Галина Гончарова - Ветана. Дар исцеления

Думала, видимо, слишком долго, потому что Берт шлепнул ладонью по столу.

– Я для тебя недостаточно хорош, да?

Я покачала головой:

– Нет. Это не так.

– Тогда что? Герцог тебе больше предложил? И как? За ночь – или вообще?!

Меня передернуло:

– Герцог сделал мне недопустимое предложение, которое я не приняла и не приму. Так же как и твое. Давай закроем эту тему?

– Ну уж нет! – Обычно спокойные глаза Бертена горели нехорошими огоньками. – Давай проясним все до конца, Веточка. Ты не отказывалась со мной встречаться, вертела хвостом, а теперь в кусты?

– Я тебе ничего не обещала, если помнишь.

От моего тона разве что ландыш инеем не покрывался. Впрочем, Бертена такие мелочи не останавливали.

– Еще бы! Героиня! Спасительница! С грамотой и наградой от короля! А я кто?

– Думала, ты мой друг, – грустно произнесла я.

Бертен, конечно, расстроится, ну да ничего, найдется, кому его утешить. Найдется, никуда не денется. Хоть бы и той же Тамире.

– А я не хочу быть другом! Не хочу! Мне больше надо! – рявкнул Бертен.

Я и опомниться не успела, как меня притиснули к сильному мужскому телу, а чужие губы накрыли мой рот.

Романы врут.

Злобно и бессовестно, могу это утверждать со всей ответственностью. Там написаны всякие глупости, вроде «Брунгильда обмерла», «Элоиза потеряла от шока сознание», «…сначала Изельда была в ужасе, но потом начала испытывать странное чувство, быстро перерастающее в наслаждение…».

Видимо, я не героиня романов, потому что я уже примерилась пнуть Бертена в колено, больно и сильно. Я бы и сразу, но, во‐первых, юбка помешала, а во‐вторых, тут надо прицелиться, чтобы точно попасть. Что вообще за наглость – доказывать поцелуями свою правоту? Пф-ф!

Вот лично я правоты определить не могу, а что Бертен ел на завтрак козий сыр – теперь точно знаю. Хоть рот бы прополоскал, герой-любовник.

– Навязывать себя девушке недостойно, чадо Света.

А это что еще такое?

Бертен и не подумал меня отпускать, разве что от губ оторвался.

– Дверь с той стороны закрой, святоша!

– Не думаю, что стоит это делать, чадо.

– Хочешь, чтобы я тебя выкинул?

– Неужели рука поднимется на старика? Ай-ай-ай, чадо, что ж ты так душу-то свою поганишь? Девушек принуждаешь, слугам Светлого угрожаешь… Дальше-то что?

– Государственная измена, – буркнула я, ожесточенно оттирая губы.

Бертен разжал руки, взглянул на меня дикими глазами и рванулся к двери так, что едва не унес с собой храмовника. Тот вовремя увернулся и погрозил мне пальцем.

– Дитя Света, не стоит так поступать с мужчинами.

– Я сама…

Сейчас я бы загрызла любого, не то что храмовника, но следующие слова заставили меня рассмеяться в голос – и от души.

– Если бы ты его пнула, то пальцы бы отшибла, а ему ничего не сделалось бы. Туфельки-то у тебя легкие, матерчатые. Надо положить пальцы на глаза и надавить, тогда тебя точно отпустят. Или кусаться что есть сил, тоже помогает.

Храмовник смотрел на меня невинными голубыми глазами. Точь-в-точь как мальчишка, который успешно насовал за шиворот соседской девочке головастиков и удрал от наказания куда повыше. Неужели и среди них все же встречаются приличные люди? Когда позволяют себе быть людьми, а не служителями?

Усилием воли я подавила смеховую истерику.

– Благодарю за совет, служитель. Могу ли я предложить вам чашку взвара с медом в качестве более вещественной благодарности?

– А мед какой?

– Липовый.

– Предлагайте же, чадо Света, предлагайте!

Мне ничего не оставалось, как только хихикнуть – и предложить.

За взваром мы разговорились. Вскоре к нам присоединилась и Линда, которая выложила на блюдо собственноручно испеченное печенье (герой-любовник все еще поправлялся, и кормить его надо было сытно, вкусно и разнообразно), и принялась болтать со служителем Оривсом, как будто тысячу лет знакома.

Тот отвечал, отшучивался, улыбался, сам расспрашивал, и я не успела даже ахнуть, как Линда поведала ему все, что случилось за время ее работы в лечебнице. Хорошо, что я помалкивала, а то бы и сама не удержалась.

Специалист.

И при этом, видимо, не самый плохой человек. Содержит ночлежку при Храме, в пригороде, примерно в сутках пути от столицы, для тех, кому идти некуда. Насмотрелся там тоже всякого…

Храмовник! Опасность!!!

Порядочный храмовник – это такая же редкость, как семицветный кракен, все они преданы лишь Храму, так что молчи, Вета, молчи, за стенку сойдешь.

Сюда его направил своей волей приближенный Фолкс.

Зачем?

Да кто ж его знает, у начальства свои виды, свои идеи, а им, служителям мелким, только одно и остается. Идти да кланяться, кланяться да соглашаться. Служение такое.

Надолго ли?

Он надеется, ненадолго. У него и своих дел хватает. Вот освоится, с хозяйством разберется… А его предшественники чем занимались?

Линда покачала головой, мол – ничем, и освоиться толком не успели, – и тут же разболтала про меня и Артау.

Острый взгляд храмовника кольнул, словно шилом, и у меня по спине мороз побежал. А ведь может быть и такое… Сначала подсылали магов, потом маги кончились, видимо, дар это редкий и выгорает легко, а теперь пошли вот такие… душевные люди. Тем и опасен этот Оривс, что тянет ему душу открыть, о себе рассказать, поделиться…

И ведь человек-то неплохой, это видно. Неглупый, не злой, но – храмовник. И это страшнее всего.

Я думала до вечера. И ночью…

А утром все же решилась. Только сделать ничего не успела.

Стук в дверь для лекаря – рутина.

– Госпожа Ветана?

– Да?

– Вы не могли бы проехать с нами?

Стоявшие на пороге люди меньше всего походили на больных. Один – лет сорока, русоволосый, с карими глазами и приятной, располагающей к себе улыбкой на симпатичном лице, сразу видно – весельчак, душа компании. Второй – около двадцати пяти лет, серьезный, неулыбчивый и исполненный осознания собственной важности. Простая темно-синяя форма, у каждого герб Раденора на рукаве, на нашивке… Кто же это может быть?

– А куда и зачем?

– Позвольте представиться, – старший из двоих изобразил легкий полупоклон, – королевский дознаватель, Элот Синор.

– Очень приятно. Тойри Ветана, лекарка.

– Да, госпожа Ветана, мы знаем. От барона Артау.

Я медленно склонила голову:

– Это не лучшая рекомендация. Что вам угодно?

– Барон просил лекаря. Вас.

– Его помиловали?

– Нет.

Говорил старший, младший дознаватель помалкивал, изучая то мое лицо, то старшего коллегу. Недавно получил это звание и теперь набирается опыта? Да, похоже.

Я перевела дух. Не помиловали. Но тогда – что?

– Он хочет здоровым взойти на эшафот? – поинтересовалась я.