Наталья Косухина - ПТУ для гоблинов. Понтийский тактический университет

Наверное, так надо, особенно в свете последнего происшествия… Но даже сегодня я словно не существовала для Ревана.

По правую руку от преподавателей находился зал, полный высокопоставленных лиц и родственников. Все пришли посмотреть на пышное мероприятие и назначение новых гоблинов, сменяющих некоторых на командующих должностях.

На постамент награждения вышел император, необычайно бледный, с мрачным взглядом.

– Уважаемые господа, сегодня мы собрались здесь, чтобы вручить награды лучшим из лучших, чтобы вы увидели, как герои начнут свой путь и вступят на свою непростую стезю. – И, взяв в руки пергамент, который императору передал помощник, зачитал: – Дагар Идар.

Вперед вышел гоблин и, получив награду и назначение, вернулся к товарищам. Далее император продолжил зачитывать фамилии, и гоблины выходили, чтобы наконец получить то, к чему они так давно стремились, – признание заслуг и положение.

Вот вызвали Ревана, и я затаила дыхание.

– Поздравляю вас с окончанием университета, – торжественно произнес император. – Вы смените советника… на его должности.

– Служу империи.

И снова называют новое имя.

Наконец-то все закончилось, наконец путь, которым я решилась воспользоваться год назад, пройден и с какими результатами! Но что же делать теперь? Как жить дальше? Кто сможет ответить мне на эти вопросы?

Только один мой очень любимый гоблин, который стоит с непроницаемым лицом и совсем не смотрит в мою сторону.

Спустя час церемония завершилась и я, поболтав с семьей и знакомыми, вышла из зала, направившись к себе. Не было ни сил, ни желания быть на этом приеме. Настроение, несмотря на события, было из рук вон, а тут…

Прервав мои размышления, кто-то втянул меня внутрь неизвестной мне комнаты, и, присмотревшись, я узнала матушку Ревана в тусклом свете свечи.

– Пойдемте, – поманила меня женщина.

– Куда?

– Не задавайте глупых вопросов. Конечно, к Ревану.

– Зачем такая таинственность?

– Первое время за вами будут пристально наблюдать, и нужно, чтобы ваши отношения развивались постепенно.

– Оу…

Меня завели в потайной ход, и мы двинулись вперед по темному и затхлому проходу не шире метра.

– Мой сын уже сделал предложение?

– Да, – покраснела я.

– Прекрасно. И что ему ответили?

– Конечно, да.

– Вот и чудненько. Значит, все решено.

– Могу я спросить, почему вы изменили ко мне отношение?

Остановившись, жена канцлера, склонив голову набок, посмотрела на меня:

– Раньше я думала, что вы решили заполучить моего сына из-за его положения. Мало того что это принесло бы ему несчастье, гоблины трудно переносят брак без любви, но и могло сломать ему карьеру. Думаю, события последних дней – яркое тому подтверждение.

Я хмурилась, но пока молчала.

– Как только я поняла, что вы любите Доната, а он вас, да и печетесь о его благополучии, причин для серьезного недовольства не осталось. Значит, чтобы дети не наломали дров, им нужно помочь.

Ого… Что тут скажешь – неординарная женщина.

Видно, мы пришли, так как жена канцлера нажала на камень в стене и дверь отъехала. Меня вытолкнули в новую и незнакомую комнату.

А там, у окна, меня уже ждал Реван, и вот теперь в его глазах горел огонь – жаркий, страстный и обжигающий.

Медленно подойдя ко мне, он поднял руку и остановил ее в сантиметре от щеки, а потом, схватив в охапку, припал к губам жарким поцелуем.

От водоворота чувств и ощущений можно было бы потерять сознание. Мы целовались как сумасшедшие, сжимая друг друга в объятиях, сминая одежду и лаская, пока хватало воздуха.

– Я чуть с ума не сошел, когда принцесса представила обвинение, – оторвался от моих губ Донат. – Но когда ты сказала, что… Не знаю, как смог справиться с собой и не зацеловать тебя прямо там.

– А я переживала, что ты странно вел себя в последнее время.

– Это чтобы сдержаться.

И меня вновь жарко поцеловали.

Не знаю, сколько времени мы не могли вот так оторваться друг от друга – может, час, а может, весь вечер, – но у Ревана в кармане затрещало зеркальце, и он отступил.

– Пора.

– Что теперь мы будем делать?

– Я начну за тобой ухаживать. Незаметно пока, все более и более проявляя интерес. И примерно через полгода будет у нас свадьба.

– Так скоро? – увиделась я. – А заговорщики?

– Их ловить будем параллельно. Теперь, когда их планы известны и я вступил в должность, они проиграли. Наша очередь охотиться.

А я, лишь улыбнувшись, прижалась к губам своего гоблина.

Первые несколько дней мы были с Реваном параноиками: мало общались, мало виделись из-за конспирации. Я решила разобраться с ПТУ. Донат непреклонно сообщил, что я там больше работать не буду, и пришлось мне подавать прошение на увольнение и искать новую работу, пока Реван готовит ловушку для заговорщиков.

И в один из вечеров ко мне пришел канцлер, мрачный и раздраженный.

– На Нарциссу было совершено покушение гильдией убийц, и сейчас она в тяжелом положении. Мы должны позволить ей умереть?

– Вы спрашиваете об этом меня?

– Вы пострадали от нее действительно больше всех, и решать, как она умрет, вам, – порадовал меня он.

– Тогда подождите: возьму с собой одно зелье и отправлюсь к ней.

– Вылечите ее? – усмехнулся канцлер.

– Да. Очень хочу, чтобы она взошла на эшафот.

Мы медленно спускались по сырым грязным ступеням вниз, когда в нос ударил неприятный запах пота и крови.

– Что с ней случилось? – посмотрела я на Ревана-старшего.

– Не переживай, она здесь недавно, до этого ещё была драка заключенных. Нарциссу всего лишь слегка поранили ножом, но она потеряла очень много крови, пока сообщили мне и пришел тюремный врач.

Меня впустили в камеру к бывшей подруге, она лежала на вполне нормальной для тюрьмы и чистой постели. Голова была свешена набок.

– Зачем пришла? – прохрипела она.

Я лишь молча размотала рану и, осмотрев, попросила стражника подержать пленницу. Тот подчинился беспрекословно, и через пару минут я полила зельем рану.

Нарцисса вскрикнула, и ее выгнуло дугой, а я смотрела, как начинают подлечиваться края раны.

– Через пару дней она будет в порядке, – сообщила я канцлеру. – Ее бы почаще кормить.

Тот лишь кивнул, и мы двинулись в обратный путь. Около моей комнаты он передал мне ключ.

– Что это? – нахмурилась я.

– Ключ. От комнаты. Он будет ждать в восемь вечера.

Я покраснела, но ключ взяла, и канцлер невозмутимо направился прочь.

Комната Доната оказалась очень аскетичной. Шкаф, идеально заправленная постель, но широкая и добротная. Стол и стул, никаких дополнительных полок или предметов мебели. Тем не менее то тут, то там виделся отпечаток личности Доната. Его вещи, книги.