Екатерина Богданова - Взрывная натура. Обратная реакция

Сумрачное, погруженное в полумрак подземелье, сухой воздух трещит от напряжения, магия, кажется, пропитала все маленькое замкнутое пространство каменного мешка, имеющего целью скрыть находящихся в нем как от глаз любого, вознамерившегося причинить вред, так и от самой искусной поисковой магии. Идеальное место для того, чтобы спрятать самое ценное… самую ценную. Места безопаснее просто невозможно придумать, и даже лучшие из населяющих Землир ищеек не смогли бы обнаружить спрятанную здесь девушку. Идеальное место, идеальная защита…

Взрыв!

Гулкий грохот, как и всплеск магии, был поглощен неимоверно толстыми каменными стенами, ведь эта комната находилась в толще древней скалы, к которой даже звери не решались прокладывать тропы, так опасна и неприступна она была. Возвышающиеся по кругу над сумрачной скалой вулканы никогда не спали, в их жерлах кипела вечная огненная жизнь, жизнь непостижимая, но нерушимая в своем первозданном великолепии – саламандры. Непоколебимая, неугасающая сила огненных духов поражала постоянством. Духи огня были той константой, которая уравновешивала энергетическую нестабильность этого мира. Но сейчас даже извечные содрогнулись. Нет, не от взрыва, а от последовавшего за ним эмоционального всплеска невиданной силы. Еще совсем крохотные, едва обретшие огненное дыхание малыши-саламандры задохнулись от нахлынувшей волны ярости, изрядно приправленной страхом, тем самым липким, заставляющим пасовать разум страхом, который посещает в тот момент, когда над самым дорогим нависает угроза. Забеспокоились низшие огненные сущности, отвечающие за нужную температуру в инкубаторах, неожиданно пошли трещинами несколько яиц, которым еще недели две нужно было провести в лавовых прудах, взвыли и перекинулись в абсолютный огонь саламандрочки, которым еще только предстояло в ближайшее время произвести на свет очередное яйцо, откуда впоследствии вырвется новое пламя жизни. Пожалуй, в этот момент саламандры впервые за два десятка лет пожалели о том, что пошли на сотрудничество с одним из величайших магов Землира. И только теперь они осознали, насколько он силен. Гораздо сильнее всех своих соплеменников, сильнее и опаснее.

Но крики стихли спустя пару минут, и на вулканическое кольцо опустилась звенящая тишина, какая обычно и случается после потрясения. В этой тишине самые сильнейшие из духов отчетливо расслышали сотрясающий скалы рык:

– Даяна!

Мир огненных будто замер в предчувствии новой волны эмоций, сметающих хваленое самообладание саламандр.

За первым разъяренным криком послышался еще один:

– Даяна! Опять!

Затем донеслось и еще несколько возгласов пылающего праведным гневом магистра Кранта.

– Даяна, за каким мраком?! Зачем?! – выдохнул Тэран. – Что же ты творишь, девочка?

Дальнейшее не услышали бы даже самые сильнейшие из обитателей вулканического круга, но мы-то с вами можем и подслушать, и даже подсмотреть…

Магистр Тэран Крант, успев в последний момент выставить блок, поспешил создать и блокирующий силу взрыва кокон. Но кокон не смог полностью погасить обратную волну от удара о блок, и испуганную девушку окатило лавиной каменной крошки и оглушило высвободившейся во время взрыва энергией. Тэран почувствовал ее боль как свою собственную, на мгновение задохнулся от накативших ощущений, тело скрутило спазмом, а в следующий миг он похолодел от ужаса, какого никогда доселе не испытывал. В этот момент маг понял то, от чего старательно отмахивался уже несколько дней, – эта девочка стала для него неимоверно важна, значима настолько, что он без раздумий отдал бы за нее свою жизнь. Она стала для него величайшей ценностью, это было даже не любовью, а чем-то большим, затмевающим сознание, лишающим способности здраво мыслить, оголяющим инстинкты. Пожалуй, сейчас он задумался бы о взыгравшей крови предков, если бы все его мысли не были заняты лишь одним – ей больно!

Разделяющее их расстояние Тэран преодолел за один миг, на то, чтобы отшвырнуть в сторону каменный остов кровати, ушло еще мгновение, а потом… В глазах потемнело от ярости. Он злился на себя, на всю эту ситуацию и на саму Даяну за то, что подвергла себя такой опасности. Если бы он не появился вовремя, если бы не успел… Взрыв, отраженный от стен, покрытых ограничивающей магическое воздействие сетью, убил бы ее мгновенно. Сейчас же Даяна была только ранена, все ее тело покрывали мелкие порезы и ссадины, она была без сознания.

Тэран усилием воли подавил бурлящий в крови гнев, заставил себя вспомнить о том, кто он, призвал к порядку спящую доселе нечеловеческую суть и очень бережно поднял на руки ту, за которую теперь будет бороться и убивать. И умрет, если потребуется.

Я медленно, очень медленно открыла глаза. Было темно, больно, страшно и тяжело, физически тяжело дышать, будто меня придавило каменной плитой. Учитывая последние воспоминания, я даже не сомневалась, что увижу завалившую меня груду камней. Боль мешала сосредоточиться на мыслях, хаотически скачущих в голове, но одно я осознала точно – я жива! Но почему? А главное – как? В следующее мгновение сердце остановилось, сжалось, пропустило удар и помчалось вскачь вслед за путающимися мыслями. Я убила магистра! Или все же не убила? Ну магистр же он, должен был выжить, просто обязан! Я же ему не в сердце целилась, да я вообще не в него целилась. Он сам появился там, где не ждали. Так что сам и виноват! Но только бы не пострадал…

– Ну здравствуй, девочка, – прозвучало откуда-то сбоку.

И одновременно с этими словами вспыхнуло сразу несколько светильников, озаривших помещение мерным желтоватым светом. А надо мной склонилась пожилая женщина, прижимающая к груди книгу, которую она до этого, похоже, читала. И темнота ей явно не мешала. Но не это насторожило меня – лицо женщины показалось смутно знакомым. Однако вспомнить, кто она и откуда я ее знаю, так и не удалось.

– Тэран сейчас занят, но он обязательно зайдет к тебе, как освободится, – приветливо улыбаясь мне, проговорила женщина.

«Фух, живой, значит», – облегченно выдохнула я. И тут же задумалась о своей собственной судьбе. Когда не нужно переживать за всяких там магистров, ребром встает вопрос о собственной шкурке.

– А вы… – прохрипела, едва ворочая языком, прокашлялась и уже смелее поинтересовалась: – А вы кто?

Ответ меня, мягко говоря, поразил.

– Мама, – приторно улыбаясь, заявила женщина.

– Ч-чья? – слегка оробев, спросила я.

– И твоя тоже, – неожиданно уведомила меня женщина, продолжая елейно улыбаться и заботливо поправляя одеяло, а взгляд ее стал жестким и непримиримым.