Анастасия Княжева - Академия четырёх стихий. Лишняя

Сегодня небо было чистое, с голубовато-розовым отблеском, а мороз мягче, чем обычно.

– Красиво здесь, – выдохнула я чуть слышно.

– Да. И спокойно. Прихожу иногда, когда нужно подумать.

Молча сидели и смотрели вдаль. Каждый думал о своем. Но робкое щебетание оставшихся на зимовку птиц создавало атмосферу особого единения. Ощутила исходящие от его тела потоки тепла и придвинулась ближе. Горячее питье и еда придали заряд бодрости, и я повеселела.

Могла ли я еще пару месяцев назад представить, что буду вот так просто сидеть на стволе дерева посреди заснеженного леса с лидером моей любимой группы, пить кофе и наслаждаться тихим очарованием морозного утра? Улыбнулась своим мыслям и посмотрела на огневика. Его глаза в утреннем свете отливали бирюзой. Рельефные скулы, нос с горбинкой – аристократический профиль, породистый. Думала, он старше, а оказалось, недавно всего двадцать исполнилось. Все дело во взгляде, серьезном, проницательном. Где-то я уже видела такой, но вспомнить не могла. Интересно, что у него за семья.

– У тебя брат или сестра есть?

Виктор повернулся, прищурился, обдумывая ответ.

– Оба. Кэти еще совсем кроха, младше тебя на семь лет. Пока обучается на дому, но мечтает поступить в академию. Давненько ее не видел. Когда приезжаю к своим, постоянно забирается на спину и просит покатать. Воображает, что летает на драконе. – Лицо Виктора стало мягче и даже засветилось. Сразу видно, что обожает сестренку. А я усмехнулась, представив себе это семейное воссоединение. – Красавицей будет, когда вырастет. Папа боится ее от себя отпускать: от ухажеров не отобьемся.

– А брат?

– Тоже хороший. Горжусь им, но все равно стараюсь время от времени приглядывать.

– А родители чем занимаются?

– Мама что-то вроде общественного деятеля. Но всю свою любовь и свободное время отдает семье. Папа у меня мировой, в Кафре работает.

От этой новости я подобралась и уставилась на него во все глаза.

– Ты шутишь? В самой Кафре?

– Да. А что такое?

– Это же суперсекретная организация! Даже не представляю, чем они там занимаются. Одна сплошная тайна, и пробиться туда нереально… – Я покусала губы, смущенно добавив: – А чем они там занимаются?

Огневик рассмеялся и щелкнул меня по носу.

– Понятия не имею, – и сказал с таким видом, что сразу стало ясно: он-то точно знает, но ничего не расскажет.

Я досадливо поджала губы, а затем оживилась, вспомнив вчерашнее чаепитие.

– А почему тогда у тебя были проблемы с деньгами? – решила задать другой интересующий вопрос, раз с Кафрой не получилось. – Помнишь, ты вчера обмолвился?

Виктор хитро улыбнулся, прищурился.

– Вот лиса. Ничего не упускаешь. А я с тобой слишком много болтаю.

– Я ведь все равно никому не расскажу… А если умру от любопытства, то тебя потом совесть замучает, – скорчила грустную мордаху.

– Ладно, – усмехнулся маг. – Пару лет назад не сошелся с дедом во взглядах по одному вопросу. Он остро прореагировал и заблокировал мои счета. Но я сумел продержаться и теперь зарабатываю сам. А у него больше нет надо мной власти.

– А родители?

– Мама была на моей стороне. Отец был недоволен, но мой выбор принял. Мог бы воспользоваться их помощью, но не стал: не хотел лишний раз стравливать с дедом.

– Сколько тебе тогда было?

– Семнадцать где-то.

– Неужели и за обучение пришлось платить самому?

– Да, чуть насобирал на вступительный взнос, – хмыкнул своим мыслям Виктор. – Специально для меня сделали это нововведение. Только тогда и понял, насколько непомерные суммы требуют здесь за один год. В других учебных заведениях оплата намного ниже. Тратил деньги и не задумывался… Но все к лучшему.

– И как ты протянул?

– Крутился, – безразлично пожал плечами Виктор, делая очередной глоток. – Останавливался у Лесты, но чаще у Марка. Остальные приятели как-то перестали радоваться моим визитам. Открыто отказать боялись, но пускали нехотя. Я не обижался, но выводы для себя сделал. Подрабатывал в деревеньке, создавал заклятия, патентовал и продавал тем, кто больше заплатит. Насобирал на обучение, а потом стало легче. И группа как раз прогремела. Выступления, фотосессии стали приносить неплохой доход.

– Еще бы, с такими грабительскими ценами на билеты… – вырвалось как-то само собой.

– Что? – осекся Виктор и изумленно на меня посмотрел.

– Ничего, – брякнула безразлично и постаралась вернуть разговор в прежнее русло: – Так что ты там говорил о фотосессиях?

– Лисичка, ты что, была на моем концерте? – спросил огневик с хитрым прищуром и такими тягучими интонациями в голосе.

– Нет, – выпалила я слишком быстро.

– Точно, ходила. Признавайся когда.

– Прошлой весной, – буркнула нехотя.

– Думал, ты невысокого мнения о моих музыкальных способностях… – произнес Виктор с хорошим таким намеком и издевательски изогнул бровь.

И вот что на это ответить? Я уже несколько раз отпускала недвусмысленные комментарии по поводу его творчества. А теперь признаться, что фанатка «Зова»? Изначальные, да у меня даже в шкафу имеется маечка с названием его группы, и страницы одной из тетрадей заложены билетиком с того памятного концерта. Надо будет все припрятать, пока не увидел.

– А из-за чего с дедом поссорились? – решила я перевести тему в более безопасное русло.

Виктор тяжело вздохнул, и выражение его лица тотчас стало серьезным.

– Хотел быть музыкантом, а он видел меня кем-то вроде политика-оперативника.

Услышала это и поняла, что тогда на занятии случайно угодила в больное место. Хотя деда его понимала: похоронить такой дар – преступление. Но и поет он так, что за душу цепляет.

– Армия твоих фанаток полностью на твоей стороне.

Старшекурсник рассмеялся задорно и как-то легко.

– А что ты скажешь по этому поводу? – посмотрел странно. Вроде бы и шутливо, но в то же время серьезно, будто мой ответ был ему важен.

– Люди, которые занимаются тем, что любят, живут дольше, – пожала плечами я. – А стишки у тебя не такие уж и паршивые.

– Ты ужасное создание, – покачал головой маг, посмеиваясь, а потом, заметив что-то, взял меня за руку и прошептал, кивком указывая на пространство перед собой: – Смотри.

Я повернула голову в указанном направлении, но ничего не увидела. Все те же белоснежные сугробы, то же замерзшее озеро. Разве что снежинки стали падать. Уже собиралась сменить позу, как взгляд зацепился за траекторию их движения. Они извивались, будто повторяли контуры чьего-то тела. Пригляделась – и чуть не ахнула. То, что Виктор оставил на снегу, исчезло. Зато на том месте поток снежинок усилился, и подул ветер.

Огневик поднялся со своего места, достал из сумки печенье и направился к озеру. Выставил вперед руку – и из ветра и снежинок сформировалась огромная голова и гибкая извилистая шея.