Марина Эльденберт - Поющая для дракона

Такие, как он, в принципе сминают всех и вся.

Если показать слабину.

Подавив желание вжаться в спинку кресла, легко уперлась пальчиком в его грудь.

– И что теперь, Бриаль? – В жесткие нотки вплеталась откровенная насмешка.

– Вы так и не представились, местр.

Он усмехнулся и снял полумаску.

А я чуть не поперхнулась воздухом: передо мной стоял Рэйнар Халлоран, глава правящей семьи Мэйстона.

– Возвращаясь к твоему вопросу. Что же мне нужно от певицы Ландстор-холла…

Его слова тоже сминали, вдавливали в кресло. А еще раздевали – безжалостно и бесстыдно, стягивая бретели платья с плеч, все ниже и ниже, резко обнажая грудь и разводя ноги. Обжигая своей властью и уверенностью в том, что я уже его – так, как ему того хочется. И сколько хочется. Несмотря на отделявшие нас от общего зала плотные шторки, я почувствовала себя обнаженной и раскрытой, на глазах у всех.

В ушах зашумело. Проклятый сексуальный магнетизм иртханов, чтоб ему дракон все самое ценное отгрыз! Захотелось обрушить на голову Халлорана ведерко со льдом, а следом бутылку охлажденного вина. И сверху украсить ягодкой, которые очень кстати лежали в вазочке. Вместо этого положила руки на плечи этому гаду, слегка подалась вперед, разводя бедра и позволяя ему в прямом смысле оказаться у меня между ног.

– Спеть на частной вечеринке?

Выражение его лица я не забуду никогда: оно вытянулось, как если бы ему сообщили, что на город обрушился косяк взбесившихся драконов.

– Простите, местр Халлоран, но я не работаю с частными клиентами. Поэтому не смогу поддержать ваше… семейное торжество. А теперь прошу меня извинить, – невинно улыбнулась и уперлась руками ему в грудь. – У меня очень много дел.

То ли он наткнулся на стол, когда вынужден был посторониться, чтобы уступить мне дорогу, то ли это его зубы так яростно скрежетнули. Даже щека как-то странно дернулась, но, к сожалению, Халлоран очень быстро взял себя в руки. Усмехнулся и нацепил маску – правда, не ту, в которой меня встретил. С таким лицом местр обычно говорил на камеру, я ведь частенько видела его на экране визора – уверенность, сила и благоденствие. Ослепительная улыбка и знание, что мир принадлежит ему. Что все будет так, как он пожелает.

Только не сегодня.

Поскольку желание расколотить о его голову бесценную бутылку не прошло, прошла я. К дверям, за которыми совсем недавно стояла в обнимку со своей дурацкой надеждой. Его взгляд ощутила всей кожей: он скользнул по плечам, по оголенной спине и ниже.

– Предпочитаешь петь для публики попроще?

– Пою только для тех, кого считаю достойным, – выделила последнее слово и яростно рванула дверь на себя.

– Для меня ты споешь особую песню, Бриаль. Раньше, чем думаешь.

Ага, десять раз. Жди.

Надеюсь, грохот захлопнувшейся двери в полной мере отразил ему мое почтение.

По коридорам я летела так, что встречавшиеся мне на пути даже не пытались заговорить, а оказавшись в гримерной, начала быстро собираться. Вызвала флайс, наскоро покидала в сумку одежду – переодеваться не хотелось, хотелось как можно быстрее и как можно дальше оказаться от Ландстор-холла. Как можно дальше от Халлорана, драконы его раздери. Угораздило же!

Успокоилась, только когда флайс взмыл с посадочной площадки. Назвала водителю адрес и откинулась на сиденье, разглядывая мелькающие за окном виды. Мэйстон, как и все города нашего времени, построен уровнями. Мы шли по центральной магистрали, откуда отлично просматривались и бедные районы (тусклые пятна уличного освещения внизу, где дома наседают один на другой), и сияющие башни небоскребов, в которых одной семье принадлежит сразу несколько этажей. Огни были повсюду: и бортовые – флайсов (в такое время центральная магистраль уже немного разгружена), и рекламных вывесок-голограмм, и усыпанных блестками окон стальных игл высоток. Ограничители магистралей переплетались между улицами, перекинутые над Гельерой мосты изогнулись монументальными стальными опорами, впереди виднелся монолитный купол Совета Правления – именно там происходили встречи правящих семей.

В салоне было тепло и пахло химическим освежителем – вроде «натуральная древесная свежесть», но я снова и снова возвращалась в кондиционированную прохладу ложи, снова натыкалась на снисходительный прищур Халлорана и чувствовала исходящую от него силу. Сила у иртханов в крови, особенно у высших. Что ни говори, а именно благодаря им люди сейчас живут на земле, а не под землей, как когда-то.

– Нет, вы только гляньте-ка. Снег!

Водитель, темнокожий подвижный паренек, указал на лобовое стекло. Туда и правда липли снежинки, одна за другой: крупные, с растопыренными пальцами, они расползались пушистыми кляксами и тут же таяли.

– Рановато, – не унимался водитель. – Еще ж два месяца до Смены времен.

– Красиво.

– Что правда, то правда, эсса.

Снег усилился, в пелене белоснежных вихрей город выглядел сказочно. Примерно так же он выглядел год назад, когда мы с Вальнаром целовались на Центральном мосту. Только тогда снежинки таяли на наших щеках. А еще было довольно забавно слизывать их с губ – своих и его.

– Грустите? – Водитель подмигнул мне в зеркале заднего вида.

– Нет.

Нет у меня привычки грустить. Особенно по тому, что прошло безвозвратно.

– Вот и правильно. Такой красавице наверняка очень идет улыбка.

Я улыбнулась, и парень вскинул руку с поднятым пальцем.

– Так-то лучше.

Повезло, добрались быстро. Из-за снегопада обычно встает центр, а я снимаю квартиру на Четвертом острове. Не совсем окраина, но район тихий. Если окна поплотнее закрыть, не слышны даже колебания воздушных потоков из-за движения флайсов. С соседями тоже повезло. Мне. Они не всегда согласны, что повезло им: я иногда распеваюсь перед выступлениями дома, а Танни постоянно врубает свою музыку, если можно так выразиться, на полную громкость. Из-за чего мы с ней неоднократно ругались. Вот и сейчас из квартиры громыхало так, что захотелось заткнуть уши шпильками. Как раз теми самыми, поглубже. О том, что забыла переобуться, я вспомнила, когда расплачивалась с водителем и дверца отъехала вверх. Мои новенькие полусапожки на платформе остались в гримерной, я топала от парковки к лифту в вечерних туфельках, то и дело норовя поскользнуться в тающей жиже. Снежинки липли на чулки, а я куталась в пальто и ругала Халлорана последними словами.

Из-за него ведь все, дракон недоделанный!

От жуткого мощного «унц-унц-унц» подпрыгивала даже мебель в прихожей. Вместе с ней подпрыгивал мой желудок, в котором с самого обеда ничего не было, декоративные вазочки над электрическим камином и наша с Вальнаром фотография на фоне Мэйстонского парка. Я не убрала ее только потому, что не хотелось объясняться с младшей сестрой, Тан – та еще язва. Но рано или поздно это придется сделать, да и с собой не помешало бы объясниться. В том, что все между нами кончено. Это правда. И обжалованию не подлежит.