Диана Рейдо - Небесная птаха

– Ты что, не просто авиатор, но еще и доктор? Нет, сэр, не ломает.

– Неважно. Этот симптом может проявиться и позже.

– Вчера я долго сидела на земле, – вспомнила Мирабель, – но вообще-то земля была совсем не холодная.

– Может, ты понервничала, вот иммунитет и дал сбой. Так, тебя можно оставить одну?

– Не припомню, чтобы тебя тут кто-то держал насильно, – у Мирабель всё-таки хватило сил на возмущенный голос и выражение лица.

Дик вздохнул. Весь его вид выражал: угораздило же связаться с капризным и невыдержанным ребенком…

– Я ненадолго оставлю тебя одну и съезжу в магазин.

– Вызовешь такси? – осведомилась Мирабель.

– О, черт. Хорошо, если тебе так угодно, я возьму такси. Если ты считаешь, что мне нельзя доверить «Субару».

Мирабель хотела было высказаться фразой наподобие «А почему я должна тебе доверять, уедешь на машине, и поминай, как звали», но взглянула на Дика и передумала.

К тому же она вовремя вспомнила о его биплане, одиноко стоящем на заброшенном поле. Зачем ему машина – разве он сможет бросить свой самолет?

С этим парнем определенно что-то было не так (а, может, что-то не так было с самой Мирабель), но вряд ли ему понадобилось бы угонять старенький, хоть и безотказный автомобиль?

– Бери, – выдавила из себя Мирабель, – ключи на гвоздике над входной дверью. – Только постарайся не попасть на глаза дорожной полиции.

– Не беспокойся. Какой сок ты хочешь?

– Апельсиновый, грейпфрутовый, яблочный… Что-нибудь.

Выходя, Дик помедлил и обернулся:

– Так как, Мирабель? Может быть, мы позвоним кому-нибудь из твоих родственников? Тебе сейчас нужно, чтобы рядом был кто-то, кто может позаботиться о тебе.

С видом маленького упрямого ослёнка она отрицательно покачала головой.

– Тогда я останусь здесь, – резюмировал Дик и вышел, пока Мирабель не успела что-либо возразить.

Позже она уже ничего не могла ему возразить, поскольку впала в забытьё. Дик вернулся, поставил на тумбочку рядом с ней несколько стаканов – с чистой водой, с минеральной, с соком, – а сам устроился с книгой в кресле у окна.

Когда Мирабель в очередной раз разлепила глаза, уже стемнело.

– Ну как, пришла в себя?

Она осторожно пошевелила рукой, ногой.

В теле была свинцовая тяжесть…

– Не очень, – честно призналась она.

– Давай мы всё-таки вызовем тебе врача.

– Я не хочу.

– Но почему?

– Это моё личное дело…

– Всё-таки ты девушка со странностями, – заявил Дик, вздыхая. – Ладно, тогда придется тебе выпить горячий чай с малиновым джемом…

– …фу-у-у, косточки…

– И выпьешь лекарство.

– Ладно.

– Ты мне не возражаешь? Я удивлен. С твоего позволения, я принесу тебе чай, а потом соображу что-нибудь поесть.

– Есть я не хочу.

– Зато я хочу. С утра во рту крошки не было…

– Ты не ел?

– Нет. Как пришел тебя проведать, так и забыл про завтрак. Я скоро вернусь, ты еще не успеешь про меня забыть.

Мирабель пролежала с высокой температурой и сильной слабостью в конечностях около шести дней. Всё это время Дик изображал заботливую сиделку – приносил и уносил стаканы с минералкой, протирал ей лоб влажным полотенцем, проветривал спальню и заваривал в термосе всякие лечебные травки.

– У тебя что, нет других дел, кроме как за мной ухаживать?

– А я еще и не начинал, – Дик широко улыбнулся.

– Ты же понимаешь, о чём я.

– Ага, понимаю.

– Неужели тебе так интересно бесконечно читать Сэлинджера у постели тяжело больной?

– Ничего, ты уже пошла на поправку. Скорее всего, это было что-то вроде гриппа.

– Я серьёзно… Ты же вроде как собирался заправиться и лететь дальше, путешествовать по стране. А вместо этого застрял тут надолго.

– Полеты могут немного подождать, – спокойно ответил Дик. – Кроме того, разве я могу оставить человека в бедственном положении?

– Но я не при смерти и не бедствую.

Дик подтащил тяжёлое кресло поближе к постели девушки, уселся в него и внимательно посмотрел на Мирабель:

– У меня тоже есть к тебе вопросы, – неожиданно заявил он.

– Может, не стоит? – осторожно поинтересовалась Мирабель.

– Стоит… Когда окончательно поправишься, первое, что сделай – подойди к зеркалу и внимательно посмотри на себя.

– Зачем? Я прекрасно знаю, как я выгляжу.

– Точно?

Дик прищурился.

– Ага, – кивнула Мирабель. – Зеленая… ну, или, во всяком случае, бледнющая после болезни, волосы спутанные, под глазами темные круги.

– Брось, ты ведь и сама прекрасно знаешь, какое впечатление производишь на мужчин.

Мирабель не собиралась смущаться, но всё-таки смутилась. Дик продолжал:

– Юная, красивая, одинокая… У тебя должна быть уйма друзей и целый штат поклонников. Я пробыл здесь неделю и за это время не увидел ни одного человека, не считая, разумеется, себя самого. Ни звонка, ни стука в дверь… А ведь у тебя, в отличие от меня, даже есть мобильный.

Мирабель вздохнула:

– Не мог бы ты сварить для меня пасту? Что-то аппетит вдруг проснулся…

– Ничего удивительного, – спокойно ответил Дик и поднялся. – Ты столько времени ничего не ела. Я понял, ты не хочешь об этом говорить. Что ж… твоё право. Но всё это выглядит очень странно… Слушай, а, может, ты просто-напросто колдунья?

Мирабель дотянулась до подушки и изо всех сил – насколько могла – запустила ею в Дика. Одного шага, незаметно сделанного им, было достаточно, чтобы она промазала мимо своей насмешливой цели…

Дик вышел из комнаты, а Мирабель уселась среди подушек, натянула на себя длинную футболку, откинула одеяло и босиком прошлепала в ванную. Там она уставилась на себя в зеркало, словно и вправду увидела впервые…

Черные волосы были спутанными, но всё такими же шелковистыми. Синие глаза смотрели недоверчиво и хмуро, нежный ротик был слегка приоткрыт, словно его хозяйка пыталась выговорить «Не верю»…

Может быть, Бернингтон прав, и в его словах есть свой резон?

Превратилась в живую мумию, добровольно поставила на себе крест и вот уже год не движется ни вперед, ни назад.

Вперед – чтобы начать новую жизнь. Назад – хотя бы для того, чтобы разобраться с прошлым. Должно же оно когда-нибудь отпустить её? Или же это она сама его не желает отпускать?

Каким образом она, цветущая и юная, когда-то жизнерадостная и весёлая девушка, оказалась в полной изоляции от мира и близких людей? Почему не пытается хоть немного изменить ситуацию к лучшему?

Она осталась одна, совсем одна… Если бы за кружкой воды на днях к ней не занесло пилота, у которого закончился бензин, лежала бы тут без возможности поесть, попить и сказать хоть кому-нибудь, как она себя чувствует…

Заслышав на лестнице легкие шаги авиатора, Мирабель стремглав помчалась в постель и даже успела принять прежнее лежачее положение, прежде чем он появился в комнате.