Валдемар Люфт - Чужая женщина (рассказы)

Фонари светились только на главной улице, а здесь, в его переулке, было темно. Яркая и полная луна иногда предательски выглядывала из-за туч. Он старался идти вдоль заборов, где было более-менее темно. Людмила жила на другом конце села, за маленьким пустырём, где днём дети гоняли мяч. До её дома он дошёл за двадцать минут. Стояла давящая напряжённая тишина. Иногда доносился лай собаки. Порыв ветра загремел неплотно прибитым листом жести на дровяном сарае. Он осторожно открыл калитку и прошёл во двор. Под яблоней, у освещённого окна кухни, он простоял минут пять. Людмила не спала и её тень то появлялась, то исчезала на оконных занавесках. Алексей протянул руку и постучал в стекло. Прошла минута. Открылась форточка в спальне и встревоженный голос спросил:

– Кто там?

– Я, – неслышно произнёс Алексей, но ветер снова застучал железом и его ответ, видимо, не услышали.

Через пару минут он снова постучал в окно. Свет в кухне погас. Он стоял под деревом и не знал, что ему делать. О том, что пришёл сюда, уже пожалел, но и уходить не хотелось.

Вдруг послышался звук мотора. Лучи фар врезались в темноту улицы. Машина подъехала на скорости к дому, с юзом затормозила. Хлопнула дверь. Алексей выскочил со двора и вдоль забора побежал к пустырю.

– Стой, гад! – послышался сзади голос Аббаса.

Резкий выстрел разорвал тишину. Алексей слышал, как где-то впереди с хлюпающим звуком врезалась в землю пуля. За ним кто-то бежал. Алексей за пару секунд перебежал пустырь, перемахнул через забор чужого дома, забежал за сарай и остановился. От быстрого бега и от страха сердце готово было выпрыгнуть из груди. Во дворе залаяла собака. Снова прогремел выстрел. Собака жалобно завизжала, зажёгся свет в доме, и хозяин с проклятиями выскочил на крыльцо. Что происходило на улице дальше, Алексей не слышал. Он пробрался в конец огорода и задами вернулся к себе домой. Его счастье, что всё это время луна была закрыта тучами. Он вошёл в дом и, не зажигая света, сел в зале на диван. Руки дрожали, и сердце продолжало учащённо биться. Через полчаса, когда ушло волнение и страх, он разделся и, стараясь, чтобы не скрипнула половица, прошёл в спальню. Жена проснулась, включила ночную лампу и удивлённо посмотрела на него.

– Ты откуда? Почему не спишь?

– Выходил курить.

Он подвинулся под одеялом ближе к ней, протянул руку к груди и нежно сжал её. В нём снова просыпалось желание. Только теперь ему хотелось не ту, чужую, а эту женщину, которая лежала рядом. Грудь её была тоже упругой, тёплой и нежной.

– Ты что, Лёша? Спи, – сказала нетвёрдо жена.

– Я хочу тебя.

– Спи. Я таблетки забыла в аптеке купить. Давай завтра.

– Да оставь ты эти таблетки! Роди мне ещё девочку.

Он прошёлся ладонью по её телу и стянул ночную рубашку с бёдер.

– Вот дурачок. У нас же девочки не получаются, – она засмеялась, – опять пацана рожу.

– Я согласен и на мальчика.

Марта взяла его руку и убрала со своих бёдер. Движения её были неуверенными, и он чувствовал, как жена взволнованно дышала. В эту ночь они долго не спали и встали утром уставшие, но счастливые.

С утра Алексей заехал в пекарню за хлебом, оттуда снова на склад за продуктами. Людмила была, как обычно, спокойной и деловитой. Алексей в глаза ей не смотрел. Она взвесила рис на весах и ссыпала его в кулёк. Сняла со стеллажа несколько пачек макарон и пачку соли, и сложила всё в коробку. Пройдя к столу, она подвинула к нему накладные за вчерашний и сегодняшний дни для подписи. Он расписался в бумагах и, не поднимая глаз, проговорил:

– Извини, Людмила, за вчерашнее.

– Я Аббасу не сказала, что ты был вчера. У меня от него ребёнок, и я его люблю. Других мужчин мне не надо.

Алексей взял коробку и вышел из склада. Выезжая на центральную улицу, увидел на обочине почтовую машину. Он подрулил к ней сзади, вышел из кабины и подошёл к машине Аббаса. Тот сидел в кабине и читал какую-то бумагу. Алексей открыл дверь и сел на сиденье рядом с ним.

– Здорово, Аббас, как дела?

Аббаса он знал ещё со школы. Учились в одном классе. Вместе играли в футбол и вместе уходили в армию. Только служили в разных местах. Друзьями они не были, но при встречах всегда находили, о чём поговорить.

– Да, зараза, ночью из пистолета чужую собаку ранил, – зло проговорил Аббас. – Сто рублей хозяину отдал за неё. Двести рублей пришлось участковому дать, чтобы дело не заводил.

– А зачем ты стрелял? Без стрельбы нельзя было обойтись? Тебе пистолет дали не для того, чтобы ты ночью из него без толку стрелял.

Аббас пристально посмотрел на Алексея и вдруг, о чём-то догадавшись, начал багроветь.

– Ты был?!!

Алексей успел увернуться. Кулак Аббаса, чиркнув по его виску, ударился в заднее стекло. Он размахнулся ещё раз, но Алексей перехватил его руку.

– Успокойся, Аббас! Извини. Не хотел я тебя обидеть. Это больше не повторится.

– Ты же знаешь меня. Ты же мне друг! Как ты мог?!

– Ничего же не случилось. Извини, прошу тебя.

Аббас вдруг обмяк, упёрся лбом в руль и зарыдал.

– Я её люблю, – сквозь рыдания выдавил он. – Я виноват, конечно, что не женился сразу на ней. Но отец всё равно не дал бы мне на ней жениться. Когда я ещё был маленьким, он договорился со своим братом, что женит меня на его младшей дочке. После армии меня не спрашивали. Дядя как раз умер, и отец сказал, что мне надо на Мирьям жениться. Дурак был. Надо было отказаться. Не смог. Мирьям хорошая жена. Двух сыновей мне родила. Но всё равно, она же мне двоюродная сестра! С Людой совсем другое. Я с ней ещё до армии, когда в ДОСААФе на шофера учился, познакомился. Собиру ещё немного денег и уеду с ней куда-нибудь. Мирьям буду помогать, да и родственников у неё достаточно. Все думают, Людмила одна живет и с ней можно, что хочешь делать. Но она же моя женщина. Она мне больше, чем жена, и за неё я каждому голову оторву.

Он успокоился, посмотрел влажными глазами на Алексея, достал сигарету из бардачка и закурил.

– Ладно. Иди. Мне ехать надо.

Загудел мотор. Алексей вышел из кабины. Почтовая машина, не показывая поворота, выехала с обочины на асфальт и, разгоняясь, поехала в сторону районного центра. Алексей с сожалением смотрел ей вслед. Он знал, что Аббас никогда не сойдётся с Людмилой и не бросит свою семью и своих детей. Это трагедия Аббаса, его жены и Людмилы, и эта трагедия на всю жизнь. Алексей был счастлив, что в его жизни всё по-другому. Дома ждут его любимая жена и прекрасные дети, тепло и уют. Вчерашнее событие было теперь для него абсурдным, пошлым и бессмысленным.

Женщина приходила всегда в одно и то же время. Я слышал, как её каблуки стучали по мраморным ступеням подъезда, как проворачивался ключ в замке, хлопала дверь, и она входила в квартиру. Сначала она шла в ванную, оттуда в туалет, потом на кухню, в спальни и, в конце концов, в зал. В зале она долго, иногда по полчаса, стояла у широкого окна. Слышно было, как поскрипывал под каблуками паркет в том месте, где она стояла. Я знал уже до мельчайших подробностей, что она делала в своей квартире. Сначала она проверяла надёжность кранов для холодной и горячей воды в ванной, в туалете она смывала застоявшуюся воду в унитазе, в кухне и в спальнях она открывала окна, чтобы освежить воздух в квартире. Что она делала у окна в зале, я представления не имел. Она просто стояла там, переступая с ноги на ногу, и, видимо, о чём-то размышляла. Так длилось уже года три. Первые полгода меня раздражал этот стук каблуков по жёсткому полу, но потом я привык к нему и даже стал беспокоиться, если она в какой-нибудь день опаздывала минут на пятнадцать-двадцать.