Галина Гончарова - Замок Кон’Ронг

© Г. Гончарова, 2018

© ООО «Издательство АСТ», 2018

Семейство баронов Брайс: мать – Кларисса, дочь – Джинджер.

Семейство баронов Лоусон: мать – Резеда, дочери – Аликс (в замужестве Пирлен), Лирея и Медина, сын – Люсьен.

Семейство графов Пирлен: младший сын – Сэндер, его супруга – Аликс (в девичестве Лоусон).

Семейство Кон’Ронг: мать – Дженет, ее покойный супруг – Лукас, дочери – Тиана (старшая), Кейт (средняя), младший сын – Лесс.

Семейство Ривен: глава семьи – Ивар, его жена – Тиана (в девичестве Кон’Ронг), сын – Андрес (около 17 лет).

Семейство Линос: глава семьи – Ивар Линос, его жена – Кейт (в девичестве Кон’Ронг), дети – Колин (13 лет) и Эллина (1 год).

Леди Нэйра Лидс – компаньонка.

Ирэна Гервайн – очень подозрительная особа, с сыном, о котором пока ничего не известно.

Над морем, на утесе стоит замок Кон’Ронг. С моря он похож на копье, пронзающее скалы, с земли – на дракона, стремящегося в небо. Одна большая башня – как тело, две другие – опоры, и стены к ним – как крылья, обнимающие холм. Говорили, что первый Кон’Ронг был драконом, и замок строился для драконов.

Говорили, что он воткнул в землю копье и сказал: «На этом месте я обрету свой дом».

Говорили.

Впрочем, все хроники сходятся в одном.

Кон’Ронг был, и копье тоже было. А остальное на совести хронистов. Они напишут… в том числе и про дракона, благо ящеры неграмотные, хроник не читают и отравиться хронистом не могут.

Они такое напишут…

Итак, замок Кон’Ронг.

Серые скалы, серое, свинцовое море, серое небо – и громада, которая соединяет их, трепеща серыми флагами на башнях. Герб Кон’Ронга – летящая над серым морем белая птица, и когда налетает ветер, вышитые птицы кажутся живыми.

Что это за птица?

Никто не знает. Некоторые наивные люди вообще думают, что это не птица, а тот самый дракон Кон’Ронга… кто ж им запретит размышлять над вопросами геральдики?

Эту историю записал один из хронистов рода, так перевернем же переплет книги и вчитаемся в старые строчки. Это было…

Ветерок, пролетающий над Ривен-холлом, решил снизиться и заглянуть в открытое окно, поиграл занавеской, которая робко высунула наружу кружевной краешек, зацепился за лепестки цветов в высокой вазе и сделал круг почета по комнате, которая явно знавала и лучшие, и худшие времена. Когда-то Ривен-холл был и богат, и велик. Когда-то. До того, как начала крошиться лепнина, вываливаться рамы, вздуваться пузырями обивка, выцветшая от древности. Потом пришли люди – и дом ожил, встряхнулся. Обивку поменяли, но на то, чтобы восстановить лепнину, новых хозяев уже не хватило. Рамы так же жалобно скрипели на ветру, хоть и были покрашены свежей краской, а массивные двери помнили еще первых владельцев дома. Благородное безденежье, прикрытое салфеточкой из яркой бумаги, так можно было описать обстановку Ривен-холла. Под стать дому были и его хозяева.

Тиана расчесывала у зеркала короткие черные кудри. Зеркало отвечало привычным, чуточку ленивым взглядом из-под прикрытых век. М-да, а краски надо поменьше. Возраст берет свое, но все же не стоит превращаться в размалеванную обезьянку. Хотя она хороша, до сих пор хороша. Миниатюрная, стройная, с проникновенным взглядом темно-карих глаз.

Оказавшиеся рядом злопыхатели добавили бы, что одеваться надо все же уметь, а не напяливать на себя цветастые тряпки, которые мало согласуются как друг с другом, так и с фигурой женщины, но кто там будет слушать злопыхателей?

Провести кисточкой по щеке, подчеркнуть мушкой уголок рта, капризный взгляд на мужа… разлегся, тюфяк! Хоть что бы хорошего сделал!

– Ивар, милый, на следующей неделе мы должны выехать в Кон’Ронг.

Ивар, здоровущий мужчина лет пятидесяти на вид, лысый, зато с шикарной окладистой бородой, потянулся на кровати. Слова жены вырвали его из приятной послеобеденной полудремы, но по опыту семейной жизни он знал, если не ответить сразу, то потом Тиана вообще не даст ему жизни.

– Да, Тиа?

– Лесс собрался жениться. Наконец-то! И просил нас приехать.

– Лесс женится? – заинтересовался Ивар. Даже сон слетел от такого известия. – И как ваша мать это допустила?

– Ивар!

– Что, дорогая? – Ивар отлично знал, что Тиа не нравится это словечко, но привычно поддразнивал супругу.

– Не надо так говорить про мою маму!

Ивар насмешливо фыркнул.

– Дорогая моя, твоя мать гирей висит на шее у Лесса. Висит и душит, душит, я думал, он никогда не женится.

– Он наследник Кон’Ронга и должен исполнить свой долг, – надулась Тиа, не замечая, что над ней подшучивают.

– Я думаю, он справится, – серьезным тоном возгласил Ивар. – Главное, чтобы твоя мать не пошла ему помогать в первую брачную ночь.

– Ивар!

– Или защищать деточку. Его же наверняка будут страшно мучить, иначе с чего бы Лессу стонать…

В голову мужчины прилетела подушка, а Тиана гордо отвернулась к зеркалу и принялась подкрашивать и без того черные ресницы. Ивар свернул прилетевший дар валиком и подсунул под локоть, чтобы удобнее было лежать. Мысли текли ровно и спокойно.

Лесс женится. Это подходящий повод собрать всех Кон’Ронгов, но хочется ли ему туда ехать?

Не хотелось.

И из-за отношений с матерью жены (воистину, нет существа страшнее, чем теща), и из-за замка Кон’Ронг, в котором Ивар всегда чувствовал себя неуютно, и из-за чего-то непонятного. Странно, вот Лесс к ним приезжает, и с ним у Ивара отличные отношения. А в Кон’Ронг ехать не хочется, хотя тот же Лесс там полновластный хозяин.

Почему так?

Не понять, нет, не понять.

У мужчины было дурное предчувствие, но на чем оно основывалось? Ивар так крепко задумался, что не заметил, как задремал.

И тем более он не заметил, как Тиана обожгла его недобрым взглядом.

Да, и так бывает.

Двадцать лет живешь с человеком, и с каждым годом все больше понимаешь, что ошиблась, ошиблась, ошиблась!!! Когда она выходила замуж, все казалось таким простым и понятным! Разваливающийся на глазах замок, безденежье, отсутствие приданого, и тут, словно рыцарь на белом коне, Ивар! Влюбленный и готовый взять ее в жены. Правда, рыцарь был малым на семнадцать лет старше принцессы, но разве это имеет значение в юности? Пусть тебе шестнадцать, а принцу тридцать три! Разве будешь думать о том, что через двадцать лет тебе будет тридцать шесть, возраст расцвета женщины, раскрытия всех желаний и возможностей, а мужу-то будет уже пятьдесят три! И ничего ему от жизни не будет нужно, кроме кровати и обеда. Да и кровати – лучше без жены, чтобы выспаться не мешала!

Тиана, конечно, себя не обижала, заводя втихаря любовников, но внутри холодным злым сомом под корягой свивала себе гнездо обида.