Аня Сокол - Воровка чар. Нечисть, нежить, нелюдь

Из-за старого дерева, на котором давно уже высохла половина ветвей, вышел невысокий кряжистый мужчина в крестьянской одежде. Странный мужчина. Я бы назвала его молодым стариком, если бы меня кто-то спрашивал. Его лицо, почти без морщин, казалось едва ли не детским, а волосы незнакомца были полностью седы. Он поднял руки, показывая, что не вооружен.

– Не думаю, что разумно что-либо уносить отсюда. Даже камни, – сказал мужчина. – Я отшельник по воле Эола [5] Бог жизни в Тарии. и не причиню вам зла.

Михей опустил арбалет. Вит был не столь легковерен, черное пламя продолжало танцевать на его ладонях. Рион рассматривал светлые камни с таким видом, словно узрел пришествие Эола и его ближайших сподвижников.

– Что ты здесь делаешь? – напрямую спросил чернокнижник.

– Живу. И приглашаю вас разделить со мной кров и ужин. Близится ночь.

– Мы согласны, – ответил за всех Рион. Он не прикоснулся ни к оружию, ни к магии. – Давайте уйдем. Не хочу здесь находиться. – И, обращаясь к вирийцу, добавил: – Остынь, убить его всегда успеем.

Обитал молодой старик в лачуге из грубо сколоченных досок, построенной не иначе как им самим примерно в варе от скита. Честно говоря, строитель из богомола оказался так себе, жилище больше походило на сарай, в котором постеснялись бы жить даже козы.

– Смирт [6] Самый распространенный духовный сан в Тарии, обычно смирт – это служитель храма. я здешний, Теиром кличут, – проговорил отшельник, присаживаясь на чурбак, заменявший ему стул. – Вот уж не думал магов здесь увидеть. – Служитель повесил над огнем котелок и стал раздувать угли. – Ваше племя к нам калачом не заманишь. Откуда такие смелые будете?

Я огляделась и, не найдя второго чурбака, села прямо на земляной пол. Одна комната, очаг, тряпье у дыры в стене… о, простите, постель у окна, храмовое изображение Эола в углу, воняющие жиром свечи. С потолка свисали вязанки трав и плетенки лука и чеснока, они были настолько старыми, что не проросли только по причине своей давнишней бесславной гибели.

В отличие от своего грязного нищего жилища, сам служитель выглядел хоть и бедняком, но бедняком опрятным. Одежда старенькая, но все прорехи аккуратно заштопаны, крепкие боты на ногах, волосы седые, но чистые.

Но… что-то было не так. Какая-то деталь на миг выбилась из общей картины. Я внимательно оглядела лачугу. Грязно, уныло, никаких излишеств.

Мужчина не обращал внимания на криво сложенный очаг, мало чем отличавшийся от ямы в земле, он не видел грязи на ворохе тряпок, заменявших ему постель, ему не мешали щели в стенах и протекающая крыша.

– Из Гардрика. Ездим, опыта набираемся. Я Торн, – ответил Вит и, прежде чем кто-либо успел возразить, представил остальных: – Орин, – кивок на Риона, – Мирон и Ася.

– Хорошее дело – опыт, – одобрил смирт и стал сыпать в кипяток крупу.

– Так ведь… ведь… – Рион мотнул головой. – Раньше тут был Фонтан силы?

– Наверняка, – пожал плечами Теир.

– Что произошло? Кто его разрушил? Зачем?

– О, Эол, откуда я знаю? Пять веков минуло! – рассмеялся смирт.

– А о том, что место это считается проклятым, знаете? – вкрадчиво поинтересовался Вит, разглядывая жилище отшельника с не меньшим любопытством, чем я.

Михея, переименованного в Мирона, больше интересовало содержимое котелка, к которому парень с удовольствием принюхивался.

– А вы оглянитесь вокруг, – взмахнул ложкой молодой старик. – Рухнувшие дома, дикие звери, туман по утрам… Места объявляли гиблыми и за меньшее. – Он указал на угол, там на круглом камне теснились глиняные плошки. – Давайте миски.

– Сел в округе много? – спросил Вит, передавая посуду.

– Одно, дворов на пятьдесят, а хуторов да заимок без счета. – Из самой верхней плошки смирт невозмутимо вытряхнул паука и стал накладывать кашу. – Я как раз поутру в Волотки собирался, телегу обещали прислать. Помер у них кто-то, отпеть надобно. – Увидев, что вириец нахмурился, мужчина предложил: – Торн, хотите – со мной поезжайте, а нет, здесь оставайтесь, за хозяйством присмотрите.

– А как же «един…» – начала я, но, поймав взгляд Вита, замолчала. Смирт не упоминал о заклинании, не давшем нам свернуть с пути, и вириец, видимо, не хотел, чтобы я об этом спрашивала.

– Мы подумаем, – сдержанно ответил чернокнижник.

Старик пожал плечами и передал Михею тарелку с кашей.

Ночевали в лачуге. Хоть и пришлось устроиться прямо на полу, а в качестве одеял использовать плащи, никто не изъявил желания продолжить путь на ночь глядя.

– Раньше-то здесь лепота была, – рассказывал отшельник внимательно слушавшему Виту. – Пока скит не разорили.

Я слушала отшельника вполуха, сквозь подступающий сон. Вот бы и правда завтра телега пришла, тогда часть пути можно проваляться, глядя в синее небо, а не трястись верхом. Тут я снова вспомнила о заклинании и… И ничего. Смирт о нем не знал или не хотел говорить. Хотя, возможно, он знал, как выйти из-под власти чужих чар.

Последнее, что запомнила, засыпая – как лежащий неподалеку стрелок вертел в руках осколок светлого мрамора. Все-таки взял на память.

– Пожалуйста… Во имя Эола прошу, – проскулил кто-то, вырывая из яркого беспокойного сна, в котором я бесконечно пробиралась сквозь лесные заросли. Сев, протерла глаза, стараясь что-то рассмотреть в окружающей тьме.

– Ви… Торн, – не сразу вспомнила я новое имя вирийца, – что случилось?

Никто не ответил. Я поднялась. Сквозь черную пелену проступали очертания предметов, неровные стены, погасший очаг.

– Во имя Эола, во имя Эола, во имя Эола… – исступленно бормотал чей-то голос.

Я повернулась. Глаза уже привыкли к темноте, но увиденное едва не заставило меня зажмуриться. Совсем как в детстве, когда долго смотришь на солнце, а потом пытаешься избавиться от цветных пятен в глазах.

На ворохе тряпья стоял коленопреклоненный смирт и монотонно повторял одну и ту же фразу. Но, видимо, бог сегодня был глух к взываниям своего служителя. Отшельник отвесил земной поклон, и я увидела сидевшего у стены напротив Вита. Вириец с не меньшим интересом наблюдал за ночной молитвой.

– Давно он так развлекается? – шепотом спросила я.

– Не очень, – едва слышно ответил мужчина. – Но дело не в нем. Прислушайся! – Вит одним молниеносным движением поймал в очередной раз приложившегося лбом к земле Теира и зажал тому рот, заставив отшельника замереть в странной позе.

Тишина. Завернувшись в плащ, посапывал у очага Михей. Шумно дышал, выглядывая в одну из щелей, Рион. Сжатые кулаки парня белели в темноте, словно он готовился к рукопашной. Или злился. Или боялся…

Подул, загудев досками, ветер, зашелестела листва, и на грани слышимости я уловила тоненький издевательский смех. Так смеется ребенок, таская кошку за хвост. Злой и уверенный в своей безнаказанности ребенок. Жестоко, с ноткой превосходства. Представить бродящее ночью по заброшенному скиту веселое дитятко упорно не получалось, а потому…