Софи Авдюхина - Зеленые святки

– Он приедет за вами дня через четыре, а пока вы должны непременно оставаться у нас. Мой муж – Даниил Георгиевич, осмотрит вас и постарается избавить от тех странных приступов, которые случились уже два раза. Не волнуйтесь, Полина, – продолжила Юля, заметив встревоженный взгляд на лице Водяной колдуньи. – Все будет хорошо. Вы не будете скучать, я покажу вам Росеник, если хотите. Ваша наставница сказала, что вы совсем не знаете города. Вы голодны?

– Нет, – ответила Полина, вспомнив зимние прогулки по Росенику, о которых предпочла промолчать. – Я хотела бы принять душ.

– За той дверью находится ванная, пользуйтесь ею. Только сначала вас осмотрит целитель.

– Я могу позвонить? То есть… отправить письмо?

– Конечно, но только после обследования, ладно?

Полина кивнула. Постельное белье было непривычного темно-синего цвета, ее руки болезненно бледнели на его фоне. Юля поправила одеяло и едва открыла рот, собираясь что-то сказать, как вдруг в дверь тихонько постучали.

– Уже проснулась? – при звуке знакомого голоса Полина вздрогнула, но в следующую секунду поняла, что обозналась. Из-за двери появился мужчина, которого она не видела раньше: высокий и относительно стройный для своего немолодого возраста, с короткими темными волосами. На носу у него сидели очки продолговатой формы, а в ушах сверкали крошечные серьги, как у Густава Вениаминовича, только украшенные двумя красными камнями. Мужчина держал за руку маленькую белокурую девочку лет двух-трех на вид, одетую в пышное светлое платье.

– Юля, я думаю, вам с Лизой стоит пойти прогуляться. На улице замечательная погода, а я как раз осмотрю нашу гостью.

Колдунья подхватила на руки ребенка и, помахав Полине, вышла из комнаты. Мужчина присел на край кровати, мягко улыбнулся и спросил:

– Ну, барышня, как себя чувствуете? Хотя можете не отвечать, я и так вижу. Меня зовут Даниил Георгиевич, я целитель, или, как говорится у потусторонних, доктор.

Полина слабо улыбнулась в ответ. У целителя был приятный добрый голос, обаятельные черты лица и располагающая манера разговора, и что-то во всем этом казалось ей удивительно знакомым.

– А что со мной случилось? – спросила Полина.

– Моя задача состоит в том, чтобы как раз это выяснить. Позвольте, я проверю ваше общее самочувствие и силу. Нет-нет, просто лежите спокойно и дайте мне вашу руку.

Полина откинулась на подушку, протянув целителю ладонь. Он подержал свободную руку над ее солнечным сплетением в течение нескольких секунд, а затем начертил в воздухе какой-то знак.

– Чувствуете изменения?

Полина прислушалась к своему состоянию, но, не обнаружив никаких отличий, покачала головой.

– Нет? Что ж, тогда, наверное, проведем полный обряд снятия сглаза. Пожалуйста, спуститесь на первый этаж в мой кабинет к трем часам дня. Я все подготовлю. Ах да, на время пребывания в доме комната моего сына, то есть эта самая, будет вашей.

– А где же будет спать ваш сын? – поинтересовалась Полина.

Даниил Георгиевич замялся, как будто о чем-то размышляя, но потом вдруг ответил неестественно бодрым голосом:

– Моего сына нет дома, он вернется через несколько дней, да и то, чтобы только забрать какие-нибудь вещи. Видите ли, он очень редко бывает здесь. Ну, до встречи в три часа. Чувствуйте себя как дома, если что-то понадобится, зовите меня или Юлю.

И Полина осталась одна. Она долго сидела, уставившись на свои бледные руки и размышляя о том, что надо бы написать письмо Маргарите с просьбой рассказать, что произошло. Полина лишь смутно помнила, как собиралась на праздник посвященных, надевала длинное платье, которое оказалось на удивление красивым. А дальше… дальше словно лежала пропасть, бескрайнее ничто…

Наконец, поняв, что одними лишь раздумьями письмо не напишется, она все-таки заставила себя встать.

Комната выглядела пустой, как будто здесь долго никто не жил. Полина подумала, что сын целителя, скорее всего, тоже проходит Посвящение в Заречье, и, возможно, они даже знакомы. Она попыталась вспомнить, не говорил ли кто из ее друзей, чем занимаются их отцы, но вскоре поняла, что про целителя с таким именем ничего не помнила. При слове «целитель» в ее голове вообще возникал почему-то только Сева, как бы она ни упрямилась и старалась не думать о нем: если уж первым на ум при мысли о лекарях приходил даже не Густав Вениаминович, поди вспомни что-нибудь о родителях друзей!

Стены в комнате были оклеены темными обоями с витиеватыми узорами, а вся мебель сделана из светлого дерева. В углу возвышался шкаф, рядом с кроватью стоял письменный стол, заваленный книгами, стул и кресло. Под столом Полина увидела две большие сумки со своими вещами и решила развесить некоторую одежду в шкафу – как-никак ей предстояло прожить в этом доме несколько дней, так что она чувствовала себя вправе распоряжаться комнатой, как своей. Кресло тут же было передвинуто к окну, а багаж вытащен из-под стола на середину комнаты. Полина открыла гардероб. Внутри оказалось совершенно пусто, если не считать висевших на вешалке четырех мужских рубашек.

Покончив с разбором одежды, она взглянула на большие настенные часы, украшенные бронзовыми вензелями. Часы показывали час дня.

Рядом со входной дверью находилась другая дверь, поменьше, из такого же светлого дерева, что и мебель. Полина толкнула ее и очутилась в маленькой ванной комнате. Здесь тоже было холодно и пусто, только два больших махровых полотенца висели возле раковины и несколько полупустых пузырьков сиротливо ютились на полке.

Приняв ванну, Полина все еще чувствовала неприятную усталость во всем теле, как после долгой тяжелой болезни. Она опустилась на кровать, взяв со стола большую стопку книг. Первый том в толстой кожаной обложке был покрыт пылью. Полина перевернула несколько страниц и поняла, что книга посвящена целительству. Видимо, она принадлежала Даниилу Георгиевичу. Следующие две книжки представляли собой собрания сочинений какого-то совершенно незнакомого Полине автора с необычным именем Велезвезд. Уголки некоторых страниц в обеих книгах были загнуты, парочка абзацев обведена карандашом, но у Водяной колдуньи совсем не было сил и желания что-либо читать, поэтому она просто отложила рассказы Велезвезда в сторонку. Дальше лежал небольшой томик Бунина, и Полина несколько раз моргнула, чтобы убедиться, что фамилия русского классика ей не привиделась. «Темные аллеи» в московской школе она так и не успела пройти, но некоторые рассказы из этого сборника все же читала. Удивительно, кто же из жильцов этого дома интересовался потусторонней литературой?

Вдруг на глаза ей попалась небольшая фотография в деревянной рамке. Снимок лежал под сборником Бунина и поверх старой энциклопедии о самых сильных магах средневековья, словно нарочно спрятанный от посторонних глаз. С фотографии на Полину смотрела женщина с маленьким мальчиком на руках. У женщины были короткие темно-каштановые волосы, она улыбалась, прижимаясь щекой к малышу в вельветовых штанишках. Полина смотрела на этих людей, открыв рот от изумления. Она знала эту женщину! Она ее видела! Но никак не могла понять где! Полина продолжала вглядываться в знакомое лицо, перебирая в голове все варианты их возможной встречи. Глаза женщины оставались спокойными, бесстрастными, хотя она весело улыбалась, обнажая ровные белые зубы. Ребенок походил на свою мать, но тоже не вызвал у Полины никаких четких воспоминаний. В ее голове то и дело мелькали смутные образы, за которые никак не удавалось ухватиться и понять, кто эти люди. Она все смотрела и смотрела на снимок, не зная, сколько времени прошло с тех пор, как она его нашла. Вдруг бронзовые часы на стене скрипнули и возвестили человеческим голосом: