Ирина Лазаренко - Магия тени

Школа больше не стоит за ними ни присмотрщиком, ни защитником. Пусть у нее были не самые длинные и быстрые руки, но теперь, без этого незримого заступника, распояшутся не только маголовы.

На следующий день с юга притащились потрепанные мужики с государевыми гербами на повязках. Потрясая грамотами, требовали уплатить все подати и наложения за упущенные месяцы, а также наперед, до самой весны.

Не дожидаясь волевых решений Террибара, Хон приказал выставить сборщиков за ворота.

– Как бы хуже не стало, – сказал ему наместник, разглядывая с балкона унылую колонну всадников, плетущуюся по дороге.

– Не помрут, – отрезал из комнаты ратушник и яростно зашваркал метелкой по полу.

– Обойдется без податей. – Хон провожал процессию сердитым взглядом из-под густых бровей. – Какой он государь теперь, кто ему подчиняется? Я, что ли? Или ты? Сидит в своей Меравии, ничего знать не хочет, бросил нас – так еще и денег за это ему дать? Может, он соберет вот деньжат и уедет со своей сестрицей за море. До Меравии-то тоже сушь дошла, не хуже нашей. Она, говорят, из Даэли так пятном и растекается. Вот западный Ортай уже почти весь пожрала, скоро и до нас дойдет.

– Говорят, говорят, – раздраженно передразнил Террибар. – Кто говорит, пьяницы в тавернах?

– А хотя бы и пьяницы, – не смутился Хон. – Они-то оттуда едут, а мы здесь на гузне сидим. Они лучше нашего знают, чего за спиной оставили.

Мошукские детишки под присмотром бдительной троицы исправно таскали из Миров дичь и фрукты. Но многие горожане и на это ворчали: прознали, что детей водят на охоту через далекие лесные порталы, а по Пизлыку их сопровождает какой-то тролль.

– Люди жнать желают, какая в том надобношть, – говорил призорец, – што, поближошти у наш порталов мало? Да еще тролль! У них можгов же нет, у троллей! Вдруг ожвереет да пожрет детишков, што тогда?

Террибар попытался расспросить про все это троих друзей, но без толку. Тахар отвечал невнятно и уклончиво, а девушка и эльф помалкивали, но выражение их лиц ясно говорило: если кого чего не устраивает – пусть сам разбирается со своим полуголодным городом и тупыми подлетками.

Единственное, что радовало горожан без оговорок, – это появление Кальена, потому как с лекарями в Мошуке всегда было плохо. В прежние неспокойные времена мошукские целители вообще жили недолго – до первого излеченного горожанина, к которому были счеты у других воинствующих горожан. А за последние шесть лет в городе побывало аж четыре целителя, но они не задержались надолго: трое переехало, а четвертый и вовсе помер от кровяного кашля, показав таким образом, что целителем он был паршивым.

– Целитель-то, целитель! – рассказывал Террибару стражник, выпучивая глаза. – Сказал, что Эдфурову тещу можно на ноги поставить! Да ежели он ее добьет или подымет, так Эдфур его на руках носить будет, целителя. Лежачая-то теща вреднее прежнего стала…

– Он не целитель, – строго поправил Террибар, – он лекарь.

– А какая разница? – не понял стражник. – И так говорят, и так!

– Лекарь только болезнь прогоняет, а целитель тело исцеляет, находя источник хвори, – пояснил наместник. Стражник поскреб подбородок и непонимающе хмыкнул. – Ну да Божиня с ними, с целителями. Ты вот матушку свою отведи к нему. Быть может, он ей какие успокойные отвары выдаст?

Через пару дней стражник заявил, что люди, оставшиеся в Тамбо после бегства ректора, «тут же подурели и принялись резать друг друга».

– С чего им друг друга резать? – не поверил наместник.

– А я знаю? Говорят, взъярились от самого воздуха, – пересказывал стражник. – Небось, из Школы непотребство вырвалось да околдовало людей! Сколько их там было, в городе – страх сказать, словно нарочно их кто-то нагнал туда, в Тамбо. На улицах от крови слизко было, повсюду требуха человечья валялась!

– Померли, – заключил призорец, – так и жнал.

– Кто-то да выбрался, иначе как бы мы про это прознали? Но мертвецы – они все так и остались лежать на улицах, крысам на радость…

– Вранье, – сказал наместник неуверенно.

– Может, и вранье. Но так говорят люди, что с запада приходят!

Понемногу Террибару стало казаться, что вслед за столицей, Школой и Тамбо сгорел, утонул в крови, безвозвратно погиб весь остальной мир за пределами Мошука. И единственным, что не давало в этом до конца увериться, были тревожные вести из дальних селений, которые пришлые люди приносили в таверны, а туповатый стражник исправно пересказывал наместнику.

За истекшие дни мошукские подлетки основательно сократили поголовье зайцев, птиц-побегайцев и мелких диких свинок в Мирах. Младшие дети собирали фрукты. Успели, считай, в последние дни: паданки еще не полностью сгнили, а висящие на деревьях плоды не успели высохнуть. Городские склады шатко-валко пополнялись, но Алера все равно ворчала: в городе уйма народа живет, его до весны не прокормят два десятка детей, хоть все Миры опустошай.

– Никто и не сказал, что прокормят, – терпеливо объяснял Тахар, – просто подспорье. Сколько-то зерна деревни дадут по уговору, сколько-то еды припасено, потом еще рыбу удить можно! Как-то протянут, а весной второе поле засеют! Это ведь лучше, чем если тысячи человек снимутся с места и попрутся к Эллору?

Алера ворчала еще громче. Она не любила Эллор и не имела бы ничего против, провались весь эльфийский край под бдыщев хвост. Только в последние месяцы, когда пришлось почти переселиться туда, Алера смирилась с ним, как с необходимым злом.

Сегодня управились быстро, из Мира вышли задолго до заката. Подлетки с добычей умчались вперед – окликать их не стали, местная нечисть знает, что дети сегодня пришли с троллем, и всерьез вредить им не станет. А если от скуки напугает или кругами водить задумает – так сами виноваты, нечего было убегать. Трое друзей в сопровождении Ыча шли через лес неторопливо.

– Племя на месте не живучая, – рассказывал тролль, – за едой по лесу ходючая, больши-ими кругами бродючая. То в щуровой чаще сидящая, то к городам подвигащая. Где одну зиму сидящая, где две зимы, пять зим. Как еду сжиращая – дальше уходящая.

– А когда возвращащая – еда уже опять отрастащая, – с непроницаемым выражением лица закончил за него Элай.

Ыч закивал, довольный понятливостью эльфа. Алера и Тахар рассмеялись.

– Во-он там теперь стоящая, – показал Ыч, – досюда слышно, как племя вопящая.

– Чего орут-то? – спросил Тахар, хотя было ему откровенно наплевать, почему тролли орут. Спросил просто, чтобы поддержать разговор, потому что Ычу было интересно рассказывать о своем племени, а Ыч Тахару нравился: он был добрый, очень серьезный и смешно морщил лоб. – Сколько раз тут ходили – никогда не было слышно, чтоб кто-то верещал. Я даже не знал, что у вас там стоянка.