Софи Джордан - Строптивый и неукротимый

Ее рука взлетела к губам.

– О, простите!

– Нет! – воскликнул Хит, закатывая глаза. – Я не буду иметь детей. – Покачав головой, он осведомился: – Разве ваша бабушка, посылая вас сюда, не рассказала вам о проклятии рода Мортонов? – Он бросил на нее сочувствующий взгляд, который как будто говорил: «Бедная дурочка».

Порция покачала головой, ползучее чувство страха медленно сковало ее грудь.

Он невесело улыбнулся.

– Ах, жертвенный агнец. Объяснить вам, во что ваша семья вас ввязала?

Страх в ее груди рос, вытесняя воздух. Не в силах вымолвить ни звука, она кивнула: продолжайте, мол, расскажите мне все.

– Ваша бабушка послала вас в логово льва совершенно неподготовленной. – Его улыбка растаяла, он, повернувшись, стал смотреть на пляшущие язычки пламени в камине. – Впрочем, возможно, в этом и заключался ее план. Чтобы вы бесхитростно поморгали передо мной своими красивыми глазками. Такая очаровательная наивность. – Хит усмехнулся и замолчал.

Намеренно не обращая внимания на его двусмысленный комплимент, она выпалила:

– Что за бессмыслица! Какое проклятье?

– Безумие, моя дорогая. Как некрасиво это ни звучит, – промолвил он твердым словно гранит голосом. – Мой отец стал его жертвой. – На лице Хита словно захлопнулись ставни. – Как и мой младший брат.

Безумие? Он не шутил. Порция пристально всмотрелась в его профиль, будто могла под точеными чертами различить сумасшествие, о котором он говорил, увидеть его в дымных глубинах глаз Хита, в непреклонной линии подбородка, в широком разрезе рта и в полноте его губ.

Тут он повернулся и поймал на себе ее взгляд. Уста его искривились в многозначительной усмешке.

– Да, это сидит во мне, течет по моим венам. Кое-кто говорит, что оно уже вырывается наружу. – Он двинул одним широким плечом, словно это не имело большого значения.

В голове Порции вспыхнул образ наглеца на дороге, который чуть было не сбил ее своим скакуном, оскорбительно флиртовал, играл с ножами ради развлечения.

– Это многое объясняет, не так ли? – спросил он, и его улыбка сделалась странно отрешенной. Как будто он решил ничего не чувствовать, как будто безумие не отбрасывало никакой тени на его жизнь.

Но глаза выдавали Хита. Горячие, решительные, они светились, как полированный гагат, от серого цвета не осталось и следа.

Это зрелище заставило сердце забиться сильнее в груди Порции. Чисто женский отклик, за который она себя в уме резко отчитала.

– Итак, – продолжал он, – как видите, я не могу иметь детей. Не хочу подвергать опасности будущие поколения.

Порция потерла основанием ладони висок, пытаясь понять, почему бабушка хотела выдать ее за человека, страдающего таким недугом.

– Но моя бабушка уверяла меня, что вы очень за…

– Деньги, моя дорогая, – резко перебил ее он.

Его слова эхом разлетелись по просторной комнате и отозвались в дальних уголках сердца девушки – похоронный звон, ознаменовавший конец веры в то, что для семьи она была важнее денег.

– Многие семьи с удовольствием забыли бы о моей подпорченной родословной ради части состояния Мортонов, – сказал он.

Его голос прокатился по ней как леденящий туман – всепроникающий, всепоглощающий, растворяющий.

Многие семьи, такие, как ее семья .

От стыда у Порции загорелись лицо и шея.

Он продолжил:

– Я полагаю, ваша семья остро нуждается в средствах.

Ей хотелось возразить – их семья не такая и ее сердце не разрывается оттого, что она так мало значит для своей бабушки. Она открыла рот, но не издала ни звука.

– Может, мы и Безумные Мортоны, – продолжал он, не дожидаясь ее ответа, – но у нас столько денег, что мы не знаем, на что их тратить.

Столько денег, что мы не знаем, на что их тратить . Это все, что интересовало ее семью.

Дрожащие ноги не смогли удержать ее вес, и она опустилась на стул. Горький комок подкатился к горлу Порции, когда пришло осознание, холодное как лед. Бабушка была готова отдать ее в руки сумасшедшего только потому, что у него тугие карманы? Порция полагала, что она любит ее, по крайней мере так, как вообще способна любить кого бы то ни было. Да, бабушка стремилась выдать ее замуж, но Порция даже не думала, что она настолько безрассудна, так безразлична к ее судьбе. И наверняка тут не обошлось без брата и его жены. Бертрам и Астрид продали бы ее султану Турции, если бы бабуля разрешила.

Он продолжил, но бархатный тембр его голоса не принес ей успокоения.

– Теперь вы все знаете. Можете уезжать отсюда и считайте, что вам повезло спастись.

Уехать? Вернуться к семье?

Подняв глаза, она покачала головой.

– Нет.

Совершенно точно нет. Сейчас сильнее, чем когда-либо, она была настроена остаться. Чтобы спастись. По крайней мере, пробыть здесь насколько возможно долго. Бабушка предупредила ее, что этот сезон окажется не таким, как другие, – поклялась, что к его концу Порция будет помолвлена.

– Что значит «нет»? – Хит поднялся, два длинных шага – и вот уже он возвышается над ней.

Видимо, она произнесла это вслух. Порция задрала голову, чтобы охватить взглядом его гигантскую фигуру. Она провела языком по губам и приказала себе не бояться его.

– У меня нет ни малейшего желания выходить за вас замуж, – сказала спокойно девушка, стараясь говорить сухим, деловитым голосом. – И у вас нет никакого желания жениться на мне. Ничто не изменится, если я задержусь тут. Я получу хоть небольшую передышку.

– Небольшую передышку? – повторил он. – От чего?

– Когда вернусь домой, члены моей семьи начнут все заново. Они опять будут подсылать ко мне джентльменов, достаточно богатых, чтобы покрыть долги моего брата.

Она безразлично повела плечом, как будто этот факт не сдавливал ей грудь и не отдавался болью в сердце. Словно он не заставлял ее чувствовать себя товаром, который можно покупать и продавать.

– А деньги вас не интересуют? – Его скептический взгляд скользнул по ней, остановился на босых ступнях, торчащих из-под подола ночной рубашки. – Вы предпочитаете иметь рваные сорочки с истертой каймой?

Порция с шумом выдохнула. Да, ее гардероб несколько устарел. Она не была образцовой модницей.

– Поиск денег движет моей семьей, но не мной. – Девушка выпрямила спину, борясь с желанием подобрать ноги и спрятать распускающуюся кайму подола ночной рубашки. – Разве так трудно представить, чего я хочу…

– Остаться в старых девах? – закончил он за нее. – Да.

Опущенные руки Порции сжались в кулаки.

– Как и у вас, у меня есть свои причины не стремиться к супружеству.

Его губы язвительно изогнулись. Он посмотрел на нее сверху вниз, заставив заскрежетать зубами.

– У вас в роду тоже были сумасшедшие?