Саша Готти - Влада и война призраков

– Люди сегодня Хеллоуин празднуют, – возмущался в ответ Герка. – Вечеринки у них, клубы ночью будут, танцы. Они покупают костюмы вурдалаков, вампиров!

– Упырей, – подсказал Марик, который жевал картошку-фри, запихивая ее в пасть горстями.

– А мы, настоящие… – Герка сжал руки в кулаки и потряс ими в воздухе. – А мы должны смотреть на все это и завидовать! Хотя мы настоящая нечисть! У нас никаких боев, никакого бала не будет, а вместо этого посылают в зловоротне бумажки какие-то собирать! Я вампир, а меня – собирать бумажки, Линкимовна! Вместо боев!

– Герман, держите себя в руках, – Лина Кимовна натужно закашлялась, прижимая руку к горлу и срываясь на волчий рык. – Эти бумажки – диверсия магов, они раскиданы сегодня около всех заведений и зловоротен Москвы, их собрать совсем не просто. Берите пример с Муранова, который не возмущается… – Она огляделась по сторонам в поисках Гильса.

– Который гуляет сейчас с девочками по Москве и все остальное в гробу видал, – сказал Отто Йорг. – Ему все можно, он избранный…

Влада быстро встала из-за стола, собрав листки реферата, и вышла из столовой. Она запретила себе думать о Гильсе и теперь избегала любых разговоров про него.

И все-таки она успела услышать сказанное Йоргом, и теперь эти слова отравляли ее, как яд. Никто, вообще никто не подозревал, как ей именно сегодня тяжело живется на свете. Егор не поздравил ее с днем рождения, демонстративно проигнорировал, а может, просто забыл. Тановская не забыла, поэтому ехидно пожелала Владе избавиться от кругов под глазами, чтобы не быть похожей на сестру Горяева. Для полного комплекта оставалось только получить огромный букет цветов от Гильса Муранова, третий по счету, но сейчас Влада готова была сбежать на край света, только бы этого не произошло.

Быстрые шаги раздались за спиной, и Влада увидела Дрину Веснич и Юльку Красавину, которые бегом догнали ее и вцепились в рукава с двух сторон.

– Вла-адочка, – пропела Дрина, тряхнув косичками, – не кисни! С этими парнями одни неприятности. Я и так наблюдала с первого дня за твоим романом с Гильсом, уже зная, что все плохо закончится. Я ведь с ним вместе росла, в Пестроглазово, еще тогда думала – хорошо, что я в него не влюблена. Гильс просто отрава для девчонок, с ним лучше не связываться.

– Эт точно, – подтвердила Юлька. – Мой Ганц тоже не подарок, но чтобы бросить меня в начале года и на моих глазах с кем-то флиртовать?! Кстати, помани ты нашего Аца, так он со всех ног! Или чем тебе плох Бертилов?

– У него же ничего такого с Тановской, это она сама за ним бегает, – поддержала ее Дрина. – К тому же он умудряется крутить романы сейчас даже со старшекурсницами, Инга просто делает вид, что ничего не знает. Вот Егор реально из-за тебя переживает, это заметно.

– Это вы меня так подбадриваете, что ли? – Владе вдруг стало смешно. – Спасибо за лекцию о парнях…

– Ты не думай, мы не вроде Тановской, – перебила ее кикимора. – Мы хотели сказать, что восхищаемся тобой. Да-да! – заметив, что Влада удивилась, подтвердила Дрина. – Ты молодчина, просто пример для всех нас! В сентябре мы все видели, что с тобой произошло. Что с Егоркой рассорилась, про Муранова вообще молчу. Думали, ты из Универа уйдешь.

А ты наоборот! Да тебя хотят старостой Валькируса назначить!

Влада остановилась, но на лицах девчонок не было и намека на подвох или издевательство.

– Ты реально сильная, – закивала Юлька. – Другая бы давно скисла из-за Муранова, может, даже ушла из Универа. Другая, но не ты. А ты учишься лучше всех на факультете, всем улыбаешься, всем помогаешь. Даже обормоту Федьке пишешь рефераты, чтобы он закончил курс раз в восемь лет.

– Да ладно вам, – невпопад ответила Влада, смутившись от такой неожиданной поддержки.

В вестибюле царили уныние и обреченность: завхоз раздавал ребятам толстые резиновые перчатки и ведра, вампиры откровенно саботировали уборку листовок, собравшись около гардероба и шумно обсуждая несправедливость этого мира. Влада неудачно наткнулась на Егора, который бездельничал и слонялся с какой-то девчонкой с параллельного курса, насвистывая что-то под нос. Увидав Владу, он смерил ее взглядом, как-то криво ухмыльнулся и, не сказав ей ни слова, удалился на лестницу.

– На листовках есть светлая магия, ее немного. Они раскиданы и расклеены около зловоротни, текст не читать, надеть перчатки и собрать в ведро! Там они должны сами рассыпаться, только надо отойти, чтоб не зацепило… – командовал Фобос Карлович, выдавая студентам инвентарь.

– Аки злосветочи дерябнут, затмив очи! – комментировал Буян Бухтоярович, который зачем-то нацепил на голову кастрюлю и взобрался с ногами на свою табуретку. – Чую бедину восходящую, чую!!!

– А помолчать нельзя, чтобы у всех от вас в голове не звенело? – огрызался Фобос Карлович. – Если вы считаете, что тут небезопасно, то собирайтесь и уезжайте из Носферона! Вас никто не держит, тем более что толку никакого от вашей работы…

– Уезжа-ать? – язвительно захихикал охранный домовой. – Знамо твевойные коварнючие планы, проклятущий Ливченко! Уедучи я, а место мое твоевойный бездельник Денис захватит сиюмгновенно! Сам едь отседова, ирод!

– Да как же, чтобы ваш племянничек Эдик или кто-то из родни мое место завхоза занял, которое я его годами караулил, – проворчал Фобос Карлович. – Не дождетесь…

– Да внучок мой, Авдот, в стократ твоевойного Дениса обойтить сможет! – завопил Буян Бухтоярович. – Твой Денис пустобрехля и дармоедина на чужеродной шее, а мой Авдот важненский пост в Москве занимает!

– Ваш Эдуард такой же бездарный, как и вы сами, поспорю на ваше просиженное кресло!

– Тьфу на тебя, тьфу!!! – Бухтоярович яростно топнул ножкой, сжав кулачки. – Объявляю тебе домовую войнищу, проклятущий Ливченко!

Ругань домовых прервала процесс раздачи ведер и перчаток, и Влада сама взяла себе пару, выйдя из опустевшей проходной в зловоротню, а из нее и в подземный переход, по которому в обе стороны – и под землю, и на поверхность – спешили люди.

Под ногами идущих, на выложенных кафелем стенах перехода и вообще повсюду были расклеены и раскиданы листы бумаги, источающие почти незаметное свечение. Люди не замечали этого, наступая на них и не обращая внимания на то, что некоторые листки, изгибаясь, будто гусеницы, поползли прямо к ногам вышедшей в переход юной нечисти.

– Мерзость, – скривилась Дрина. – Вы видите, что на них написано: «Нечисть ждет то, что хуже смерти»! Кто первый рискнет взять это в руки?

Первым оказался разгоряченный Герка, который схватил один из листков, подползших к его ногам, и сунул его в ведро. Раздался глухой взрыв, и в ведре полыхнуло, а в переходе завоняло горелым железом.