Индия Эдхилл - Наследница царицы Савской

– Я не хочу знать, по суше они прибыли или по морю. Сейчас они здесь, этого достаточно. Говоришь, они из далекой страны? Значит, проделали долгий путь. Дайте этим чужестранцам все, чего они пожелают, а затем, когда они отдохнут, приведите их ко мне. Я расспрошу их и узнаю, чего они хотят.

Церемонно прощаясь, Хуррами отвесила поклон, и Билкис отвернулась. Обе они знали, зачем люди из северной страны проделали столь долгий путь и чего они хотят, ведь в Мариб часто прибывали странники из дальних краев. Савское царство, Земля Пряностей, притягивало со всего мира людей, стремящихся к его богатствам. Торговцы, которым хватало смелости преодолеть столь трудную дорогу, щедро платили за пряности и благовония, а возвращаясь домой, получали стократную выгоду.

Никто в мире не мог устоять перед пряностями Савского царства.

«Далекая северная страна… В этой далекой стране ждет будущая царица. Ищи – и обретешь…»

Хотя кровь ее кипела от нетерпения, Билкис не поддавалась спешке. «Эти люди проделали далекий и долгий путь, чтобы добраться до меня и попросить о сокровищах, которыми я владею. Никуда они не убегут, если им придется потерпеть несколько часов – или недель». Или даже месяцев, если уж на то пошло. Да, те, кто приезжал торговаться за пряности и благовония Савского царства, терпеливо ждали, сколько хотела правительница.

И она, обуздывая едва преодолимое желание поспешить, заставила себя подождать еще день и лишь затем сказала Шакарибу, что посольство из северных земель может предстать перед ее троном из слоновой кости.

– Странно это – чтобы царством правила женщина, – хмуро сказал Иофам, – и мне это не нравится.

– Ничто новое не нравится тебе, брат. Стоило ли вообще хлопотать о том, чтобы отправиться в путь?

Вооз осматривался. В роскошных комнатах, которые им выделили, вполне можно было поселить самого царя Соломона. «Люди здесь щедрые. Хотя, с другой стороны, они так богаты, что золото мало для них значит, а серебро и вовсе ничего не стоит».

– Я – брат царя. Служить ему – мой долг и мое право. Соломон попросил меня провести переговоры с жителями этих земель. Он забыл сказать, что мне придется иметь дело с женщиной. Как будто она – ровня царю царей.

– А я забыл, что ты никогда не слушаешь истории путешественников.

Вооз рассматривал серебряный кубок, вертя его в руках. Чеканка изображала горного козла, изготовившегося к прыжку. Рога его сверкали золотом. Во многих дворцах такую дорогую посуду приберегли бы для пиров.

– Кажется, здешние богатства нам и не снились. Посмотри.

Он бросил кубок Иофаму.

– Искусная работа, – только и сказал тот, легко поймав кубок одной рукой и мельком взглянув на него. Он поставил кубок обратно на стол. – Не понимаю, что тебя так удивляет. Если бы Савское царство не владело тем, чего все хотят, нас бы здесь не было.

Все хотели воспетых молвой местных пряностей. Корица, благовонный нард, перец и другие не менее ценные приправы и благовония проходили через Савское царство по дороге из стран, лежавших по ту сторону рассвета, на алчные рынки западных царств. Но больше всего ценился савский ладан. Фимиам, чтобы призывать богов и добиваться милости богинь. Даже суровому богу Израиля нравился ладан. А ладанное дерево росло только в Савском царстве, и фимиам его – дороже золота и ценнее рубинов – развеивался по всему миру.

– Бесценный ладан и царица, хранящая местное сокровище… Как ты думаешь, она красивая? – спросил Вооз.

– Даже если на нее смотреть страшно, все равно все будут называть ее красавицей. Мне-то какое дело до нее? Меня дома ждет добрая жена.

– Я слышал, что эта царица – не человек, а джинн, и никто не может перед ней устоять. Она выбирает мужчин, как украшения. На один вечер. Думаешь, ты сможешь устоять перед ее чарами, если она поманит тебя?

– Хватит тебе лакать савское вино и слушать здешние сплетни. Мы здесь ради пряностей, а не ради царицы.

– Из всех, кого царь Соломон мог сюда отправить, он выбрал тебя – холодного перед лицом красоты, безразличного к тайнам, равнодушного к роскоши, – заметил Вооз, глядя на царевича Иофама с грустным изумлением.

– Мы не для того приехали, чтобы вожделеть красот, открывать тайны или зариться на чужую роскошь. Мы должны заключить торговый союз для царя Соломона.

Ступая по мягкому ковру, застилавшему прохладные мраморные плиты, Иофам подошел к круглому, как полная луна, окну и откинул занавеску из серебристой ткани.

– Иди сюда и смотри, Вооз. Пусть твои глаза насытятся Марибом сейчас. Ведь, когда мы предстанем перед царицей, нам понадобятся ясный взгляд и холодный ум.

Стоя за плечом двоюродного брата, Вооз смотрел на город, сверкавший ярче жемчужной россыпи. Иерусалим, Город Давида, венчал собой скалистый холм и нависал над равниной, словно воин, охранявший окрестные земли. А Мариб привольно раскинулся посреди изумрудно-зеленых полей, наглядно доказывавших умение местных жителей добывать воду из песков пустыни. Вокруг домов цвели сады, вдоль улиц тянулись аллеи.

– Наверное, здесь живут искусные волшебники, раз они смогли сделать пески плодородными, – сказал Вооз.

– Наверное, здесь живут искусные строители, раз они смогли построить плотину и повернуть реку, протекавшую в тысяче лиг отсюда, – расхохотавшись, ответил в тон ему Иофам. – Может, я и не слушаю россказни странников про драгоценные камни и джиннов, а вот за донесениями наших разведчиков я слежу внимательно. Сходи к этой проныре – дворцовой распорядительнице – и спроси, долго ли еще послам царя Соломона ждать, пока царица Савская соблаговолит допустить их к себе.

Несмотря на богатство Савского царства, трон отличался простотой. Его вырезали так давно, что даже сама слоновая кость стала древней. Отполированный временем трон, с которого правила династия из тысячи цариц, когда-то был словно лунный свет, а теперь стал медово-золотистым. Сшитая из леопардовых шкур и шелка завеса перед троном скрывала царицу от взглядов собравшихся придворных. По мановению руки Билкис евнухи-охранники, потянув за золотые цепи, отодвигали завесу, являя миру царицу Савскую, сидевшую на древнем троне, словно богиня.

Захватывающее зрелище должно было внушать трепет и заставлять чужестранцев склоняться перед местными торговцами. И у Билкис не было причин думать, что посланники царя Соломона окажутся более стойкими, чем кто-либо другой.

Один из евнухов прочистил горло, делая вид, что закашлялся. Посмотрев на него, Билкис поняла, что он привлекает ее внимание, ожидая знака отодвинуть завесу. Этот знак ей следовало подать уже давно. Но лихорадочное стремление, подгонявшее Билкис с того момента, как Хуррами рассказала о чужестранцах с севера, покинуло ее. Остывая, ее пыл сменился страхом.