Джейн Доу - Невеста снежного короля

– Чтобы погасить мой внутренний огонь? – завороженно глядя на него, прошептала Бриана.

– Не только твой, – с намеком ответил он, хотя она, похоже, не поняла.

Поместье Алавар встретило нас запорошенной снегом аллеей, ведущей к парадному входу в дом. Родной, любимый, мой! Меня не было здесь всего ночь, а я уже так сильно по нему соскучилась, что замирало сердце. Выйдя из кареты с помощью предусмотрительного жениха, не поленившегося открыть мне дверцу и подать руку, я остановилась, вдыхая морозный воздух и любуясь с детства знакомым пейзажем, который сейчас казался даже лучше, чем обычно. Хотелось запечатлеть в памяти это зимнее великолепие, чтобы воспоминания согревали меня в чужом холодном краю.

Окидывая свежим взглядом наше родовое гнездо, пережившее не одно поколение хозяев, я наслаждалась видом потертых серых стен в обрамлении серебристых деревьев, продолговатых арочных окон первого этажа, доходивших почти до пола, и застекленных узких прорезей второго, которые сверкали, точно льдинки, забившиеся в каменные щели огромного старого особняка. На остроконечных башенках белой периной лежал снег, укрывая темную черепицу. Он был и на массивных подоконниках, и на широких ступенях, и даже на спинах каменных грифонов, восседавших по обе стороны от крыльца, словно сторожевые псы.

Если бы не дым, белыми струями вытекающий из труб, и не тускло горящие фонарики, гирляндами опоясывающие фасад, поместье казалось бы сонным, безжизненным. Хотя какой может быть сон в семье, потерявшей старшую дочь? Ощутив укол совести, я подхватила юбки и со всех ног бросилась домой. Чтобы обнять маму и папу, успокоить сестренку, порадовать своим возвращением слуг, работавших на нас много лет.

Я так хотела увидеть родных, что забыла о короле. Пролетев несколько шагов, резко остановилась, обернулась и, виновато улыбнувшись, пригласила его величество в гости. Возницу тоже позвала, посулив ему теплый прием и вкусное угощение, но белобрысый паренек, покосившись на повелителя, отрицательно мотнул головой, отвесил мне короткий поклон и сообщил, что лучше присмотрит пока за лошадьми, дожидаясь новых распоряжений его величества.

– Он не замерзнет тут? – забеспокоилась я, взяв под руку жениха, когда он поравнялся со мной.

– Снежный дух не может замерзнуть, Бри.

– Кучер… дух? – Получилось громко, хотя я говорила шепотом.

– Да. Младший. Помнишь, я рассказывал о наших с Кирстен подданных, очеловеченных матушкой и названных эдрами и эйдами? – Я кивнула. – Мико – один из них. В Сноувиншире чистокровных людей нет, кроме тебя. Только духи и мы с сестрой – дети богини и смертного мужчины, с которым нам так и не довелось познакомиться. У матери не было к нему никаких чувств, лишь холодный расчет – она выбирала его не для семейной жизни, а для зачатия ребенка.

– И ничего о нем вам не рассказывала?

– Нет. Боюсь, она его толком и не запомнила. – Курт криво усмехнулся, а я вздохнула. Представить не могла, как можно жить без папиной опеки, тепла и любви. Бедный король.

Больше мы эту тему не обсуждали. Шли молча, думая каждый о своем. Теперь я точно знала, что и возница, и служанка, помогавшая мне собраться, и даже стражи, ходившие за мной по пятам, все из одного теста. Бледные, с белыми волосами и светлыми прозрачными глазами. Снежные сущности, получившие в дар человеческую ипостась. Духи… надо же! Как странно соприкоснуться с легендами, окунуться в волшебный мир полубогов, а потом снова оказаться дома, спустившись с небес на землю. Странно и безумно приятно!

С этой мыслью я и вошла в просторный холл, украшенный фарфоровыми грифонами – неотъемлемой частью герба Алаваров – и серебристой мишурой. Там пахло хвоей, свечами и свежей выпечкой, аромат которой доносился с кухни.

Дом… милый дом! Но где же все?

– Бриана, Золотце! – воскликнул пожилой дворецкий, выскочив на звон дверного колокольчика. – Но как? Откуда ты… вы… – Он перевел взгляд на короля и побледнел. – Добро пожаловать в поместье Алавар, ваше величество! – Старик, одетый в черный кафтан, в безупречно белых перчатках, споривших по цвету с его седыми волосами, склонился в глубоком поклоне, приветствуя моего жениха. – Ваше сиятельство! – Это он сказал уже мне и еще раз вежливо поклонился.

– Доменик! – Подойдя ближе, я порывисто обняла его, в очередной раз запамятовав о Курте, который белой тенью застыл в дверях, не произнося ни слова.

Неудивительно, что я постоянно о нем забывала и нарушала правила поведения, принятые в обществе. С другой стороны… к демонам правила! Это мой дом и мои слуги, растившие нас с Ами с пеленок. Пусть будущий муж узнает меня такой, какая я есть на самом деле, а не какой должна быть в угоду пресловутому этикету.

– Доменик, где мои родители? – спросила, вновь вернувшись к королю.

Он успел снять подбитый мехом плащ и остался в богато декорированном белом кафтане, надетом поверх шелкового камзола с бриллиантовыми пуговицами и серебристой вышивкой. В облегающих ноги штанах и мягких сапогах с отворотами. Наши аристократы носили кюлоты и чулки, так что на балу в Курте легко будет признать чужестранца. С другой стороны, он чужестранец и есть.

Король совсем не по-королевски засунул руки в карманы кафтана и с легким прищуром осматривал зал, не мешая нам с дворецким общаться.

– Так уехали господа ни свет ни заря, – сказал Доменик. – Получили ночью весточку от вашего… э-э-э… От его светлости герцога Рейнфорда. Взяли с собой маскарадные костюмы, подготовленные для бала, и вместе с леди Амелией умчались на санях в столицу.

– В столицу? – Мне вдруг стало не хватать воздуха, и я тяжело задышала, на ходу расстегивая полушубок. – Вот как…

– Ваше сиятельство, вам плохо? – распереживался старик. – Может, лучше присесть? Или выпить воды? Или…

– Вина принеси! – распорядился Курт, помогая мне снять верхнюю одежду. – Леди устала с дороги и сильно переволновалась, ей не помешает немного расслабиться.

Доменик убежал, продемонстрировав несвойственную его возрасту прыть, а король, придерживая за плечи, усадил меня на диван, стоявший у окна, и неожиданно поинтересовался:

– Герцог Рейнфорд – твой бывший жених, Бри? Тот, о котором ты упоминала?

– Что?

Я будто вынырнула из вязкой жижи, в которую ухнула, услышав новость. Мой мир треснул, но не разбился. Я могла найти десятки оправданий для поведения семьи, только все они не заглушали боль. Она разрасталась огненным клубком, раня глупое сердце, обжигая кожу.

– Альгерьевы льды! Да ты снова горишь! – раздраженно рявкнул Курт, и в мгновение ока я оказалась сидящей на его коленях.

– Что… что вы делаете? – пробормотала, не в силах по-настоящему возмутиться.