Гульнара Тагирова - Натурщица

Была зима. Стояло обычное морозное утро.

Первый понедельник после Рождества не принес ничего особенного.

Елка в самом центре парка красовалась под переливающимися многочисленными гирляндами. Длинные аллеи пересекали весь парк, местами виднелись припорошенные снегом лавочки, а детская площадка в середине выделялась красной горкой. Небольшое озерцо скрывалось под толстым слоем льда, испещренного разрезами от коньков. Лыжные следы оставили на снегу тонкие изящные дорожки. Маленькие пушистые елочки по обеим сторонам аллей укрылись снегом, кусты сирени спали под белоснежным покрывалом, и только высокие березы и липы выставили напоказ свои замерзшие голые ветви. Фонари на аллеях уже давно погасли, и лишь с наступлением сумерек их зажгут вновь, и на снегу появятся их слабые тени.

Снег с хрустом поскрипывал под ногами. Высокий, стройного телосложения мужчина в длинном зимнем пальто, теплой шапке и в перчатках, на вид ему было лет сорок, шел, не торопясь, о чем-то задумавшись, и небольшая складка пролегла меж бровями. Он вошел в художественное училище, и вот он уже в аудитории и смотрит из окна на улицу.

Петр Степанович мог отчетливо видеть всё: проезжающие машины, бегущих на занятия студентов, толпу людей на противоположной стороне, светофор справа и зебру на мостовой, высокие деревья в палисаднике и невдалеке кондитерскую. Он частенько там бывал.

Петр Степанович всегда носил костюм, ботинки чистил до блеска и повязывал на шею галстук. Характером был очень сдержан и уравновешен, людей уважал за честность и хорошие поступки. Но его личная жизнь была закрыта от окружающих – он привык жить один.

Любовь к живописи с раннего детства и огромное желание стать художником привели его к успеху. Огромное трудолюбие, настойчивость, целеустремленность и высокие амбиции позволили Петру Степановичу сделать отличную карьеру. Он успешно закончил художественную академию, много рисовал, объездил почти все страны, бывал за границей, его картины выставлялись в музеях и выставочных залах. Кроме того, он уже несколько лет работал преподавателем. Свободное время посвящал чтению книг или засиживался в кондитерской.

Первой работой стал портрет маленькой девочки со смешными рыжими кудряшками. Эту картину он подарил пятилетнему ребенку, но до сих пор помнит милые черты очаровательного детского личика. Петр Степанович продолжал стоять у окна, наблюдая за белой зимой. Детство, отрочество, юность – всё промелькнуло в один короткий миг перед его глазами.

В тот год лето выдалось жарким, дождей практически не было, июльское солнце палило с утра и до самого вечера, вода в реке заметно поубавилась, и старая плакучая ива едва касалась ветвями водной поверхности. Недалеко от этого места была глубокая яма, но при полноводии в реке она наполнялась, и за лето там тонуло несколько человек. Поговаривали, будто на дне этой ямы, названной в народе «Чертовая яма», водятся русалки, которые затягивают всё живое.

Берег был пологим. Многочисленные узкие тропинки вели к реке, и горячий песок приятно обжигал ноги. Песчаный пляж был продолговат, и где-то вдали он делал небольшую дугу, заросшую деревьями и кустарниками.

Солнце стояло высоко, и река нежилась под ее лучами. Легкий ветерок пронесся мимо, едва коснувшись ивы, и мелкая рябь пробежала по воде у самого берега. И вновь стало тихо.

Маленький мальчик смотрит на реку, и фрагменты летнего пейзажа появляются на его полотне. Он рисует, и тонкая кисточка выписывает каждый листочек, каждую песчинку, каждую деталь. Картина словно оживает – тот же песчаный пляж, изгиб, яркое солнце, бегущие волны реки, ива. Мальчик закончил рисовать и немного отступил назад. Картина ему нравилась. Он сложил кисточки, еще раз посмотрел на рисунок и улыбнулся.

– Красиво! – вдруг услышал он сзади себя.

Обернувшись, он увидел маленькую рыжеволосую девочку.

– Красиво! – вновь повторила она.

– Тебе, правда, нравится? – поинтересовался Петя.

– Очень.

Девчушка подошла ближе и посмотрела на него.

– Тебя как зовут?

– Петя.

– Меня Лолита. Можно просто Лола. Давай дружить!

И она улыбнулась ему зелеными лукавыми глазами.

– Сколько тебе лет? – спросила Петя.

– Пять. А тебе, наверное, десять? Да?

– Угадала.

– Красивая картина. Я так не умею.

Лолита посмотрела на рисунок.

– Петя, нарисуй меня в следующий раз. Пожалуйста!

– Хорошо, – согласился он.

Девочка улыбнулась.

На следующий день они встретились вновь. Лолита была в летнем желтом платьице, белой шляпке и в сандаликах. Она собрала волосы набок, скрепив блестящей заколкой, в ушах виднелись красивые маленькие сережки с зеленоватым камушком. Она сидела на небольшом холмике, позируя маленькому художнику. Он видел ее лицо – пухлые щеки, вздернутый носик, ямочка над верхней губой, круглый подбородок, тоненькая прядка волос на лбу – она сразу понравилась Петру. Когда он закончил рисовать, Лолита быстро вскочила, отряхнула платье и подбежала к нему.

– Ой, это я! – радостно воскликнула она. – Какая я красивая! Ты мне подаришь картину?

Петр согласно кивнул.

– Только краска должна подсохнуть. Давай немного подождем!

Они сидели рядом и непринужденно разговаривали.

– Мне домой надо, – вдруг вспомнила Лолита. – А то тетя Марина заругается. – Можно я возьму картину?

Петя протянул девочке ее портрет. Лолита, приподнявшись на цыпочках, осторожно поцеловала его в щеку и затем со всех ног помчалась домой.

– Что ты сегодня рисовал? – спросила за обедом Анна, мать Петра.

– Лолиту, – жуя ответил тот.

– А где же картина?

– Подарил. Она красивая.

– Картина?

– Лолита.

Анна Дмитриевна глубоко вздохнула, хотела было что-то сказать, но промолчала. Она работала учителем начальных классов в местной школе.

В тот же год старшая сестра Лолиты, Ольга, поступила в первый класс.

– Лолита, ты где пропадала? – спросила Ольга, когда та вернулась домой. – Что это у тебя?

– Не покажу.

– Ну, покажи! – взмолилась Ольга, когда они оказались в своей комнате. – Пожалуйста!

– Никому не скажешь? Точно?

Ольга отрицательно замотала головой.

– Смотри!

И Лолита повернула сестре свой портрет.

– Кто тебя так красиво нарисовал?

– Петя.

– А кто это?

– Я же сказала, Петя. Оля, давай спрячем картину, чтобы никто не увидел.

Оля открыла свой ящик комода.

– Я, я не говорила, – всхлипывала Оля уже после ужина. – Я не знаю, кто ее достал.

– Знаешь, знаешь. Я пропала. Мама будет меня ругать, если узнает.

– Может, это не она достала.