Ева Никольская - Свобода на троих

– Я Зоя. А вас как зовут? – спросила, обхватив руками колени и положив на них подбородок.

В большом полупрозрачном шаре было довольно тепло и относительно сухо… в верхней его части. Мимо этого странного «батискафа», чуть подсвечивающего толщу темной воды, проплывали каменные стены подземного ущелья. Вернее, мы мимо них проплывали, но впечатление от этого не менялось.

Чудище фыркнуло, но ответить не удосужилось. Я вздохнула, понимая, что диалог у нас не клеится, а шар движется все дальше и дальше, унося меня от озера. Если честно, мне и самой говорить не очень-то хотелось. Сидя в довольно комфортных условиях, я все больше улетала мыслями к Кир-Кули и потонувшему шарту, а не обдумывала варианты своего ближайшего будущего. Что-то ведь пошло явно не так, раз дом не втянуло в перстень. Может, брата крови ранили? Или… Нет, не убили! Я же жива. Вроде бы…

С подозрением посмотрела на существо, усомнилась в последнем выводе еще больше. А вдруг в этом мире собиратели душ именно так и выглядят? Всклокоченные, пятнистые, крылато-хвостатые и… без острой косы.

– Расслабься, – сообщила мне гипотетическая «смерть» и улыбнулась. – Не буду я тебя есть.

– А что будете? – поинтересовалась, пользуясь всплеском ее разговорчивости.

– Торговаться, – все так же радостно скалясь, сказало это.

– С кем?

Ответа не последовало. Решив, что сеанс кратковременного общения завершен, я отвернулась и вновь сосредоточилась на разглядывании подводного мира за тонкими стенами светящегося пузыря. Вот только вместо мелких рыбешек, водорослей и каменных пород видела напряженную улыбку аше-ара – ту самую, которую он подарил мне перед тем, как исчезнуть с зеркального экрана. Неизвестность нервировала, а метка, поставленная мне на грудь братцем крови, жгла. Пощипывать она стала еще минут десять назад, и с тех пор неприятные ощущения только усиливались.

Я чуть отогнула порванный ворот жилета и потерла клеймо, чем-то похожее на блестящую переводную картинку. Жжение не прекратилось, и. И мне подумалось, что, может, это и есть связь Эо в действии? Вдруг Кир-Кули требуется моя энергия и… он ее получает, а я взамен чувствую такой вот дискомфорт.

– Что это? – дернув меня за руку, спросило существо. – Ты рабыня? Сейлин – рабыня? Ра… ой, не могу-у-у, – взвыло пятнистое создание и повалилось назад в воду, оно покатывалось от хохота, бултыхалось и дергало длиннющим хвостом, осыпая меня мелкими брызгами.

И я обиделась. Не на брызги, конечно, а так… Просто грустно стало. Поджав губы, снова отвернулась. Подумаешь, рабыня. Я еще и сестра крови, и вообще его главный козырь на всю оставшуюся жизнь. Так что нечего тут ржать, как лошадь… глубоководная.

– А я тебя помню, это ведь ты. Конечно же ты! – Вдоволь повеселившись, эта селедка демоническая ткнула указательным пальцем мне в грудь. Как раз туда, где под ямочкой на шее «цвела» нежно-голубая шелби. – Ты та самая игрушка эйсарда.

Отлично! Статус рабыни плавно перетек в статус игрушки. Или в понимании странного создания это было одно и то же? Стоп! Оно меня помнит, значит, видело, следовательно, мы встречались. Сложить два плюс два оказалось несложно. Да и эти странные глазищи казались слишком уж знакомыми. Вот только лохматое чудовище, сидящее напротив, мало походило на синеволосую красотку, гулявшую по волнам и покушавшуюся на жизнь киприна.

– Жжет? – указав на метку, спросила крылатая русалка. И во взгляде ее промелькнуло неудовольствие.

– Допустим, – пробормотала я, понимая, что она и так уже знает ответ.

– Скверно, – скривилась похитительница сейлин, делая странные пассы руками, от которых вода в пузыре забурлила, а вокруг него – потемнела и как будто уплотнилась. Даже свечение от стен не позволяло теперь разглядеть окружающее пространство. Мы словно в плотной скорлупе оказались, и она неприятно на меня давила.

Мне даже почудилось, что шар стал меньше, жидкости в нем – больше, а воздуха… Его начинало не хватать. Или, быть может, я просто слишком часто дышала? Сразу вспомнилось, что мы не только глубоко под водой, но и под землей тоже. Над головой тяжелые каменные глыбы, и не вырваться из этого хлипкого пузыря. А если и вырваться, то куда? Кругом темнота, вода и… смерть.

Клаустрофобия – страшная штука. Пока видела кусочек пространства за полупрозрачными стенами нашей «подводной лодки», ничего особенного не ощущала. Но стоило пузырю стать похожим на непроницаемый силиконовый гроб, как у меня закружилась голова, неприятно сдавило грудную клетку и похолодели руки. И компания синеглазой мымры от все усиливающегося страха не спасала.

Тьма снова проснулась, потянулась к свету, ощупала гибкие стены пузыря и свернулась черным газовым шарфом вокруг моей шеи. Думала, задушит, но нет… На самом деле стало чуть легче. Во сне я ее контролировала, будто собственное тело, сейчас же было иначе. Вроде и часть меня, но до конца ее не чувствую. Как волосы на голове: растут, однако заставить их шевелиться силой мысли не получается.

Страх по-прежнему не желал отпускать, но дыхание выровнялось и сознание, едва не уплывшее во мрак, прояснилось. Где-то с минуту я молча смотрела на русалку, в надежде таким образом отвлечься от мерзкой фобии. Потом поняла, что от созерцания такой «красоты» мне становится только хуже, и, прикрыв глаза, решила успокоить нервы с помощью хороших воспоминаний.

Хотела воскресить в памяти лица родных, занятия в «Мухе» и вечерние посиделки с Маринкой, на которых помимо нас присутствовали только кола, чипсы и ее любимый кот Чингачгук. А вместо теплой домашней обстановки перед моим внутренним взором встал белый зал шарту. С белым ворсом огромного ковра, белыми ароматными цветами на стенах и… белым мужчиной в серебристых одеждах.

– Потанцуем? – провокационно улыбаясь, спрашивал он, а длинные пальцы ласково перекатывали черные рукояти кинжалов.

Эта тренировка не шла ни в какое сравнение с той, что мне устроили в день рождения. И острые клинки в тот раз не резали, не кололи – они пели в руках, разрубая воздух! На их гладких боках танцевали яркие блики, в то время как я танцевала с Киром.

Мотнула головой, отгоняя наваждение. Не то, не такими воспоминаниями я планировала восстанавливать свое душевное спокойствие! Открыла глаза, встретилась с пристальным взором русалки, снова зажмурилась и насильно подтянула картинки из моей прошлой жизни.

Итак… Чингачгук, чипсы, кола и Маринка. Сестра сидит на диване и тычет длинными ногтями в кнопки телевизионного пульта. Длинными и острыми… похожими на те кинжалы, что как литые ложились в мою ладонь. Серебряная вязь переливалась на черных рукоятях, почти как маникюр моей сестры.