Андрей Власов - Раб. Книга первая

Как-то раз они с приятелями решили пойти на чердак. А чердак был местом, куда ходить строжайше запрещалось. Лестница в их доме, которая соединяла все девять этажей, вела и туда. Но после девятого этажа она была вся заварена металлическими прутьями, а там где находились ступеньки, была сварена, из тех же прутьев, дверь, закрытая на висячий замок. Но в одном месте прутья располагались таким образом, что между ними вполне можно было пролезть. Правда, не без труда. Для этого необходимо было стать на лестничный парапет и, в положении полуприседа, просунуть голову между прутьями. Но тоже не просто так. Прямиком голова не пролазила. Её нужно было повернуть на девяносто градусов, и аккуратненько продвигать вперед. Когда прутья доходили до ушей, нужно было их руками затолкать вверх, при этом немного потерпеть, так как это было больно. Когда голова пролезет, её следовало повернуть обратно и втискивать между прутьями туловище. Потом нужно было упереться руками в прутья и на весу подтягивать вверх таз и ноги.

Сам чердак особого интереса не представлял, но с него был выход на крышу. Кстати, всегда открытый. А на крыше было и страшно, и интересно, и весело. С крыши был виден почти весь город, а люди внизу были такими маленькими, маленькими. Кирилл на крыше был всего один раз, в который он и узнал, что очень боится высоты. Едва взглянув вниз, он оторопел от ужаса, упал на четвереньки и так дополз до выхода с чердака, который был на середине крыши. Там он схватился за какую-то трубу так крепко, что друзьям пришлось силой разжимать его пальцы, чтобы спуститься обратно вниз. Ему казалось, что он уже падает с крыши, и он еле сдержался, чтобы не закричать.

Конфликт Кирилла с Серёжей произошел следующим образом. За день до драки, они были в одной компании на стройке. Кирилл ушел оттуда немного раньше и по пути домой, встретил своего отца, который стоял возле подъезда и разговаривал о чём-то с Серёжиным папой. Подойдя к ним, он поздоровался, прижался к отцовской ноге, и стал ждать, когда папа пойдет с ним домой. Через некоторое время к ним подошел и Серёжа. Отцы обсудили очередной матч «Динамо» и «Спартака» и разошлись со своими чадами по домам. Для Кирилла этот день закончился нормально, а вот Серёжин отец, учуяв, что сын был на стройке, всыпал ему хорошего ремня. Когда боль прошла, Серёжа серьезно задумался о том, как отец узнал о его местопребывании. Он долго мучился этим вопросом и, в конце концов, решил, что на него наябедничал Кирилл, который вернулся во двор раньше его. На самом деле, понять, что Серёжка был в «запретной зоне» было несложно: дырка в куртке на локте, разорванная попавшей туда арматурой, ссадина на одной руке, следы салидола на другой и запах костра, который он палил на стройке. Всё это не оставляло никаких сомнений. Но для Серёжи это казалось незаметным и малозначительным. Он всегда себя считал хорошим конспиратором. Поэтому версия о виновности Кирилла была более чем убедительной. Утвердившись в этой мысли, он решил отомстить.

Следующий день была суббота, выходной, и дети гуляли во дворе с самого утра. Серёжа тоже вышел на улицу и ходил вокруг дома в поисках Кирилла. Ходил не один, а с одноклассником Витей, который жил в соседнем подъезде. Хотя Серёжа и был старше Кирилла на два года и, конечно, без труда надавал бы ему и сам по шее, но все-таки для солидности, для официальности самого акта возмездия, решил приобщить к этому делу Витю. Наматывая круги вокруг дома, он рассказал товарищу воображаемый вероломный поступок, во всей его неприглядности. Друзья успели на все лады просклонять Кирилла, и обсудить какой он плохой, ябеда и трус, и что он заслуживает самого жестокого наказания. А тот все не появлялся на улице.

– Да он трус, этот Кирюха, засел себе дома и не выходит. Боится. Значит, точно виноват. Знает, гад, что я ему рожу намылю.

– А может его как-то вызвать из дома. А?

– Да как его вызовешь? Он еще больше испугается и, может, неделю не будет из дому выходить.

– А давай кого-нибудь подошлём. Чтобы он не догадался.

– Давай.

Друзья стали искать во дворе, кого бы послать за Кириллом. Но никого подходящего не было.

– Да он просто трус, этот Кирюха.

– Ага.

На самом деле, Кирилл дома не отсиживался. Он просто был на кружке рисования. А вернувшись, посмотрел мультик по телевизору и опять стал рисовать. Ему очень понравился сегодняшний урок. Рисовали они лошадь. Восхищал сам процесс, как сначала рисуется под линейку большой прямоугольник, потом левее и немного вверху прямоугольник поменьше. Затем в этих прямоугольниках вырисовывается туловище и голова, потом дорисовываются ноги, хвост, грива, глаза… И не просто водиться карандашом в одну линию, а штрихами… Потом, уже ставшие ненужными, прямоугольники аккуратно стираются резинкой. Это было как-то так по-взрослому, по-настоящему, совсем не так как учили рисовать в детском садике: «палка, палка, огуречик». Это было настоящее искусство.

Кирилл нарисовал таких лошадей с десяток. Некоторые, действительно вышли довольно неплохими, к особому удовольствию мамы, которая умилялась от того, что сделала правильный выбор в пользу рисования. В общем, он находился в самом превосходном настроении, совершенно не подозревая, что его ждёт на улице. Спокойно пообедал, потом отдохнул, потом посмотрел «В гостях у сказки», и только уже под вечер вышел на улицу.

Серёжа с Витей сидели в это время дома, так как им уже давно надоело безрезультатно ходить по двору. Но время от времени поглядывали в окно, не выйдет ли, всё-таки Кирилл гулять.

– О! Вышел! – Витя заметил его первым.

– Идем! – Серёжа тоже выглянул в окно и стал быстро одеваться. – Мама, можно мы на улицу пойдем? – крикнул он, уже захлопывая за собою входную дверь.

Кирилла они нашли довольно быстро, он стоял неподалеку от футбольной площадки и вместе с другими наблюдал, как старшие ребята играют в ножички «на землю». Суть этой игры заключалась в следующем: на хорошо утоптанной земле, ножиком чертился круг и делился на две равные половины. Играющих, соответственно, также было двое. Каждый из них, обязательно стоя на своей земле, кидал ножик на землю другого. Ножик, должен был сделать в воздухе один оборот и встрять в землю. Если это получалось, по линии лезвия на земле проводилась черта, и этот кусок земли присоединялся к земле кидавшего. Соответственно, земля противника уменьшалась, и ему уже было более сложно стоять на ней, кидая ножик. Под конец игры, тот, у кого земли осталось совсем мало, вынужден был стоять на ней на цыпочках на одной ноге, и, балансируя в воздухе кидать нож. Удачный кидок давал право на повторение хода, если же это не получалось – ход переходил к другому. Проигравший выбывал из игры и его место занимал по очереди кто-то из зрителей. Игра эта была довольно популярной, и, поэтому если кто-либо ее затевал, вокруг них сразу же образовывалась очередь. Игру «в землю» затевали, как правило, старшие ребята, так как перочинные ножи были доступны только им, да и то не всегда и не всем. Малышей в такую игру пускали только изредка, да и то, под конец. Чаще всего они были болельщиками, хотя и пытались честно занять очередь для участия в игре.