Джулия Лонг - Грешная и желанная

Сказано с прелестной равнодушной сдержанностью.

Женевьева издала какой-то странный горловой звук. Тэнзи с любопытством взглянула на нее. Это прозвучало почти скептически. Как предостережение.

– Мы как раз заполняем бальную карточку Тэнзи самыми лучшими танцорами, Йен.

А это прозвучало так, будто Женевьева не хочет включать в их число Йена.

– Боюсь, я какое-то время была домашним цветком. – Тэнзи с притворной застенчивостью потупилась, сумев при этом как следует рассмотреть его руки. Крупные ладони, длинные прямые пальцы. Затылок приятно обожгло жаром. – Почту за честь, если вы потанцуете со мной, мистер Эверси.

Очень, очень дерзко. И совершенно неразумно, но всегда можно все свалить на американские манеры. Тэнзи точно знала, что ни один английский джентльмен не сможет ей отказать.

Она подозревала, что в намерения Женевьевы это не входило. Причины неизвестны, но тем не менее.

Тэнзи снова подняла глаза и увидела, что Йен обменялся с Женевьевой каким-то непонятным ей взглядом и одними губами произнес что-то вроде: «Я что, должен?»

Ну. И. Наглец.

– Почту за честь и особую привилегию, если вы согласитесь на вальс со мной, – очень серьезно сказал Йен, но в голубых глазах появился яркий блеск, который он, вероятно, считал сокрушительным.

И какая разница, что блеск и в самом деле был сокрушительным. Настолько сокрушительным, что Тэнзи едва не забыла, что она только что повела себя недопустимо.

Так же недопустимо, как когда-то раньше.

– Буду с огромным нетерпением ждать, мистер Эверси, – не менее сдержанно отозвалась она, и Женевьева повлекла ее дальше.

Мисс Дэнфорт танцевала с Саймоном. Молодой человек выглядел ошеломленным своей удачей и то и дело наступал себе на ноги, при этом Йен мог ручаться, что за свою жизнь юный Саймон танцевал этот рил не меньше сотни раз. Мисс Дэнфорт ослепительно улыбалась каждый раз, как он спотыкался, как будто он делал это специально, чтобы ее позабавить.

Йен нахмурился.

Рядом появилась его сестра.

– Еще раз добрый вечер, Женевьева. Что, танцы утомили твоего мужа?

Она закатила глаза. Женевьева так уверена в бодрости и энергии своего мужа, что оскорбления и насмешки по поводу его возраста от нее просто отскакивают.

– Отошел ради какого-то импровизированного совещания. Что-то связанное с инвестициями, которые его интересуют. – Она помолчала. – С твоей стороны довольно любезно повести себя… так по-доброму… с мисс Дэнфорт, Йен.

Он мрачно усмехнулся.

– Так любезно со стороны твоего мужа посоветовать мне не развращать ее.

– О. Он так сказал? – Впрочем, удивления в ее голосе не слышалось. – Ну ты же понимаешь, что он весьма чувствителен в этом вопросе.

Она его дразнит. Йен попытался изобразить праведный гнев, но сложно оставаться уверенным в себе, когда дело касается Женевьевы. В особенности потому, что она так счастлива со своим герцогом, что почти светится, как средневековая святая.

А еще потому, что сам Йен вовсе не гордился тем эпизодом, когда наставил герцогу рога с его бывшей невестой.

Он вздохнул.

– Я не совращаю непорочных девиц, Женевьева. – Он намекал на то, что первую невесту герцога вряд ли можно было назвать непорочной и в той истории она являлась равноправной соучастницей.

Женевьева издала какой-то неопределенный звук.

И какое-то время просто молчала.

А затем осторожно произнесла:

– Она очень хорошенькая, эта мисс Дэнфорт.

Он опять вздохнул.

– Пожалуй. Но опять же, на свете очень много хорошеньких женщин, к моей вечной признательности.

И, он не сомневался, мисс Дэнфорт привыкла к тому, что ее называют хорошенькой, очень любит себя и отлично умеет хлопать ресничками и строить глазки, чтобы получить от мужчины то, что хочет.

Но несмотря на все это, она совершенное дитя. Покрасневшие щеки. Смущенная улыбка. Неловкость при беседе. Он видел все это раньше, миллион раз, не меньше, и теперь его это забавляло, а когда он бывал не в духе – раздражало. Тут нет никакого вызова. Ему это неинтересно.

– Какой ты все-таки пресыщенный, Йен.

– Да, – просто ответил он, не желая выслушивать нотацию.

И огляделся в поисках братьев, или кузена Адама, или кого-нибудь, кого можно утащить в библиотеку опустошать отцовские графины с бренди вместо танцев, но никого не нашел. Наверное, придется удовлетвориться ратафией [3] Ратафия – миндальный ликер. .

– Мне бы хотелось, чтобы ты доверяла мне, Женевьева.

– Мне бы тоже, – легко отозвалась она, игриво шлепнув его веером.

Только тут Йен окончательно понял, что сестра ему не доверяет. Ни капли.

Это его слегка задело, но он решил, что удивляться нечему. Все же он не на пустом месте заработал свою репутацию распутника.

– Фальконбридж должен найти ей хорошую партию, – проговорила сестра. – Желательно кого-нибудь с титулом или хотя бы баснословно богатого. Таковы условия завещания ее отца.

– Не сказать, чтоб герцогов вокруг было хоть пруд пруди. Хотя наследник герцога де Нёвиля уже совершеннолетний и жена бы ему не помешала. Как, впрочем, любому наследнику. Я разговаривал с ним в клубе «Уайтс». Хорошие манеры. Не совсем осел. И совершенно безвредный.

Женевьева засмеялась.

– Полагаю, могло быть куда хуже, чем совершенная безвредность.

Йен пожал плечами.

– Мои поздравления мисс Дэнфорт и тому бедолаге, за которого она выйдет замуж. Кстати говоря, вон идет твой бедняга.

Но Женевьева его уже не слушала, потому что успела заметить, как ее муж пересекает бальный зал, направляясь к ней.

Оставив Женевьеву, Йен направился было к чаше с пуншем, но внезапно вздрогнул, заметив пару глаз, выглядывающих из-за горшка с каким-то высоким растением. Он приблизился.

– О, добрый вечер, мисс Черинг.

– Добрый вечер, капитан Эверси. – Ярко-синие глаза мисс Жозефины Черинг моргнули. Это была миловидная словоохотливая юная леди с большим сердцем и мозгами, состоящими в основном из пустоты и перьев. Недавно она обручилась с Саймоном Ковингтоном.

– Что-то случилось? Это так не похоже на вас – прятаться в углу.

– Это в ваших привычках, мистер Эверси, правда? Хотя так много девушек мечтают потанцевать с вами.

– Эээ… пожалуй, иногда я и вправду так поступаю, – осторожно ответил он, немного удивившись. – Иногда человеку просто хочется чуть-чуть передохнуть.

– Тяжело быть красивым, верно? – произнесла она с авторитетным, несколько задумчивым видом.

– Пожалуй. – Йен развеселился. И ничуть не сомневался, что в этот вечер мисс Черинг с излишним энтузиазмом налегала на ратафию. – Так почему вы прячетесь за этим растением? Вас что-то беспокоит? – И тут же пожалел, что спросил. Доверительные разговоры – вотчина его кузена Адама Сильвейна, викария. А уж доверительные разговоры с женщинами особенно пугали Йена, ввергая его в панику. Из-за чего только женщины не поднимают шума!