Галина Гончарова - Ветана. Дар исцеления

Не могу иначе. Он ведь ко мне шел, я поняла. Предупредить. Как-то в одно сложились портовые мальчишки и виконт, их предупреждение и его смерть на моем полу… Я не знаю, кто хотел остановить юношу. Я знаю другое – он не умрет.

И сила торжествующе взревела, вливаясь в каждую жилочку, каждую частичку раненого, восполняя утраченное… И в какой-то миг я увидела, как темная тень улыбнулась мне – и растворилась в ночи. До времени. До поры она позволяет мне выигрывать, потому что никогда не проигрывает.

Спасибо, подруга. Жизнь и смерть – две стороны одной монеты.

Снадобье было мерзким на вкус и еще более гадким по результату, но глаза я открыла. Если уж я знала запрещенные снадобья, то стражники знали их ничуть не хуже. Надо мной маячило бледное лицо господина Мирия.

– Вета, жива?

– К-кажется…

Собственный голос показался мне хриплым, как воронье карканье.

– Так это ненадолго!!! – вдруг взъярился стражник. – Ты что творишь, идиотка?!

Не будь мне так плохо, я бы хоть слово сказала, а так… Лежала и глазами хлопала, как хрюшка в луже. А господин Мирий продолжал орать. И из его возмущенных воплей я поняла, что…

Первое: не стоило лечить аристократов, меньше Леклеров – чище Алетар!

Второе: не стоило пользоваться своим даром при всех, теперь не скроешь!

И, наконец, третье: не стоило доводить себя до такого состояния!

Дура я, дура, если коротко. И пороть меня некому. А надо было.

Правда, выговорившись, Мирий поднес к моим губам стакан с водой, и я сразу же простила ему все на свете. Не было в моей жизни ничего лучше и вкуснее, чем этот стакан ледяной воды.

– Еще…

– Перебьешься. Простынешь.

– Я?

Стражник подумал, осознал глупость своего предположения – маг жизни простынет, – хохотнул и споил мне еще один стакан. И еще один. На третьем я уже шевельнулась, вызвав восхищенный вздох, и меня тут же уложили обратно.

– Ну живучая ты, Ветка! Только не дергайся пока, я ж тебе чернокопытника накапал. Теперь лежать надо, не то поведет…

Ну, поведет не поведет, а голова кружиться будет часа полтора так точно. Придется полежать. Только…

– А как…

– Этот? Не сдох!

– Мирий!

– И не собирается. Спит, что младенец в люльке. Ребята хотели и ему накапать, да я не дал…

– Правильно! Ему теперь ничего нельзя, только чистой водой поить.

– Напоим… Ты-то как?

И когда мы успели перейти на «ты»? А вот ведь… и неловкости никакой нет, словно дядюшка приехал, которого сто лет не знала, а все ж родня.

– Нормально. Скоро встану, у меня это быстро…

– А он?

– А вот у него теперь дня на три сна будет, кабы не больше, – прикинула я. – Я в него столько силы выплеснула, что самой не верится…

– Да уж! А нам знаешь как страшно было?! Стоишь на коленях, потом вся засветилась золотом изнутри, с рук словно лучи ударили, и в этого сопляка на полу. И все бьют, бьют… Он кричит, а потом так же засветился, а ты на него упала, и лежишь, словно дохлая. А там уж свечение стихло, мы подойти решились…

Я вздохнула.

Все, Веточка. С приплыздом вас, как говорит торговка рыбой с рынка. Надо завтра идти и сдаваться Моринарам… Или не идти, но тогда сдадут уже меня.

– А этого… А никак нельзя в себя пораньше привести?

Я покачала головой:

– Нельзя, Мирий. Никак. Или угробите парня.

– Обидно будет. Хоть и не стоит он того, а сколько труда вложено, – ухмыльнулся стражник. И совершенно по-родственному потрепал меня по волосам. – Ты выздоравливай, девочка. И думай. С ребятами я поговорил по-свойски, а все ж когда столько народу знает, что ты маг жизни…

Я понимала.

– Я все улажу. Правда.

– Когда?

– Лучше завтра же… то есть – сегодня? Сколько я была без сознания?

– Час-полтора, – прикинул Мирий.

– Значит, сегодня. Улажу.

Как пообещала, так и сбылось.

– Где эта идиотка?!

От начальственного рявканья подскочили и я и Мирий. Плеснула вода в кувшине, испуганно дернулась, пытаясь улететь, занавеска. Я ее понимала. Мне и самой от взгляда Рамона Моринара захотелось улететь. Жаль, что я не маг воздуха, меня бы только и видели.

Господин Мирий вскочил, вытянулся во фрунт, но Палач его и не заметил.

– Ты что творишь, дура сопливая?! Жить надоело?!

Я вытянулась на кровати, изображая дохлую селедку. А что я сейчас скажу? И услышат ли меня? Сил и так нет, а герцог в ярости, это видно. Волосы растрепанные, глаза злющие, застегнут не на те пуговицы… От любовницы, что ли, выдернули?

– Ты понимаешь, что теперь о тебе знает весь Алетар? И где было, и что было…

– Гм!

Господин Мирий кашлянул, рискуя навлечь на себя начальственный гнев.

Так и вышло: Рамон Моринар развернулся, прожег несчастного грозным взглядом. Мне, судя по вмиг выцветшему лицу стражника, и десятой части от ярости не досталось, но – столько лет в страже! Такое не пропьешь! Ночью встанешь начальству доложить…

Так и вышло.

– Ваша светлость, разрешите сообщить! Во время патрулирования моим десятком был обнаружен смертельно раненный виконт Леклер. К лекарке мы принесли его, чтобы выяснить, кто посмел…

– И как – выяснили?

Голос Палача стал обманчиво мягким, почти шелковым:

– Никак нет, ваша светлость. Выясним, как только виконт в себя придет…

– Когда?

– Дня через три…

Рамон Моринар сплюнул, выругался так, что захотелось зажать уши, а потом развернулся ко мне:

– Знаешь, Вета, меня бы устроило больше, если бы рассказал, кто его убил, и сдох. А ты что устроила? В благородство поиграть захотелось?!

Меня словно молнией ударило.

– Вон отсюда!

Моих сил хватило, чтобы приподняться на кровати, но тут взял свое чернокопытник. Закружилась голова, замелькали противные черные мошки…

– Дура…

Тонкие сильные пальцы легли мне на виски.

– На, бери…

Я и не знала, что Палач так умеет. Делиться силой.

Судя по всему, он себя вообще не контролировал, и сила лилась в меня мощным потоком огня. Ревела, бушевала, требовала ответа – откройся, прими… Огонь не признает компромиссов, он горит до конца.

А жизнь… Жизнь принимает все – и огонь, и воду, и даже смерть. На то и жизнь. И постепенно начал стихать поток, а я смогла выпрямиться на кровати. Не важно, что держалась я при этом за мужские запястья и мы с Палачом находились на неприятно близком расстоянии, чуть ли не нос к носу. Я смогла сесть! Почти сама.

– Спасибо.

Рамон Моринар посмотрел на меня, как на дуру:

– Вета, ты понимаешь, что здесь оставаться не можешь?

– Да…

– Сейчас ты соберешься и поедешь со мной. Пока поживешь в моем доме.

Я замотала головой, и в виски тут же упругим шариком толкнулась боль, напоминая, что сила-то не моя, заемная, и переваривать мне ее еще долго…