Эльвира Суздальцева - Найди меня в Поднебесье

– Сиривам! Хэ! – приказал Четим, указывая Елене на корневище. (Прячься!)

Девушка повиновалась и отползла к теплой ямке, устланной травами.

Четим натянул небольшой, но мощный лук, который носил за спиной. Токус выхватил нож из-за пояса. Под пригорком послышался шорох, среди мха замаячил сухой пучок травы. Вазашек заорал что-то, подобрал камень и метко швырнул его в пучок. Четим присоединился к воплю товарища, пнул с пригорка другой камень. Шорох снова повторился и постепенно затих.

Чарангист опустил лук.

– Тварь трусливая! Уходим отсюда! Еще приведет своих…

И путники дружно уставились на Елену, дрожащую в корневище дерева. Девушка поймала себя на том, что царапает ладонями древесную кору, и, кажется, уже получила несколько новых ссадин. Она сцепила руки перед собой и нервно улыбнулась.

Елена знала оджибвейский и нанайский языки, по меньшей мере, настолько, чтобы не запутаться в словах и продуктивно вести диалог. Совмещала она слова двух практически несочетаемых языков на уровне интуиции. Правда, ее терзали подозрения, что заданный одним из первых вопрос «А что это за крыса?», вряд ли поспособствовал доброжелательному отношению к ней вазашка. С Четимом разговор кое-как налаживался.

– Суэ…хэсэв… инааджимо гэрбусу? – тщательно подбирая слова, осведомилась она у чарангиста. (Что это за язык?)

– Нани до хэсэвэни, – отвечал он. – Гетэ хэсени. (Это язык людей. Старый язык).

Затем чарангист принялся разъяснять ситуацию Токусу. В ответ вазашек только фыркнул:

– Вот так-так! Надо же, вымирающие языки, видите ли! Да с какой звезды эта дамочка свалилась?!

– Успокойся, Токус, не ерничай, – задумчиво протянул чарангист. – Боюсь, она действительно «свалилась» не из соседней деревни.

– Да по мне хоть с Горы пришла! А нам идти надо! И позавтракать вначале. А вообще, она, похоже, просто свихнулась.

– Свихнулась или нет, мы не можем ее бросить просто так. Она абсолютно не соображает, где находится. Говорит, змея укусила на каком-то холме… Мы должны ей помочь!

– И как же? – недовольно пискнул Токус. – Дать пинка, чтоб обратно не-знаю-куда улетела? Шла же откуда-то, вот и пускай идет!

– Не дело бросать заблудившегося странника. Да еще и не вполне нормального. Она не опасна, обычная женщина.

– Дамочка, идти-то сможете? – свысока обратился к ней Токус и тут же перебил сам себя. – А, ну ее! В дороге, может, выясним, что ее просто по голове приложило хорошенько. Авось, память вернется.

Елена только переводила взгляд с одного внезапного попутчика на другого. Упомянутые ею названия населенных пунктов не вызвали у Четима ровным счетом никаких эмоций и привели только к ступору разговора.

Зато вполне результативным оказался завтрак наспех холодной утятиной с горячим чаем. К этому времени уже окончательно рассвело, и в чистое небо выплыло огромное рыжее солнце. Елена замерла с чашкой чая в руках.

Солнце, явившееся из-за горизонта, оказалось в добрых четыре раза больше, чем то, которое освещало ее путь еще вчера, у подножия заветной горы.

Так или иначе, но дальнейшая дорога ждала. Придирчиво осмотрев новую спутницу, чарангист вынужден был признать, что ее экипировка вполне позволяет прошагать приличное расстояние. Елена одета в плотный костюм с множеством карманов и капюшоном от дождя, теплый свитер, подпоясана широким ремнем. На ногах – хорошие кожаные ботинки на толстой подошве. Осматривая карманы, она с сожалением вспоминала рюкзак, сброшенный с плеч под куст. Но их содержимое могло быть и хуже – неплохой охотничий нож, зубная щетка, спички (правда, отсыревшие), моток веревки и иголка с ниткой. В одном кармане оказалось несколько небольших халцедонов, подобранных при подъеме на гору. Она еще раз тщательно промыла ногу. Кроме двух запекшихся пятнышек и шрама от пореза об укусе ничто не напоминало.

Они сошли с пригорка, где провели ночь, и практически сразу же оказались на дороге, усыпанной мелкой галькой. Елена обогнала новоявленных спутников на два десятка шагов и огляделась. Дорога шла под уклон. По обеим сторонам расстилались поля, перемежаемые редкими деревьями. Чуть поодаль виднелись гряды сопок. Вполне привычный красивый пейзаж. Через пару часов неподалеку от дороги показались залитые солнцем поля, а за ними – маленькие треугольные строения.

– Кто здесь живет? – спросила путешественница у Четима.

Чарангист принялся медленно и с расстановкой объяснять. Это небольшое поселение крестьян, или жунов. Сейчас время к обеду, поэтому на полях никого не видно. Между прочим, обед – неплохая вещь!

Елена привыкла решать проблемы по мере их поступления. Сейчас главной задачей стало налаживание общения с ее странными новыми знакомыми. Она благодарила от души свое лингвистическое образование. Вот и интерес к древним языкам наконец-то оказался не лишним.

«Покрутите мне еще пальцем у виска» – мстительно думала девушка в адрес определенных товарищей, повторяя за Четимом простые слова и предложения. У чарангиста же грозился развиться прогрессирующий нервный тик – новая знакомая желала услышать все – от названия ближайшего дерева до вежливых (и не очень) речевых оборотов. Все еще обиженный на «крысу», вазашек снисходительно посматривал на них. Елена потихоньку приучала себя не слишком сторониться Токуса. Несмотря на, мягко говоря, необычную внешность, он казался безобидным и даже довольно милым.

Вызнав у Четима, что «бохенский язык является родным для всех людей, а также жунов и вазашков, невзирая на незначительные оттенки диалектов», она решила, в первую очередь, освоить этот самый язык хоть как-то прилично. Слова, которые дома казались таинственными и странными, здесь согревали душу.

Через некоторое время они подошли к неширокой вертлявой речушке.

– Привал! – объявил Токус.

– А вот и обед! – сказал Четим, извлекая из своего мешка намотанную на палочку лесу. – Обед всегда рядом! Не ходит, так плавает. А в особо грустных случаях – растет!

– Я сделаю костер! – сказала Елена.

– Умеешь? – недоверчиво покосился музыкант.

Девушка кивнула и отправилась по берегу в поисках плавника. Токус и Четим повернули на каменистую косу. Когда они вернулись, над костром уже закипал котелок.

– О-о! Это я понимаю! – одобрил чарангист, бросая на землю связку из десятка хариусов. Елена взяла нож и принялась за потрошение.

Как известно, лучше всего думается на ходу. Елена немного успокоилась и привела мысли в порядок, насколько это возможно.

К вечеру снова подобрался назойливый страх. Путешественница устроилась чуть поодаль от спутников, занялась починкой рваной одежды и, по давней привычке, проговорила вслух итоги дня. При этом старалась настроить себя оптимистично.