Джек Хорн - Источник

– Ну ты и наделала делов! – проворчала Хило, ковыляя ко мне по газону. Раскладной стул, который она всегда носила с собой, служил ей ходунками.

– Откуда тебе известно?

– Девонька, полицейский участок соседствует с погостом. А матушка пусть и старая, но пока не оглохла. А теперь выкладывай, что ты натворила.

– Когда ты ушла из порохового погреба, я столкнулась с каким-то стариком, – призналась я, радуясь возможности хоть кому-то выговориться.

Наверное, я была несправедлива, но у меня не получалось не обижаться на мать за ее молчание. Она знала, что нужна мне. Я прикоснулась к цепочке медальона и постаралась отбросить эту мысль.

– Бедняге стало дурно, – пробормотала я, сосредотачиваясь на деталях истории, которыми решила поделиться с Хило. – Он был дезориентирован. Вероятно, он страдал из-за старческого маразма или что-то в этом духе.

– М-м, – промычала Хило, приглашая меня продолжать.

– Я стала с ним общаться, пыталась понять, откуда он, – и вдруг он рухнул как подкошенный. Он не дышал. И пульс не прощупывался.

– А ты решила, что сможешь вернуть его к жизни с помощью слабенького удара магии?

Я кивнула.

– В результате ты прожгла старого хрена насквозь! – резюмировала Хило и разразилась тем своим пугающим хохотом, который вскоре стал похож на предсмертный хрип. Закашлявшись, она тяжело оперлась на стул и хрипло перевела дыхание. Я потянулась к ней, но она отшатнулась: – Не вздумай приходить на выручку Хило. Она знает, чем заканчивается твоя помощь и не готова предстать пред вратами рая!

Хило снова захохотала, но сумела справиться с собой, заметив, что у меня на глазах заблестели слезы.

– Брось! Перестань терзаться, девонька. Ты ничего плохого не сделала. Вовсе не о чем тебе жалеть. Твой старикан уже был мертвый – еще до того, как ты до него дотронулась.

Хило постаралась меня утешить, но у нее ничего не получилось.

– Почему ты так считаешь? Тебя там не было!

– У него билось сердце? Он дышал?

– Нет. Он посинел.

– Ага! Синий босяк – это мертвый босяк. – На губах Хило заиграла довольная улыбка, и она своими мозолистыми узловатыми пальцами стерла у меня со щек слезинки. – Большинство людей и не подумали бы остановиться и попробовать ему помочь. Ты добрая девочка и сделала для него все, что могла, – заключила она, одарив меня ехидным взглядом. – А вот Хило рассказала не все. Давай, девонька. Матушка тебя терпеливо слушает.

Она разложила стул и устроилась на нем. Иногда Хило казалась настоящим стихийным бедствием, но в последнее время я стала замечать, что она дряхлеет. Я устроилась у ее ног и положила голову ей на колени, а она принялась гладить меня по волосам. Не могу точно утверждать, когда именно это произошло, но за последние несколько недель я привязалась к старухе и чувствовала, что вольно или невольно она относится ко мне точно так же.

А тайна, груз которой ощутила на мне Хило, была правдой о моей матери. Мне отчаянно хотелось с кем-нибудь ею поделиться. Хило знала историю нашей семьи даже лучше ведьмовских семейств. Я не сомневалась, что старуха помогла бы мне разобраться во всех обстоятельствах, но не собиралась выдавать маму, по крайней мере пока. Она заставила меня пообещать, что я буду помалкивать, а запрет определенно распространялся и на Хило. Кроме того, я понимала, что Хило донельзя вымотана поисками моей сестры Мэйзи. Значит, пока я не разберусь в ситуации, я не могу рисковать и впутывать Хило в новую историю, которая, вполне вероятно, будет ей не по силам. В результате я поделилась с ней другим секретом:

– Когда старика обнаружила полиция, при нем нашли снимок Питера и его родителей. Оказывается, он – их давно потерянный двоюродный дед. Его звали Педер. Наверняка Питера назвали в честь него. Вроде как. Тирни даже были не в курсе, что он в городе.

Хило разразилась кудахчущим смехом.

– Девонька, если ты не врешь, то тебя ждет приятный сюрприз. – Я удивленно воззрилась на нее. – Тот потерянный дядюшка, которого ты поджарила? При нем нашли не только снимок.

– То есть?

– Полиция кое-что скрывает – а у старика под подкладкой пальто было припрятано целое состояние в драгоценных камнях и монетах. Если не окажется, что они краденые, то, сдается Хило, они достанутся твоей новой семейке, конечно, если правительство не решит оставить куш при себе. Тирни-то вообще ни о чем не догадываются. Ты ведь понимаешь, кто такие копы! Вечно выискивают какие-то мотивы и не понимают, что источник их проблем – добрая местная девочка.

Я попыталась возмущенно на нее посмотреть, но она ласково мне улыбнулась. А потом ее глаза устремились куда-то за мое плечо, и вся ее доброта превратилась в бетон.

– Две мои любимые леди! – раздался у меня за спиной мужской голос.

Я обернулась и обнаружила, что Такер Перри умудрился тихо к нам подойти. Хило мягко, но решительно меня отстранила.

– Лучше приложи к своим сладким речам причитающиеся мне денежки, Перри.

Произнося эти слова, Хило скрипнула зубами. Затем она поднялась со стула и поплелась к Такеру, ткнув указательным пальцем ему в грудь. В один миг она разозлилась: ведь ее застали в минуту нежности и увидели в неподобающем облике, а не в маске зловещей старухи с перекрестка дорог.

– Ты колдовала для него? – спросила я в ужасе.

– У его долларов цвет не хуже, чем у других, – бросила мне Хило через плечо.

– А у вас с матушкой давняя дружба, да?

Такер обогнул Хило и направился ко мне. Я попыталась встать – и он протянул мне руку. Я отказалась и поднялась самостоятельно. У меня сместился центр тяжести и двигаться стало чуть труднее, чем раньше. Но я не собиралась позволять мерзкому типу пятнать меня своим прикосновением.

Такер притворился, что ему все равно.

– А теперь и у нас двоих впереди – долгие и взаимовыгодные отношения, – пропел он.

Я ничего не ответила и смотрела на него бесстрастно, не собираясь ничем его обнадеживать.

– Благодаря твоему жениху, Мерси, – добавил Такер. – Конечно же, у нас появится много возможностей встречаться, – и он мне подмигнул. – А ты похорошела, Мерси. Мне нравятся твои формы.

Я уже собралась ему нагрубить, но он опять обратился к Хило. Достав набитый купюрами конверт, Такер протянул старухе подношение.

Хило резво выхватила у него конверт.

– С тобой приятно иметь дело, Перри. А теперь – проваливай отсюда!

Он широко улыбнулся нам обеим:

– Как всегда был рад увидеться, матушка.

Он удалился неспешной походкой и даже притормозил, чтобы рассмотреть одно из сохранившихся надгробий.

– Говорят, что на кладбище все занято, но я бы хотела найти свободное местечко для паршивца, – заявила Хило.

Более благостного выражения на ее лице я никогда не видела. Представляя себе смерть тех, кто ей досадил, она всегда демонстрировала свои лучшие качества.