Елена Звёздная - Настоящая черная ведьма

Кстати, о ведьмах — а где Люсинда?

Я встала и направилась было к окну, когда разъяренный Арвейн укоризненно произнес:

— Я вот тебе мебель привез, а ты?!

Искоса глянув на его бело-золотое одеяние, поинтересовалась:

— Надеюсь, не в своей излюбленной цветовой гамме?

Маг нервно сглотнул, сделал пасс рукой в сторону стоящей рядом с моей лавкой телеги, и все, что я увидела, — белое покрывало, накрывшее собственно мебель.

— Мастера привез, — хмуро заключил Арвейн.

Тут я пригляделась к площади и засекла тактическое уползание Люсинды. Ведьма именно ползла, пригибаясь и замирая, при всем при этом постоянно в сторону мэтра Октариона поглядывая. Хм…

— Дохрай, убери это, — потребовал разъяренный белый маг.

— Дохрай, белых выпусти, а этого больше не пускай, — приказала я.

После чего щелкнула пальцами — чашки и тарелки белых, радостно подпрыгивая по воздуху, умчались на кухню, где принялись бодро отмываться, я же вернулась за столик и взяла себе пирожок, старательно посыпанный лично для меня сахарной пудрой. Дохрай предупредительно кинул мостик для белых, и те, вежливо со мной попрощавшись, покинули обитель вражеской магии. Арвейн, что примечательно, пододвинувшись, чтобы пропустить своих подчиненных, вновь нарисовался в моем дверном проеме — местами обугленный, повсеместно злой, на лице основательно укоризненный.

— Кстати, — я прожевала откушенное, — ты действительно главный?

— Я уже сказал, что не собираюсь обсуждать данную тему, — мрачно произнес маг.

Безразлично пожав плечами, махнула двери, и та с громким хлопком закрылась перед самым носом мэтра Арвейна Октариона.

Господин священник, высунувшись из кухни, благоговейно поинтересовался, указав на разверзнувшуюся бездну:

— Ад?

— Ныне, присно и вовеки веков, — подтвердила я.

— Аминь, — сказал священник и вернулся ко мне за стол, допивать свой чай.

Арвейн долго не маячил перед дверью — терпение, видимо, не относилось к его добродетелям, и после расспроса своих подчиненных удалился. Святой отец также долго не задерживался и, допив чай, поспешил откланяться. Завернула ему с собой на дорожку пирожков и выдала еще пару пузырьков успокоительного зелья.

Проводив служителя церкви, я проверила уже поставленное вариться зелье привлекательности, после чего устроилась на пороге — вечер выдался теплый и приятный, и принялась писать письмо единственной любящей родственнице.

«Дорогая матушка, пишу тебе из…» — огляделась: город шумел, по площади бродили празднично одетые пары, где-то посреди площади устраивалось представление уличных актеров, владельцы чайных, закусочных и рестораций зычно зазывали клиентов, дети кругом носились с воздушными змеями.

«…пишу тебе из самой лесной глухой и непролазной чащи», — продолжила я.

— Госпожа ведьма, — ко мне подбежал малыш Гуннер из семейства Атторберг, — госпожа ведьма, хотите конфетку?

И не ожидая моего ответа, сунул шоколадную конфету в яркой обертке и убежал. Не удержавшись, щелкнула пальцами, посылая в его воздушного змея щепотку магии — сказочный зверь зарычал и метнулся догонять деток, те, радостно завизжав, бросились врассыпную.

«Скучно тут, — продолжила я строчить послание, — безлюдно и тоскливо, разве что… — взгляд мой заприметил господина мэра с заместителями, важно шествующего по площади с инспекционным видом, — медвежьи морды на ближайшие кусты малины повадились», — вывела кривым почерком.

В этот момент на великолепном белоснежном жеребце показалась прекрасная белая магиня в снежной пелерине и нежно-голубом сверкающем платье; стоит ли говорить, что все влюбленные парочки разом поспешили раствориться в улочках и переулках, дети молча умчались следом, да и зазывания клиентов прекратились в тот же миг. И тишина наступила такая напряженная…

«А спросить я вот что хотела, — продолжила выписывать на пергаменте, — донесла тут давеча, — взгляд на магиню, — сорока, что при определенных обстоятельствах у черных ведьм от белых магов белые же магини и рождаются. Не по регламенту это, матушка, вот и не верится мне, что возможно подобное. В остальном все беспросветно и скучно, книги магические от скуки почитываю, сплю много, питаюсь, как и положено, не мерзну, на ночь теплые носки надеваю, не болею. С искренним уважением и почитанием, твоя дочь».

Поставив замысловатую подпись, свернула письмо и щелкнула пальцами.

Ближайшая ворона примчалась на зов тотчас же, покорно съела печеньку, получила свиток, каркнула и умчалась уносить письмо моей дорогой матушке. И да — совесть меня за вранье вовсе не мучила, в конце концов, черная я или как. И в целом мамина мечта о том, что я до поступления в аспирантуру проживу в лесной глуши и абсолютной безопасности, меня лично вовсе не прельщала, как, впрочем, и аспирантура за крепкими, высокими и надежными стенами магистериума. Не мое это и не для меня. Лично у меня были гораздо более обширные и масштабные планы на эту жизнь, и я собиралась после появления дочери и, соответственно, наследницы, рискнуть и выдвинуть свою кандидатуру на пост одной из семи верховных ведьм. И дело не в том, что это было моей мечтой, а так, исключительно из вредности. Мы, черные ведьмы, все исключительно из вредности стремимся к посту верховной ведьмы, потому и участвуем столь активно в попытках сожжения нас, любимых. Просто на пост верховной можно претендовать лишь при следующих условиях — наличие дочери, семь ритуальных сожжений по регламенту, два призыва высшего демона, наличие мстительного хранителя и еще пара вещей по мелочи. У меня пока недоставало только дочери и еще шести сожжений, а с высшим демоном мы даже слегка подружились, так что факты его вызова он мне точно подтвердит.

Перед столом возник Дохрай с вопросительным видом.

— Да-да, три часа непрерывно помешивать, — подтвердила я.

Дух указал на себя когтистым пальцем и отрицательно покачал головой.

— Ты, а кто еще?! — возмутилась ведьма. — Я помешивать не буду, у меня от этих испарений вся кожа испортится.

Дохрай изобразил тяжелый вздох, но затем оживился и указал на Гардэма, который развалившись преспокойно спал у меня под столом, портя черной ведьме всю черную репутацию своим белым видом.

— А у него шерсть выпадет, — меланхолично поведала я.

Дух-хранитель, беззвучно выругавшись, махнул на меня рукой и улетел мешать зелье. Да, эксплуатирую самым бессовестным образом, но совесть — качество в наших кругах не уважаемое, так что…

В этот момент мое внимание привлек любопытный казус — белая магиня гордо и с самым возвышенным видом направила свою лошадь к самому господину мэру и его сопровождающим, вероятно, имея целью привлечь градоначальственное внимание. Цель была достигнута, и Бенхард Джонатан Вегард заинтересованно уставился на лошадь. Ничего не понимающая госпожа Анарайн в процессе подъезжания поправила и прическу, и браслеты, и даже декольте, для чего полурасстегнула пелерину, но мэр продолжал пристально смотреть исключительно на лошадь. Лошадь — на мэра. Магиня — на мэра, уверенно направляя к породистой мэрской морде крайне породистую лошадь… Все сопровождающие тоже внимательно смотрели на лошадь, что прямо свидетельствовало о том, что мужики в курсе моей мсти и отношения подкованнокопытных к мэру…