчастного случая на охоте.

К письму прилагалось золото: король был взбешен тем, что его предполагаемого наследника содержат в нищете, если даже парадный плащ оказался заштопан. На матушку было страшно смотреть, когда она ледяным тоном зачитала мне эти постыдные строки. С другой стороны, разве тот клятый плащ у меня был единственным?

На следующее утро я выползла на разминку во двор с опухшим лицом и красными глазами. Нос разбух. Ночью выревелась в подушку за все свое счастливое детство. Хотела даже бежать одна на север, чтобы никто до меня не добрался. На этой мысли и уснула.

– Что с тобой? – изумился Диго. Он ждал меня, бросая дротики в деревянный щит. Нос у него, кстати, тоже распух после вчерашней драки. Красавчик.

– Аллергия, – говорю. – На королей.

Он подошел к щиту, с трудом выдернул из центра нарисованного круга два дротика – крепко засели, лезвие к лезвию.

– Я слышал, ты свой новый кинжал в его лошади оставил. Рагар тебя хвалил, – сказал он и протянул дротики. – Держи, это мой подарок. Вчера я вел себя как дурак, прости.