Елена Вольская - Оплаченные счета

А Николай Артемович, широко улыбаясь, шагнул навстречу Сергею и протянул ему руку. Рукопожатие отца Киры было крепким и дружеским.

– Очень рад, – сказал Николай Артемович и сделал приглашающий жест. – Проходите, молодой человек. Сашенька, может сразу за стол? Я бы уже и поужинал.

– Кирочка, представь нас своему другу, – с едва уловимыми стальными нотками в голосе сказала Александра Марковна.

– Ах, да, – смущенно отозвалась Кира. – Мама, папа – это Сережа. Моя мама – Александра Марковна, а это мой папа, Сережа, Николай Артемович.

– Слушайте, что это мы представляемся друг другу, как при мадридском дворе, – широко улыбнулся отец Киры. – Давайте без этих церемоний обойдемся. Прошу всех к столу.

– Кира, поставь цветы в вазу. Да, Сергей, пожалуйста, присаживайтесь, – наконец соизволила улыбнуться Александра Марковна. И от ее улыбки атмосфера вдруг разрядилась, и Сергей почувствовал, как напряжение последних минут исчезло.

А в это время, Леночка Скрябина самозабвенно целовалась со Славой в подъезде своего дома, испытывая при этом необыкновенную негу и счастье. Да, она была счастлива. Она любила и была любима. Возвращающиеся домой соседи, проходя мимо целующейся парочки, понимающе улыбались. Все они были когда-то молоды и память еще бережно хранила и первую любовь, и первые поцелуи, и первый зов плоти. Только Митрофановна, неприветливая, бесформенная старуха, которую Лена не любила и слегка побаивалась, тяжело спускаясь по ступенькам лестницы, ехидно пробурчала:

– Ой, смотри, Ленка, как бы твой кавалер ребеночка тебе тут же не приделал.

Лена неохотно оторвалась от губ Славы и непринужденно отозвалась:

– Не волнуйтесь, Митрофановна, не приделает. Смотрите лучше за своим Барсиком.

Старуха злобно сверкнула глазами, потянула за поводок упирающегося пса и вышла, громко хлопнув дверью.

Молодые люди беззаботно рассмеялись и опять слились в долгом поцелуе. Спустя некоторое время Слава отстранился от девушки и, облизнув влажные губы, сказал:

– Пойдем, что ли, еще прогуляемся. Ночь такая теплая.

– Нет, Слава, уже поздно. Родители давно ждут. Мама спать не ляжет до тех пор, пока я дома не появлюсь. Пора мне.

– Ну ладно, иди, – вздохнул Слава. – Завтра встретимся?

– А как же, обязательно. Только ненадолго. Мне к экзаменам готовиться надо.

– Понимаю. Так до завтра?

Слава вновь нежно прижал девушку к своей груди и коснулся губами ее губ. Лена страстно ответила на поцелуй и почувствовала, как его рука осторожно приподнимает подол платья.

– Славик, не надо, – Лена вернула руку юноши на талию, и немного отстранившись, укоризненно посмотрела на любимого.

– Прости, милая, – глухо отозвался Слава, – просто мне очень трудно сдерживать себя. Я так люблю тебя, и хочу тебя.

– Но я еще не готова. Понимаешь?

– Да, Лена, понимаю, и я не тороплю тебя.

– Слушай, – тихо произнесла Леночка, – давай выйдем из подъезда и посмотрим, горит ли свет в моих окнах. Может, мама уже легла спать? И тогда мы погуляем еще чуть-чуть.

Они вышли на улицу и девушка, задрав голову, посмотрела на свои окна. Свет горел на кухне, все же остальные окна дома были темны.

– Нет, мама не спит, – с сожалением произнесла Леночка. – Придется идти.

Слава кивнул, поцеловал любимую на прощание и, развернувшись, неторопливой походкой отправился домой. А Лена с сожалением посмотрела ему вслед и нырнула в подъезд.

Семья Скрябиных ничем не отличалась, от других семей, живущих в их большом и шумном городе. Александр Павлович, глава семейства, трудился на инструментальном заводе начальником цеха. В семнадцать лет он сбежал на войну и встретил победу в Кенигсберге. Собственно, он узнал о том, что война закончилась в лазарете, где приходил в себя после тяжелого ранения в голову. Теперь его некогда привлекательное лицо было обезображено уродливым шрамом, который протянулся по левой щеке от уха к ноздре. Тогда это обстоятельство очень расстраивало девятнадцатилетнего юношу, но врачи обещали, что шрам со временем не будет слишком заметен, но форма носа никогда уже не будет прежней. И как он будет дальше жить с такой необычной физиономией, юноша не представлял. Свой страх перед будущим он периодически заливал чем придется, или тем, на что хватало денег. С годами Александр Павлович уже не думал о своей странной внешности, но привычка погружаться в короткие запои осталась.

Александру Павловичу удалось заочно окончить машиностроительный институт, и из простого слесаря он дорос до начальника цеха. Он был человеком умным, добрым и отзывчивым. Много читал и увлекался историей и географией. Но особой страстью его была фантастика. Трудился Александр Павлович на совесть и на заводе его ценили высоко, и директор на запои начальника инструментального цеха закрывал глаза потому, что, во-первых, Скрябин на рабочем месте не пил, а во-вторых, коллектив его уважал, и план в цеху Александра Павловича неизменно перевыполнялся. Ну, а то обстоятельство, что Скрябин дней пять посидит на больничном, выходя из запоя, директора сильно не беспокоило. Главное – план.

Скрябин долго не решался жениться. Но наступил в жизни начальника цеха такой день, когда он страстно влюбился. Влюбился в очаровательную фельдшерицу, которая перевелась из районной поликлиники на завод заведующей здравпунктом. В первый раз, когда Скрябин увидел девушку, он понял в одну минуту, что пропал. Лариса, так звали новую медичку, роста была не очень высокого. Светленькая, пухленькая и какая-то домашняя. Озорные светло-зеленые глаза взирали на мир непосредственно и по-доброму. Говорила она мягко, чуть растягивая слова. А ее руки, накладывающие бинт на неглубокий порез, были нежными и ласковыми.

Теперь при каждом удобном случае, Александр Павлович попадался милой фельдшерице на глаза и пытался заговорить с ней. Она же охотно болтала с ним минуту, другую и убегала по делам. Затем Скрябин стал заходить в медпункт все чаще: то цветов принесет, то яблочко положит на стол, то шоколадную конфетку засунет в карманчик белого, туго накрахмаленного халатика Ларисы.

Прекрасная фельдшерица благосклонно принимала эти маленькие подношения, но в ее отношении к Александру Павловичу не было ничего обнадеживающего. Он знал, что многие пытались приударить за милой девушкой, но никто так и не удостоился взаимности Ларисы Юрьевны.

А потом по заводу поползли слухи, что новая медичка разведенка. Что у нее есть дочка лет шести. И что ушла она от мужа потому, что тот страшно гулял. А иногда даже имел наглость прогуливаться со своими любовницами под окнами их дома.

Правда все это было или нет, Александра Павловича не волновало. В жизни всякое бывает и не стоит обращать внимание на сплетни. Немного поразмыслив, Скрябин решился позвать Ларису замуж. Он не был женат еще ни разу, а женщины, появляющиеся на его пути, не давали ему того, чего он желал: спокойной семейной жизни, без скандалов и ссор, без выяснения отношений и без претензий к его привычке уходить в запой.