Светлана Старикова - Гранат

Макс кубарем покатился с небольшой возвышенности, раздавленные сливы тут же противно прильнули к его голым ногам и в завершение неприятностей на него, как коршун на цыпленка, накинулась, размахивая, словно крыльями, углами шали, старуха.

Огрызка и других ребят уже и след простыл. Только один Олег бросился на помощь Максу. Но у тщедушной бабули достало сил крепко держать за шиворот обоих воришек и в таком виде представить их прибежавшим на шум сыновьям.

Через день после происшествия, утренним часом Макс и Олег с самым беззаботным видом сидели рядышком на скамейке у домишки деда. Оба жевали бутерброды, принесенные Максом.

– Крепко тебе досталось от отца? – после недолго молчания сочувственно сказал Макс.

– Нрав у батяни крутой, – сдержанно отозвался Олег. – Если бы мать не отняла, совсем бы плохо пришлось.

– Что же ты не убежал?

– Если бы убежал, мамке бы досталось, – помолчав, сказал Олег. – Дед меня жалеет, но и он сказал, что ему не нужен внук вор. А тебя отец побил?

– Нет, только целый вечер рассказывал, как стыдно воровать. Лучше бы побил, да и дело с концом. А то еще нянюшка Аринушка давай причитать да охать. Тоска в общем.

Олег встряхнул головой, бодро вскочил на ноги.

– Айда на рыбалку! Я такое место знаю! Там караси – вот такие!

Мальчик широко развел руки.

– Ну да, рассказывай! Таких больших карасей не бывает! – засмеялся Макс.

– А вот и бывают! Сам увидишь.

Макс тоже встрепенулся.

– Я мигом, только удочки возьму!

– На твою ловиться не будет. Я тебе свою дам.

Вскоре ребята дружно топали по тропинке к реке.

– Счастливая удочка! – кивнул Олег на палку с крючками в руках Макса. – Знаешь, сколько я на нее карасей натаскал, тыщу!

– Шутишь?

– Шучу, конечно! Столько в нашей речушке не наловишь, хоть всю жизнь на берегу просиди.

Прошли еще немного.

– Так значит, за тебя мама вступилась? – спросил Макс.

Он все еще чувствовал свою вину за оплошность, из-за которой бабка схватила их.

– Ну да, она меня очень любит, мамка моя. Говорит отцу: «Хочешь руки почесать, бей меня, а мальчонку не трожь!»

– Отец у вас злой?

Олег опустил глаза.

– Да нет, не всегда. Когда выпьет, сам не свой делается. Мы раньше с мамкой, как увидим, что отец пьяный домой идет, через огород к соседям убегаем. Мамка говорит, что в дом к соседям идти стыдно, так мы до утра в их бане тихонько сидим. Летом еще ничего, а зимой холодно.

Макс понимающе молчал.

– Мамку жалко, – продолжал Олег. – Я за нее вступился раз, так отец так меня огрел, что я к печке отлетел и о кирпич ударился. Мамка меня на постель перенесла. Вот видишь шишка на лбу, так и будет, не пройдет уже никогда. Хорошо, что волосы закрывают.

Олег вздохнул. Некоторое время ребята шли молча.

– Мамка говорит: «Вот подрастешь немного, уедем куда глаза глядят. А потом и деда заберем. Пускай отец один сычует», – продолжил Олег, затем резко и решительно остановился. – Отец пока сильнее меня. Я на занятия по борьбе хожу, дрова колю, воду таскаю. Скоро я никому мамку в обиду не дам!

– Конечно! Я бы за свою маму тоже знаешь как бился бы – руками, ногами и ногтями! Хотя, по правде говоря, мой отец никогда не дерется.

– Повезло тебе.

Опять помолчали.

– А ты свою маму помнишь? – спросил Олег сочувственно. – Какая она была?

– Очень красивая.

Максу вспомнилось летнее утро. Тогда ему было лет пять, не больше. Он только что проснулся в своей кроватке от легко поцелуя-прикосновения. Сквозь ресницы он видел, что солнечный свет сквозил легкую занавеску, слышал доносившийся из приоткрытого окна легкий шум, чувствовал сладко-дурманящий запах сирени. Мама склонилась над ним, что-то ласково и нежно приговаривая. Ее прядь волос мягко коснулась его щеки. Максу стало щекотно, он тихо засмеялся и, не открывая глаз, обнял мать, прижался к ее плечу.

И еще вспомнился праздничный день и накрытый к завтраку стол. Отец и мать стояли у большого зеркала. Отец сзади обнимал мать за плечи, наблюдая, как она раскрывает коробочку с духами. Мать, достав флакон, подняла руку к верху, нажала на пульверизатор духов, подняла лицо, вдыхая запах ароматного облака. Потом она, смеясь, брызнула духами на отца.

– А меня, а меня! – прыгал вокруг родителей Максимка.

– И тебя, золотой ты наш!

Мать брызгала из пульверизатора в его сторону и все трое счастливо смеялись.

– Помню запах ее любимых духов, ни с какими другими не спутаю, – с легкой грустью сказал Макс. – Запах сладкий и горьковатый одновременно. Отец ей всегда привозил эти духи из Англии.

– Почему из Англии, а не из Франции или еще откуда-нибудь?

– Потому что Англия – его родина. И потом: там у него бизнес.

Нет худа без добра. После происшествия со сливами мальчики крепко сдружились, они почти не расставались, не раз попадали в переделки, и Макс еще и еще раз убеждался в честности и благородстве Олега. Впрочем, надо отдать должное и Максу: никогда он не смеялся над действительно слабыми людьми. И еще: он никогда не позволял себе неуважительного отношения к девушке или женщине именно потому, что сам рано остался без матери.

Но надо признаться, что Макс все же был не идеален. При всем своем уважении к женщине вообще, Макс не был сторонником строгих моральных правил, бывало, на другое утро после бурно проведенной ночи он уже не думал о своей партнерше, которой расточал ласки и нежные слова. Его страстные поцелуи еще горели на губах возлюбленной, а он уже не помнил ее имени.

Впрочем, была в компании Макса одна девушка – Маша, Мария. Нет, даже не в его компании, там она появлялась редко и то благодаря уговорам Олега. Маша просто училась с этими ребятами на одном курсе, была одной из многих студенток. К ней Макс относился снисходительно-покровительственно, словно к младшей сестренке.

Так и должно было быть, потому что тот, кто знал Марию, заглянул в ее голубые, ясные глаза, видел ее мягкую улыбку, сразу понял бы Максима. Нельзя обмануть такую чистоту и открытость миру, нельзя погасить эту счастливую радость. И только Олег понимал, почему ее улыбка временами меркла: девушка давно и безнадежно была влюблена в Макса. Маша, не в силах дольше хранить свою тайну, доверила ее Олегу – парню мягкому, верному и честному, и готовому для Марии в огонь и в воду, потому что – вот ведь какое дело! – он сам любил ее давно и безнадежно.

А Макс, не подозревая, что стал причиной горьких слез Маши и душевных терзаний лучшего друга, не позволявшему себе пошло ревновать. Макс оставался по-прежнему безмятежен, весел, бодр и жизнерадостен и всегда был готов на шутки и проделки. Он давно разгадал тайну Олега, ведь на то они и друзья, чтобы понимать друг друга с полуслова, с полувзгляда.