Ольга Ярошинская - Ведьма по наследству

– Нам надо раскулачить Амфибрахия, – твердо заявила я.

Я натянула желтые резиновые перчатки едва не до локтей, нацепила на нос очки для плавания.

– Тут пишут, что железы жаб впрыскивают яд, только если хищник их прокусит, – прочитала Юлька с ноута. Она встала рядом со мной и раскрыла сиреневый зонтик, я покосилась на нее с недоумением. – Но лишняя осторожность не помешает.

Прячась за Юлькиным зонтиком, я опустила руки в аквариум, сжала влажные бока Амфибрахия, пальцы погрузились в вялую тушку. Я попробовала его приподнять – не тут-то было. Амфибрахий будто приклеился к полу, уперся кривыми лапами, как бульдог.

– Попробуй его спихнуть, – посоветовала Юлька. – Подтолкни под попу.

Я попыталась засунуть руку под жабу, выскрести монетки, но Амфибрахий вдруг надулся, в шее у него что-то заклекотало, и я в испуге отдернула руки.

– Он весит килограммов двадцать, – пожаловалась я. – И ластами держится.

– Давай лопатой подковырнем, – предложила Юля.

– Пораним еще. Он только с виду грозный, а так мягонький. Да и в условиях было что-то про жабу.

Юлька сбегала в спальню, принесла листок.

– «Пятый пункт, – прочитала она. – Кормить златоносную жабу по четным дням, десять червей не менее вершка длиной». А ведь сегодня шестое!

Червей я нарыла в навозной куче за сараем. В этом мире у меня был сарай, заваленный всяким барахлом, вниз по холму сбегал заросший бурьяном огород, упираясь в частокол, увешанный чугунками, сирень у дома цвела предгрозовым облаком.

Я опустила червей в мисочку в углу террариума, поставила рядом плошку с чистой водой и ушла на кухню под пристальным взглядом Амфибрахия, а за углом присела и на четвереньках вернулась назад в комнату, держась ниже террариума, стоящего на приземистом колченогом столике. Жаба некоторое время сидела без движения, потом поковыляла к тарелочке.

– Давай! – взвизгнула Юлька, стоящая на стреме на лестнице в прихожей.

Я подскочила, запустила руку в террариум, сгребла горсть монет и отпрыгнула в сторону. Амфибрахий метнулся назад, упал на кучку золота, растопырив лапы, червяки расползлись из тарелки по всему террариуму.

– Ну что, сколько там? – приплясывала от нетерпения Юля.

– Семь, – пересчитала я монетки. – Прости, бро, мне это правда было нужно.

Жаба презрительно отвернулась. Длинный язык розовой молнией выстрелил в червяка.

– Он утешится, – успокоила меня Юля.

Юлька отправилась в общежитие за вещами, я взяла с нее клятву, что одну она меня здесь не бросит. А я шаталась по дому, прибирая следы вчерашнего шабаша. На столе высилась горка мандариновых шкурок, пол усыпали фантики от шоколадных конфет. Чучело волка обзавелось веночком из привядших одуванчиков. Я стянула венок, бросила его в мешок для мусора, отряхнула макушку волка от сора и, заметив какое-то движение, склонилась ниже, развернула шерсть. Блохи бросились врассыпную под моими руками. Я взвизгнула, отскочила в сторону и, схватив рюкзак, выбежала из дома.

Вернулась я с тремя флаконами шампуня из зоомагазина. Поразмыслив, обвязала волка бечевкой под передними лапами, потащила вверх по лестнице волоком, стараясь не обращать внимания, как гулко стучит голова зверя по ступенькам. Я поставила чучело в душевую кабину, включила теплую воду и, надев злополучные желтые перчатки, принялась мылить густую шерсть. На глаза наворачивались слезы то ли от жалости, то ли от брезгливости, то ли от едкого звериного запаха. Я старалась не смотреть на слив, где в грязной пене кишели паразиты. Похоже, я застряла в ванной надолго.

Там Юля меня и застала.

– Представляешь, арка меня пропустила, – сказала она, крутя на пальчике ключи от дома, которые я ей вручила перед выходом. – То ли дом признал меня за свою, то ли ключи так работают. А ты что делаешь? Разве это было в условиях – банные процедуры для чучела?

– Нет, – ответила я, прилаживая к голове волка козырек на резинке, в котором я любила кататься на велосипеде. – Это чисто моя инициатива.

– А кепка зачем?

– Чтобы мыло в глаза не попало, – ответила я.

– А чучелу не все равно?

– У него блохи. Он живой.

Я в очередной раз смыла пену с боков волка и, будто в подтверждение моих слов, почувствовала, как под руками бухнуло сердце.

Юлька ахнула, прижала руку ко рту.

– Боже мой! Ведьма его заколдовала?

– Похоже, что так. Представляешь, какая мука? Он стоит тут неизвестно сколько и даже не может почесаться!

Я распрямилась, держась за поясницу.

– Слушай, Юля, поищи, пожалуйста, в чемоданах мое масло с календулой.

Подруга быстро вернулась с бутылочкой, в которой перетекала янтарная жидкость. Я обильно смочила густую шерсть, стараясь втирать масло поглубже.

– Вот так, сейчас зуд уймется, – бормотала я. – Тебе станет легче. Потом тебя высушим, расчешем, и хоть на выставку.

Я вытащила волка из душа, поставила на пол в ванной. Пожертвовав собственным полотенцем, хорошенько вытерла мокрую шкуру. Закапала в ореховые глаза капли из того же зоомагазина.

Юлька присела рядом, потрогала черный нос.

– Влажный, – сказала она. – А изо рта как несет!

Она тщательно вычистила волку зубы новой щеткой, как смогла, выполоскала пасту шлангом из душа. С шерсти быстро натекла лужа.

– Без фена не обойтись, – сказала я. – Юлька, может, ты займешься? А я пока душ почищу и сама помоюсь. У меня теперь у самой все зудит. То ли нервное, то ли тоже блохи.

– Сделаю, – кивнула подруга, а я залила в поддон душа чистящее средство и принялась за работу. Прикидывая, сколько всего мне еще придется отмыть, чувствовала себя Золушкой, а не ведьмой.

Отдраив душ, а потом и себя, я завернулась в полотенце и выбралась в ванную. Волк стоял все в той же позе, слегка припав на передние лапы, нос был сморщен, из-под верхней губы выступали длинные клыки. Но теперь шерстка у него пушилась, как у плюшевой игрушки, а на макушке меж ушей торчал маленький хвостик, завязанный розовой резиночкой.

Юля задумчиво перебирала пальцами шерсть.

– Как думаешь, ты сможешь его расколдовать? – спросила она.

– Окстись, мать, – удивилась я. – Мое знакомство с магией заканчивается гаданием на картах в летнем лагере.

– А ведь ты тогда очень точно все предсказывала, – задумалась Юля. – Ведьмино наследство обычным девушкам не достается – так ведь воевода сказал. Твоя троюродная бабка – ведьма, значит, и в тебе ведьмина кровь, пусть капелька, но все же. И ведь есть в тебе что-то такое, колдовское, – то погоду предскажешь, то билет на экзамене. Цыгане от тебя всегда шарахались. А ты сама сразу людей чувствуешь, – кто врет, от кого лучше держаться подальше. А какое мыло у тебя получается! Мои соседки по общаге готовы всю стипендию за обмылок отжалеть. Способности надо развивать. Это то, что дано свыше.