Екатерина Боброва - Ледяная княжна

– Береги себя, дочка! – Голос у мамы дрогнул, в глазах заблестели слезы. – Я буду молиться за тебя Трехликому. Прошу, будь осторожна, не рискуй.

Ненавижу прощания! Тем более такие, когда не знаешь, вернешься, да и останешься ли в живых?

– Я дам знать, когда…

– Нет! – Она покачала головой. – Если мы проиграем, северные все равно останутся врагами. Если выиграем, врагами станем мы. Так уж вышло, дочь, тебе лучше будет среди них. Езжай, не рви сердце. Еще немного, и я тебя никуда не отпущу.

Выехав через заднюю калитку, я сразу пустила Орлика в галоп. Проскакала через поле, оглянулась на холм. С вершины спускалось пылевое облако. Невольно восхитилась упорством агентов Тайной канцелярии. Подвигнуть губернатора выехать из дома раньше десяти утра?! На это мало кто способен.

Оглянулась в последний раз на стены родного дома, белеющие сквозь стволы старых яблонь, и направила коня в чащу леса. Впереди бежала знакомая тропинка, пахло разнотравьем, прелой листвой и грибами. Чернели ягоды, красными и желтыми пятнами высовывались шляпки грибов. Орлик принюхался и пошел бодрее. Ему явно по душе была эта прогулка.

Я тоже встряхнулась, поймала солнечный блик, отразившийся от поверхности пруда, ох и знатные же в нем водятся караси, и… улыбнулась. Пусть сколь угодно долго ловят княжну, разыскивая меня у соседей, друзей. Я там, где никто не догадается меня искать. Я еду на север. Одна, без сопровождения, в мужском костюме.

Безумная, но пока удачно складывающаяся идея побега щекотала нервы азартным предвкушением приключений, заставляя губы расплываться в дурацкой улыбке. Я пришпорила коня и рассмеялась, вдыхая горький аромат лесной осени. Меня не пугали трудности и одиночество. Я верила в себя, верила в удачу Таль-Сорецки и до про́клятых теней была рада вырваться из ставшего душным дома, где призрак ожидания беды и смерти давно уже слонялся по углам, заставляя просыпаться по ночам и долго лежать, вглядываясь в темноту.

Третий день пути вышел самым поганым. Солнышко активно пригревало, и копыта Орлика легко ступали по сухой земле. Я ехала по второстепенным дорогам, избегая главного тракта, ночуя в лесу на подстилке из веток, укутываясь аж в три плаща. Сентябрьские ночи заставляли стучать зубами от холода, а утром прыгать козочкой, разогревая закоченевшее тело. Кроме холода худшим испытанием мог быть только дождь, вот он и зарядил с утра третьего дня.

Как чувствовала, что ждать от затянутого тучами неба ничего хорошего не стоит. Первые капли упали еще до полудня, а затем дождь лишь усиливался, превратившись к вечеру в настоящий ливень.

– Ничего, милый, не растаем, – подбадривала я себя и Орлика, похлопывая коня по шее.

Орлик недовольно всхрапнул и замедлил шаг, намекая, что пора бы укрыться и переждать где-нибудь непогоду. Я с тоской оглядела ставший разом неприветливым лес. Сверху капает, под ногами хлюпает, ветки мокрые, костер не разжечь. Спать в этом? Нет, спасибо.

Впереди показался тракт. Я медленно выехала на широкую дорогу, мощенную плитами. Указатель намекал на близкую деревню под названием Малые Выселки, а отсутствие людей – на то, что все нормальные путники уже пребывают под крышей выселковского трактира.

– Рискнем?

Орлик послушно повернул в сторону и перешел на рысь. Ему тоже не терпелось переночевать в конюшне, отведать свежего овса. Надо будет пополнить запасы, да и себе купить в дорогу хлеба, вареных яиц, картошки и вяленого мяса. Надеюсь, мое лицо достаточно пропиталось дорожной пылью, чтобы с него стерся лоск аристократизма.

Трактир оказался видавшим виды домом с огромным двором, по краям которого торчали темно-серые намокшие сараи и конюшня. Но окна гостеприимно светились, на дворе было чисто, а дверь в конюшню недавно меняли.

На стук копыт выскочил худощавый парень в одной рубахе. Я кинула ему монету и, сделав голос пониже, приказала:

– Расседлать, обтереть и накормить. Учти, лично проверю.

Парень кивнул, перехватил уздечку. Я соскочила с коня, отвязала мешки с припасами и направилась внутрь.

В зале было многолюдно – в непогоду желающих сэкономить на ночлеге под крышей нашлось немного. Сердце кольнула тревога: а вдруг?.. Но я приказала себе не паниковать. Теплая кровать, горячая еда перевешивали страхи, да и если свалюсь с простудой, хуже будет.

Прошла к стойке. Ничего сложного в том, чтобы вести себя как мужчина, нет. Морду понаглее, шаги покрупнее, и ноги ставить пошире. Ах да. Никакого внимания к своей внешности. И хорошо, что руки заняты мешками и у меня нет возможности отряхнуть плащ, а так и тянет это сделать…

– Что угодно достопочтенному господину?

Толстый, с круглым лицом, щедро усыпанным веснушками, с рыжими волосами и глубоко посаженными маленькими глазками, трактирщик не выглядел достойным доверия, встреть я его ночью, непременно решила бы, что он разбойник, но выбирать не приходилось.

– Комнату, ужин и завтрак подать туда.

Наглость моего тона, а может, недостаточная его мужественность заставили его прищуриться, окинуть гостя подозрительным взглядом, но серебрушка в руке сыграла свою роль, и он согнулся в любезном поклоне:

– Конечно, господин. Комнаты все заняты, увы, но у меня есть отгороженный закуток с кроватью. Если не побрезгуете…

Я была согласна и на тюфяк на полу, но «закуток» звучало многообещающе.

– Давай свой закуток, но тогда в уплату добавь пару мешков овса и припасы в дорогу.

Пока готовили закуток, украдкой огляделась. До границы еще два дня пути, однако дыхание войны чувствовалось и здесь.

В зале было неприлично много военных. Целых шестеро. Сидели за отдельным столом, быстро уплетая ужин. Один красовался с грязными бинтами на голове, второй берег руку. С фронта? На побывку, лечение или дезертиры? Впрочем, гадать – пустое дело.

Справа и слева столы оккупировали мужики. Хмурые лица, сосредоточенные взгляды, и всего лишь пара кувшинов медового вина. На заработки в город? Нет, сейчас только начало сентября, на полях не собран урожай, рано для города.

В углу жались три семьи. Непривычно тихие дети, бабы с затравленными взглядами, мужики в несвежей одежде. В пути явно не первый день. Беженцы? Однако до фронта далеко, да и, если верить новостям, фронт пока не на их территории. Тогда откуда это желание сняться с привычного места и уйти вглубь страны? Но, может, я просто сгущаю краски. Переселенцы были во все времена, почему я решила, что их уход связан с войной? Мало ли причин, чтобы поменять дом? Но сейчас начало сентября, самое время уборки урожая. Так что действительно мало.

Сидящие за столом около окна заставили меня напрячься и отвернуться к стойке. Двое. Одеты в гражданское, но их повадки… Что же, хищники тоже не любят сырость и дождь. Надеюсь, моя скромная персона их не заинтересует. Наша встреча – мимолетное дорожное обстоятельство, ничего больше.