Лариса Петровичева - Лига дождя

И Лиза закричала. Упала на колени, закрыла лицо руками и закричала.

Она пришла в себя от крепкой пощечины и подумала, что это мертвый капитан разбившегося лайнера отвесил ей оплеуху – потому что, в конце концов, рядом с погибшими надо вести себя прилично, пусть даже погибшие ведут себя вполне по-живому. Но это Эльдар. Лиза снова была в весеннем лесу, стояла на коленях на бурой прошлогодней траве под сосной, а чуть поодаль весело журчал ручеек, и маленькая птичка смотрела на Лизу с дерева любопытными черными бусинками глаз.

Эльдар смотрел с заинтересованным изумлением.

– Они погибли, – прошептала Лиза. – Рейс U15–25, Екатеринбург – Берлин, «Уральские Авиалинии». Никто не выжил, Эльдар… Никто.

Потом перед глазами мягко сомкнулась серая пыльная завеса, и Лиза упала на землю, не успев понять, что падает.

– А мы ничого, – сказал хвостопляс, поправляя поясок из алых ниток. Говор у него был мягкий, тягучий, с фрикативным «г». – А мы проходом из Ярославля в Рязань.

– Вали давай, – посоветовал Эльдар, и хвостопляс, до того крутившийся на прикроватном столике, спрыгнул на пол и юркнул под кровать. Там был маленький лаз в подпространство: Эльдар все собирался его законопатить понадежнее, но за делами забывалось.

За окнами серело хмурое и скучное турьевское утро. Сухие скрюченные пальцы абрикосов уныло скреблись по стеклу, без всякой надежды на то, что им откроют. Эльдара тошнило – утро пахло похмельем, дешевым вином в коробках и застоявшейся сигаретной вонью. Опустив руку, Эльдар нашарил у кровати коробку, встряхнул – пустая.

Вчера, вернувшись домой после обряда, Эльдар и Лиза просто напились – без затей, самого дешевого пойла, которое купили в круглосуточном ларьке неподалеку. Эрик избавился от всего спиртного в доме, чтобы не вводить брата в соблазн, но разве в России перестали продавать сивуху на каждом углу?

Лежавшая рядом Лиза всхлипнула во сне, но не проснулась. Эльдар откинул одеяло и убедился, что полностью одет, даже ботинки не снял. В левом не было шнурка.

Наступило самое время, чтобы вздохнуть с облегчением. Сон, приснившийся ему, оказался всего лишь сном – и Эльдар смел надеяться, что он все-таки не имеет отношения к реальности.

…Эльдар лежал на операционном столе и чувствовал, как по лицу струится пот. Убийственно равнодушная медсестра сперва закрепила ремнями его руки, потом неумело поставила капельницы – хотя, вполне возможно, что ее неумение было плохо скрываемым желанием причинить боль – а затем быстрыми спокойными движениями бритвы прошлась по груди и животу. Где-то справа тикали часы.

– Пророчества очень интересная вещь, – услышал Эльдар равнодушный мужской голос, и его словно бросили в прорубь: голос принадлежал Илье Мамонтову – и это было плохо. Очень плохо, хуже не бывает. – Их трактуют по-разному, но в итоге мы сходимся в одном.

Послышались шаги, и в поле зрения появился Мамонтов собственной персоной – высокий, обрюзгший, производивший впечатление невероятной, невиданной мощи. Сила, заключенная в некрасивом сгорбленном теле, желала лишь одного: вырваться и уничтожить.

– Предсказанное будущее нельзя менять.

Короли, президенты, министры, банкиры обладали всего лишь иллюзией власти, пусть и очень крепко скроенной, почти непоколебимой иллюзией. Настоящий владыка мира сейчас стоял перед Эльдаром и рассматривал его со спокойным равнодушием ученого, исследующего очередную белую мышь. Эльдар не знал, сколько лет этому человеку, и человек ли Мамонтов вообще. Говорят, что однажды группа имперских магов попробовала провести очень древний и очень опасный обряд, чтобы остановить разгорающееся пламя мировой войны…

Металлическая рыбка скальпеля вынырнула из кюветы и неторопливо поплыла между пальцев Мамонтова. Лезвие блестело и дрожало в нетерпении, стремясь вырваться и пробежать по распятому Эльдару – от горла до паха, чтобы исполнить сарабанду на его внутренностях.

– За что наезд? – спросил Эльдар, попробовав сойти за делового и стараясь изо всех сил, чтобы голос не дрожал. В девяностые он насмотрелся всякого, и операционный стол, на котором, вполне вероятно, готовятся извлекать органы, был не самой страшной вещью. – Я не сопляк какой, серьезные вещи делаю. Кого хочешь за меня спроси.

Скальпель выпрыгнул из руки Мамонтова и сплясал у Эльдара на плече. Оставленный автограф взбух алыми каплями.

Имперские маги хорошо знали свое дело. Проблема была только в том, что Вселенная не любит, когда ее берут за горло. В обряде была допущена ошибка, распоровшая брюхо Мироздания – и оттуда выполз Мамонтов. Говорят, что всё оставшееся от несчастных магов, смогли упаковать всего в один мешок. Говорят, что Мамонтов потрошил их собственноручно. Много чего говорят о том, кто вышел из иной, неправильной реальности и стал властелином планеты.

– Не делай вид, Эльдар, что ты меня не узнаешь. И не притворяйся идиотом, поумнее прочих будешь.

Эльдар закрыл глаза. Скальпель теперь танцевал возле его горла, едва-едва касаясь кожи.

– Я тебя узнал. Здравствуй, Илья.

– И тебе не хворать, – ухмыльнулся Мамонтов. – Давно хотел на тебя посмотреть, давно…

Эльдар подумал, что для этого не обязательно встречаться на операционном столе. Хотя Мамонтов, вполне возможно, хотел посмотреть на Эльдара изнутри.

– Да не бойся, не бойся так, – почти миролюбиво произнес Мамонтов. – Я сегодня добрый. Thaami luhor faramene?

– Amin foram, – откликнулся Эльдар. Когда на древнем языке магов задают вопрос, будешь ли ты честным, то отвечать отрицательно нельзя.

– Отвратительный язык. Язык сломаешь, – сказал Мамонтов, усмехнувшись неожиданному каламбуру. – Возможность лишиться левой почки придаст тебе дополнительную честность. Итак. Номер рейса?

– Рейс U15–25, Екатеринбург – Берлин, «Уральские Авиалинии» , – откликнулся Эльдар, повторив слово в слово сказанное Лизой.

Мамонтов одобрительно похлопал его по щеке: рука владыки мира была горячей, сухой и тяжелой, словно камень, нагретый на солнце.

– Пророчества нельзя воспринимать всерьез. И менять тоже , – произнес Мамонтов . – А ты купишь билет на этот рейс и сядешь в самолет.

Некоторое время Эльдар молчал, усваивая сказанное.

– Лиза не видела меня среди мертвых, – наконец произнес он.

Мамонтов довольно кивнул.

– Потому что ты не умрешь. Ты вернешься домой.

…Привычный утренний сумрак комнаты казался мягким теплым одеялом. Режущий свет ламп в операционной остался там, где и был – во сне.

«Он тебе не брат, мальчик. Вы – две версии одного и того же человека».

Собравшись с силами, Эльдар поднялся с кровати. Комнату сперва качнуло, и он ощутил подбирающийся к горлу комок тошноты, но потом окружающий мир снова обрел равновесие и устойчивость.