Наталия Крандиевская-Толстая - Дорога

Меня иному память учит.
Пусть жизнь из мрака начата,
Порой томит ее и мучит
Воспоминания тщета.

И часто по дороге древней
Я духом возвращаюсь вспять,
Чтоб проследить мой путь кочевный
И нить в прошедшем оборвать.

Но нет конца ей, вдаль бегущей…
И я, раздумьем жизнь дробя,
На миг и в прошлом, как в грядущем,
Теряю в вечности себя!

Когда архангела труба
Из гроба нас подымет пением,
Одна нас поведет судьба
По рассветающим селениям.

И там, на берегах реки,
Где рай цветет нам уготованный,
Не выпущу твоей руки,
Когда-то на земле целованной.

Мы сядем рядом, в стороне
От серафимов, от прославленных,
И будем помнить о земле,
О всех следах, на ней оставленных…

1914

Любовь, любовь, небесный воин!
Куда летит твое копье?
Кто гнева дивного достоин?
Кто примет в сердце острие?

Ах, я боюсь, что мимо, мимо
Летит благословенный гнев!
О, будь, любовь, неумолима
Ко мне, надменнейшей из дев!

Твоих небесных своеволий
Возжаждала душа моя.
Дай гибели, дай сердцу боли
Пронзающего острия!

Мое смирение лукаво,
Моя покорность лишь до срока.
Струит горячую отраву
Мое подземное сирокко.

И будет сердце взрыву радо,
Я в бурю, в ночь раскрою двери.
Пойми меня, мне надо, надо
Освобождающей потери!

О час безрадостный, безбольный!
Взлетает дух, и нищ, и светел,
И гонит ветер своевольный
Вослед за ним остывший пепел.

1915. Москва

Высокомерная молодость,
Я о тебе не жалею!
Полное пены и холода
Сердце беречь для кого?

Близится полдень мой с грозами,
Весь в плодоносном цветении.
Вижу — с блаженными розами
Колос и терн перевит.

Пусть не одною усладою —
Убылью, горечью тления,
Смертною тянет прохладою
Из расцветающих недр, —

Радуйся, к жертве готовое,
На острие вознесенное,
Зрей и цвети, исступленно
Сердце, и падай, как плод!

Декабрь 1917. Москва

Таро — египетские карты —
Я разложила на полу.
Здесь мудрость темная Астарты, —
Цветы, приросшие к жезлу,

Мечи и кубки… Символ древний,
К стихиям мира тайный ключ,
Цветы и лев у ног царевны,
И голубой астральный луч.

В фигурах, сложенных искусно,
Здесь в треугольник, там в венок,
Мне говорили, светит тускло
Наследной истины намек.

Но разве мир не одинаков
В веках, и ныне, и всегда,
От каббалы халдейских знаков
До неба, где горит звезда?

Все та же мудрость, мудрость праха,
И в ней все тот же наш двойник —
Тоски, бессилия и страха
Через века глядящий лик.

Фаусту прикидывался пуделем,
Женщиной к пустыннику входил,
Простирал над сумасшедшим Врубелем
Острый угол демоновых крыл.

Мне ж грозишь иными приворотами,
Душу испытуешь красотой,
Сторожишь в углах перед киотам
В завитке иконы золотой.

Закипаешь всеми злыми ядами
В музыке, в преданиях, в стихах,
Уязвляешь голосами, взглядами,
Лунным шаром бродишь в облаках.

А когда наскучит сердцу пениться,
Косу расплету ночной порой, —
Ты глядишь из зеркала смиренницей —
Мною, нечестивою, самой.

Апрель 1919. Одесса

Утратила я в смене дней
Мою простую радость жизни,
И прихоти души моей
Все безотрадней, все капризней.

Как помнить ваш певучий зов,
О легкой жизни впечатленья,
Бесцельной радости кипенье,
Очарованье пустяков!

Я их забыла. Труден путь.
Мой груз мне душу тяжко давит,
И мысль, мешая отдохнуть,
Моею жизнью ныне правит.

И тяжким шагом, не спеша,
Как труженик в толпе блаженной,
Проходит с ношею священной
Загроможденная душа.

Такое яблоко в саду
Смущало бедную праматерь.
А я, — как мимо я пройду
Прости обеих нас, создатель!

Желтей турецких янтарей
Его сторонка теневая,
Зато другая — огневая,
Как розан вятских кустарей.

Сорву. Ужель сильней запрет
Веселой радости звериной?
А если выглянет сосед —
Я поделюсь с ним половиной.

Сентябрь 1921. Камб

Яблоко, протянутое Еве,
Было вкуса — меди, соли, желчи,
Запаха — земли и диких плевел,
Цвета — бузины и ягод волчьих.

Яд слюною пенной и зловонной
Рот обжег праматери, и новью
Побежал по жилам воспаленным,
И в обиде божьей назван — кровью.

Июль 1921. Камб

Горит свеча. Ложатся карты.
Смущенных глаз не подниму.
Прижму, как мальчик древней Спарты,
Лисицу к сердцу моему.

Меж черных пик девяткой красной,
Упавшей дерзко с высоты,
Как запоздало, как напрасно
Моей судьбе предсказан ты!

На краткий миг, на миг единый
Скрестили карты два пути.
А путь наш длинный, длинный, длинный,
И жизнь торопит нас идти.

Чуть запылав, остынут угли,
И стороной пройдет гроза…
Зачем же веще, как хоругви,
Четыре падают туза?

Июль 1921. Камб

Мне воли не давай. Как дикую козу,
Держи на привязи бунтующее сердце.
Чтобы стегать меня — сломай в полях лозу,
Чтобы кормить меня — дай трав острее перца.
Веревку у колен затягивай узлом,
Не то, неровен час, взмахнут мои копытца
И золотом сверкнут. И в небо напролом…
Прости, любовь!.. Ты будешь сердцу сниться…

Июль 1921. Камб

Недаром пела нам гитара
О роковой, о нежной встрече.
Опять сияньем и угаром
Цыганский голос давит плечи.

Глядеть на милое лицо
Твое, ах, лучше бы не надо.
Другое на руке кольцо,
И новый голос плачет рядом.

Но тот же ты, и та же я,
Пускай полжизни бури взрыли.
Ах, ты да я… Ах, ты да я…
Мы ничему не изменили.

Ноябрь 1921. Берлин