Люттоли - Павловский вальс

– Они всегда стреляют по три раза. Хитрые больно, – раздался голос его спасителя. Он откатился в сторону и помог Петру подняться. Пётр посмотрел на насыпь, потом посмотрел на воронку позади насыпи. Не оставалось сомнений в том, что это рядовой спас ему жизнь. Но благодарить, не было времени.

– К орудию! – закричал Пётр, первым бросаясь выполнять свой приказ. Его спаситель не отставал от него и всё время подсказывал, что нужно делать. Вот и первый выстрел по наступающим цепям противника. Пётр поднёс фитиль к орудию. Раздался грохот. Орудия откатилось назад. Выстрел следовал за выстрелом. В перерывах между выстрелами, Пётр вставал на коленки и смотрел в бойницу, по совету того же рядового. Потом снова подносил фитиль к орудию. Он никого не замечал вокруг. Только просил снаряды. Вокруг всё заволокло дымом. Над всем бастионом непрерывно грохотали орудия. И не только над бастионом. Канонада доносилась и спереди и справа.

Орудие раскалилось докрасна от выстрелов. Пётр в очередной раз хотел поднести фитиль, но его остановил спокойный голос Ершова:

– С таким рвением, вы всех нас погубите! Надобно охладить орудие. Да и вам надобно охладиться!

Ершов ушёл. Пётр отложил фитиль в сторону и снова взглянул на своего спасителя. Тот успел откуда-то притащить ведро воды и сразу окатил им пушку. Она зашипела в ответ.

Спасителю Петра на вид было около сорока лет. Это был бородатый мужчина с блестящими глазами. Его глаза постоянно блестели. Чувствовалось, что он радуется возможности сразиться с противником. Пётр позавидовал ему. Мало что спас мою жизнь, да ещё и храбрец каких мало, – последний вывод он сделал, когда увидел, как этот самый спаситель поднялся и побежал по насыпи, открывая себя для выстрелов противника. Но канонада к тому времени стихла. И выстрелов не было слышно. Наступило временное затишье.

Рядом с Петром снова появился Ершов:

– Это Семён Постов. Держитесь от него подальше!

– Он мне жизнь спас! – Пётр не сумел сдержать негодования.

– Он же вас и под пули бросит, – резко ответил Ершов, – ещё недавно, он состоял в чине капитан-лейтенанта, Затем был разжалован за трусость.

– Невозможно. Он совсем не похож на труса.

– Постов уплыл на шлюпке один. Он бросил своих товарищей умирать в холодной воде. За то и был разжалован. Имейте это в виду, лейтенант Азанчеев.

Пётр проводил взглядом уходящего Ершова, потом посмотрел на насыпь. Постова там уже не было. Потом огляделся по сторонам. Особого ущерба бомбардировка не нанесла. Даже раненых в пределах видимости не наблюдалось. Впереди сновали солдаты. Они то и дело подносили заряды к орудиям. Рядом с ним неожиданно возник мальчик. Он протянул Петру кувшин с водой. Вид кувшина вызвал у Петра жажду. Он приложился к горлышку и очень долго пил. Потом вернул кувшин обратно и поблагодарил мальчика. Тот ничего не ответил. Просто побежал дальше. Сквозь дым проступили очертания Никиты и Андрея:

– Ты чего босой? Холодно ведь?! – ещё издали радостно закричал Андрей.

Никита и Андрей подбежали и начали обнимать его так, словно не ночевали вместе в землянке, а не виделись несколько лет. Пётр тоже обнимал их и смеялся. Это был их первый бой и все остались живы.

Эту картину с улыбкой наблюдал Ершов и его заместитель, поручик Есаулов.

– Какого мнения о новичках? – спросил Есаулов, вместе с Ершовым наблюдая за встречей друзей.

– Радуются как дети, – Ершов широко заулыбался. – Впервые порох понюхали, оттого и радуются. И что тут скажешь? Молодцы все трое. Анчуков и Акатьев сразу побежали помогать бомбардирам, а этот, – Ершов указал на Петра, – сам встал у орудия. Вроде, как и бомбардировать толком не умеет, но не сдаётся. Напором берёт.

– Азанчеев, первым побежал среди офицеров!

– Вот, вот, – оживился Ершов, – о том и говорю. Первым и будет в бою. За чужими спинами прятаться не станет, как этот…как его?

– Лейтенант Астольц! – подсказал Есаулов.

– Нашёлся-то лейтенант?

– Нашёлся. Говорит, живот прихватило, вот и не успел вместе со всеми.

– Понятное дело. Чего ещё могло случиться?

– Что будем с ним делать? С Астольцом?

– Дай ему немного времени. Пусть освоится. Нелегко ведь ему. На корабле собирался служить, а тут на тебе и в помощники к бомбардиру. Дадим время, поможем. Пусть освоится. Самого наверное, совесть мучает.

Внезапно снова раздался рёв. Снаряды начали ложиться рядом с бастионом. Все бросились к орудиям и открыли ответный огонь по батареям противника. С той стороны снова стихла канонада. И сразу на бастион были брошены цепи пехоты и кавалерия. Орудия вели почти непрерывный огонь, не позволяя противнику приблизиться. Цепи поднимались три раза и три раза отступали. Лишь к вечеру бой начал утихать. Пришло сообщение о том, что противник перебрасывает большие силы, включая много орудий. Битва только начиналась и все это хорошо понимали. Поздней ночью, Пётр, Андрей и Никита, сели писать письма домой. Артура не было. Он занимался подвозом бомб до самого утра. А потом, не выспавшись, побежал вместе со всеми отражать очередную атаку противника.

– Я же сказал, подтянется, – сказал Ершов, наблюдая за действиями Астольца.

Второй день пребывания на бастионе оказался гораздо тяжелее первого. Бомбардировки позиций второго бастиона прекращались только для того, чтобы пехота могла пойти в атаку. Создавалось ощущение, что к противнику постоянно прибывают свежие силы. Несмотря на явное преимущество противника, особенно в батареях, атаки отбивались одна за другой. К вечеру противник снова откатился и затих. Все уже посчитали бой завершённым, когда прямо на позиции разорвались несколько снарядов. Два офицера были убиты прямым попаданием и ещё семь человек ранены. Среди них оказался и Андрей Акатьев. Осколки раздробили левую ногу. Когда Пётр, Никита и Артур прибежал к нему, Андрей сидел на земле и держась за окровавленную ногу постоянно стонал. Ногу Андрея быстро перевязали, а потом сразу уложили на носилки. Ранение оказалось весьма тяжёлым.

– Отвоевался! – раздался чей-то голос.

Пётр и Никита сами несли носилки с Андреем. Они же его бережно уложили в повозку и ободряли как только возможно до самого отъезда. А перед тем как лошадь тронулась, они по очереди обняли Андрея и пожелали скорейшего выздоровления.

За всей этой сценой следил Артур.

– Вот он, путь домой! – думал он, глядя как увозят Андрея. – И честь свою сохраню…и рядом с Анной буду, пока Никита с Петром живот будут надрывать. А может, и сгинут здесь. Он только сейчас мог признаться себе, что всегда желал смерти Петру. Он его ненавидел. Ненавидел всегда. Может поэтому и подружился. Он завидовал всему, что имелось у Петра, и никогда не было бы у него самого. Начиная от дома и богатства заканчивая Анной.