Люттоли - Павловский вальс

Все эти качества прекрасно сочетались в Катарине и уходили лишь в те мгновения, когда она позволяла себе немного помечтать. Катарина не придавала значения ни своей внешности, ни своим нарядам. Наверное, от того, на неё почти никто не обращал внимания. Как ни странно, отсутствие внимания радовало её. Ведь только так она могла оставаться наедине с собой.

Нередко по ночам, она устраивалась на подоконнике, ставила перед собой свечу и смотрела через окно на огни Павловского вокзала, где почти каждый день проходили музыкальные вечера. Где выступали знаменитые музыканты и оркестры. Где собиралось высшее общество едва ли не со всей России и уж точно со всего Санкт-Петербурга. Звуки музыки, правда, едва слышно, но всё же доносились до её слуха. Дивная музыка уносила её на площадь Павловского вокзала. Она представляла на площади сотни танцующих пар и… себя. Все смотрели только на неё, а она искала взглядом того единственного, кто станет её кавалером. На этом месте мечта всегда обрывалась. Она никак не могла найти того с кем хотела бы танцевать. Все лица вокруг вызывали у неё разочарование. И тогда Катарина уступала место сёстрам. Анну и Марию она представляла с лёгкостью. Они сразу находили себе кавалеров. Обе сияли от счастья. Итогом её мечтаний всегда становилась одна и та же волнующая картина: Катарина видела, как кавалеры опускаются на колени и в присутствии высшей знати делают предложение сёстрам. Она радовалась и танцевала. А танцевала она всегда одна. Но не только в своих мечтах. Зачастую и только глубокой ночью, в особенности зимой, когда замерзала речка Славянка, Катарина отправлялась туда, дабы, пусть на короткие мгновения и всего лишь отчасти, но осуществить свою мечту. Она скользила по льду и напевала мелодию столь полюбившегося ей Павловского вальса.

Катарина едва сдерживала раздражение. Едва они сошли на берег, как Анна, а вслед за ней Мария и Иоганн Лукас отправились в сторону особняка Азанчеевых. Пришлось и ей отправится за ними. Она только и слышала восторженные слова Анны наподобие этих:

– Вы только взгляните папенька, какие чудные узоры?! И как изящно сочетаются линии переплетающие розу с мечом. Этот герб олицетворяет самые лучшие чувства. Ах, папенька, кабы и мне такой дом с таким гербом…

– Как можно быть такой легкомысленной? – поражалась в душе Катарина. Её так и тянуло уйти, но она не могла покинуть семью. Ей всё время казалось, что люди вокруг смотрят на них и насмехаются.

Неожиданно дверь с гербом отворилась и оттуда вышли две женщины. Судя по одежде, это была прислуга. До Катарины донёсся озабоченный голос одной из женщин.

– Говорю тебе, в тюрьме он. Жандарма избил. Своими ушами слышала. Невеста егошняя приходила вчерась вся в слезах. Того гляди в обморок упадёт.

– Чего не упасть-то?! Такого красавца себе отхватила. Да и душой красив, наш граф Пётр Азанчеев. Сколько лет здесь, ни разу грубого слова от него не слыхивала. Всё ласково да всегда по имени отчеству кличет. Не верится, что в тюрьме. Ан выпустят?

– Выпустят. Сама слыхивала.

– Ну и слава Богу!

Катарина слышала эти слова, но совершенно не придала им значения. Но Анна думала совершенно иначе. Она с Марией заговорила, с восторгом обсуждая, теперь уже владельца особняка.

Удивительно просто, – думала Катарина, слушая сестру, – как она так определила в этом графе столько достоинств?! Появись он сейчас, наверняка побежит к нему знакомиться. Нет, я больше не выдержу её болтовню. Надо что-то придумать. Только Катарина об этом подумала, как в голову пришла великолепная мысль. Она неожиданно для самой себя расхохоталась. Но тут же захлопнула рот и поспешно двинулась осуществлять свою идею.

– Ты куда, Катарина? – окликнул её отец, Иоганн Лукас. Между собой в семье, они всегда разговаривали на немецком языке.

– Говорят, платья слишком быстро разбирают. Не успеем купить, – озабоченно ответила Катарина, краем глаза наблюдая за Анной. Услышав испуганное: «Папенька», она удовлетворённо хмыкнула. В следующую минуту, Анна, едва ли не бегом обогнала Катарину.

Семья Лукас совершенно растерялась среди всего этого хаоса. Мимо и в обе стороны проносились кареты с гербами и разукрашенными дверцами, извозчики на Дрожках, одинокие всадники, скрипящие повозки и телеги. А ведь были ещё и грузчики, которые торопливо проносились с мешками на шее. В воздухе висел нескончаемый скрип, грохот, крики и Бог знает что ещё. Шум не прекращался ни на мгновенье. Иоганн Лукас то и дело останавливал дочерей, с тревогой наблюдая за приближающей каретой. Они мчались с такой скоростью, что любая близость с ними могла завершиться весьма плачевно. Относительная тишина наступила, когда они пробились в ряды с женским одеянием. А здесь семейство Лукас поджидала другая беда. По проходу между рядами прохаживались элегантно одетые женщины самого разного возраста и зачастую в сопровождение слуг. Многие бросали в сторону сестёр Лукас откровенно презрительные взгляды. Взгляды эти ничуть не волновали Катарину. Не волновали до той поры, пока к сёстрам не обратилась напрямую одна великосветская дама. Неизвестно по какой причине, дама держала над головой зонт, хотя все они находились в здании и непогода им не угрожала. Возможно, зонт служил лишь для того, чтобы наилучшим образом выставить напоказ белую перчатку из шёлка.

– До чего же у вас дурные платья, – брезгливо заметила она, окидывая сестёр презрительным взглядом, – да к тому же они изрядно изношенные. Невозможно понять какого они цвета, да и пахнут дурно. Ещё и заштопаны… – присмотревшись, добавила дама, – а эти ваши… шапки лишь издали напоминающие приличный дормез, выглядят просто отвратительно. До чего же дурные платья… – повторила она.

– Дурные платья всё же лучше дурных манер! – ответила сразу Катарина, – вызывая своими словами смех, как у покупателей, так и продавцов. Один из них сделал знак, подзывая к себе Катарину. Катарина прошла рядом с той самой дамой и остановилась у прилавка с пожилым, лысоватым мужчиной. Позади него стояли два молодых человека, судя по всему его сыновья. Все трое улыбались.

– У меня слишком мало денег, поэтому нужны, самые что ни на есть недорогие платья! – во всеуслышание объявила Катарина.

– Дикарка! – дама с зонтом выплюнула это слово на ломанном французском языке.

В ответ послышались знаменитые слова на чистом французском языке:

– Всегда к вашим услугам, мадам!

Это стало последней каплей для дамы с зонтом. Сделав вид, что она оскорблена присутствием столь невоспитанной девушки, дама вздёрнула подбородок и гордо удалилась.

Как ни удивительно, но это маленькое происшествие расположило продавцов по отношению к семейству Лукас. Они начали подзывать их к своим прилавкам и предлагать весьма недурные платья за скромную цену.