Саша Готти - Влада и месть вампира

– Привет, Влада, – произнес Суморок с ударением на последнем слове. – Вот и встретились. Вижу, ты не рада. Кто будет рад такому, как я? Пропащий изгой, отдавший семейную нежить ради мести этим… – Он презрительно сплюнул в сторону Анжелы, и та отступила на шаг, разглядывая Армана с досадой. – Неожиданно, да? – Арман с издевкой развел руками, глядя на растерянную Цареву. – Ну вот так получилось. Ты хотела, чтобы я отдал сущей и сразу сдох. Я же сказал, что удары вашей светлой магией не убивают. Сил лишили – да, но за месяц я отлежался. Надо было добивать осиновым колом, а она струсила… – Арман вдруг странно и истерично расхохотался, а потом зашелся хриплым удушливым кашлем. – Никогда не думал, что начинающие светляки носят свою магию в баллончиках. Разве этим убьешь вампира? Зато хорошо прочищает мозги. Я за месяц многое передумал, всю жизнь… О себе, своей семье и о ней, – он кивнул на Владу.

– Очень пафосно, – скривила губы Анжела. – Подыхай уже, надоел…

Арман опять рассмеялся, покачиваясь. Это была безудержная бравада истощенного и обессиленного существа, но Гильс смотрел на него с одобрением и уважением.

– Я не собирался умереть от вашей дряни, которую вы таскаете в баллончиках или которой бьете нас из-за угла, – сказал Арман. – Это недостойно темного, тем более Суморока. Я и так поступил паршиво, когда отдал сущей. Просто, когда мамы не стало… – Арман судорожно вздохнул, проведя дрожащей рукой по лбу, и несколько секунд молчал. – Я очнулся только через неделю. Не мог отойти… Знаете, я ведь тогда действительно почти умер. Мне все объяснили про проклятую вампирологию и маму. Она жила, пока думала, что отец жив.

Арман пошатнулся, и Влада бросилась к нему, чтобы поддержать, но рука Гильса ее остановила, цепко ухватив за запястье.

– Она рассказывала мне об отце, каким он был, – каждое слово давалось Сумороку с трудом. – Да, он был не слишком хорошим отцом мне, бросил ее, – Арман тихо и горько засмеялся. – А я презирал и ненавидел свою сестру лишь за то, что мой отец совершил ошибку. Но ведь она не виновата!

– Он бредит, – скривилась Анжела. – Фу, ненавижу сумасшедших…

Арман даже не посмотрел на Цареву и не отреагировал на ее слова.

– Я сам ненавижу себя, – проронил он. – За глупость, за то, что у меня было мало времени, а я потратил его на злость. Сидел и строил планы мести сводной сестре, в тот день… А потом мама позвала меня и сказала, что сегодня умрет! Я узнал про обращенных вампиров и что ее ждет. Мир перевернулся, понимаете?

– Да заткнешься ты уже? – грубо оборвала его Анжела. – Ты мешаешь, иди и умирай себе, куда хочешь, но молча!

– Маги нашли меня в тот день, когда умерла мама, – Арман напрягся, повысив голос. – Я плохо соображал, что делаю, когда отдал этой… – Он кивнул на Анжелу. – Нашу семейную нежить. Думал, пусть она уничтожит проклятую девчонку за все… Попросил только, чтобы меня магией шибанули, чтобы умер. Но не получилось. И у меня был месяц, чтобы слабеть и думать о том, что я наделал!

Арман перевел дух, хрипло выдохнув и улыбнувшись Владе странной, почти дружеской улыбкой. Только смотрелась она ужасно на этом лице.

– Я пришел потому, что передумал. Не хочу сдохнуть подлецом, мстящим сестре за то, что у нас с ней общий отец. Я хочу погибнуть в бою… – Он нашарил мечущимся взглядом Владу и повторил: – В бою за нее. Знаю, что тут происходит. Пара сущей у меня в подчинении остала-а-алась…

– Все, ты мне надоел! Уберите его! – приказала Анжела, и нежить Сумороков нехотя, через силу, но двинулась к своему бывшему хозяину.

Арман снова засмеялся, надтреснуто и хрипло:

– А вот и нет, они никогда не смогут повернуться против меня, – он поцокал языком, погрозив Анжеле пальцем. – Вообще, когда я умру, заберу их с собой. Нечего им здесь делать, в руках магов, – он с трудом сглотнул и посмотрел на Гильса. – А ты бейся со мной, Муранов. Я вызываю тебя на последний бой. Ты знаешь домовое право и вампирские законы. Отказаться не имеешь права, так что… отложи свою добычу. Помнишь, как мы бились прошлой осенью? Вспоминай… Помнишь наш бой в Черном кратере?

Гильс колебался, разглядывая Армана.

– Дерись со мной, Муранов, – прохрипел Арман. – Дерись и оставь ее. Я вызываю тебя на бой!

– Причина боя?

Гильс спросил сухим голосом, без тени выражения.

– Причина… – Арман задумался, пошатнувшись, но устояв на ногах. – Я требую, чтобы ты не смел обращать мою сестру в вампира, потому что ее это убьет. Я требую, и ты обязан выполнить, если… проиграешь.

– Принято.

Это Гильс уже произнес с каким-то облегчением, отшвырнув от себя Владу. Приземлиться ей пришлось на злосчастную коленку, хотя она вовремя сообразила – Гильс швырнул бы ее на другой край Москвы, только бы подальше от себя.

– Черт! – Анжела была в ярости, топала ногами и размахивала мешком. – Эй, вы оба! Не то делаете, я запрещаю! Что за бой?! Какой еще бой?!

Арман с полуусмешкой повернулся к Анжеле и презрительно показал ей не слишком приличный жест, не удостоив взглядом.

– Тут писка много, – проронил он, зайдясь сухим кашлем. – Давай переместимся повыше?

– Ага, – уже совсем нормальным голосом согласился Гильс, задрав голову и разглядывая крышу своего дома. – Хорошая идея.

Как вампир взбирается по стене дома, Владе до сих пор не приходилось видеть. Зрелище оказалось впечатляющее: Гильс, будто стремительный паук, цепляясь за подоконники, почти взлетел на крышу за несколько секунд. Арману это далось с трудом, он карабкался гораздо медленнее, пару раз чуть не сорвался вниз, но поднялся следом за Мурановым. Тому пришлось протянуть Сумороку руку, помогая взобраться на крышу.

Анжела осталась внизу и бушевала, громко ругая идиотов-вампиров, проклиная Армана и размахивая своим мешком, в котором болтался неиспользованный осиновый кол.

– Давайте ее тоже туда, что вы застыли! – завопила она сущам, и Влада успела только вскрикнуть, как ее ноги оторвались от асфальта, а в ушах засвистел ветер. Миг – и она оказалась наверху, опутанная липкими черными руками, не дававшими ей пошевелиться. Влада отчаянно пыталась вырваться из тягучих пут, которые, как жевательная резинка, обмотали щиколотки, плечи и запястья. Если в переулке светили фонари, на крыше было совершенно темно, хоть глаз выколи. Анжела осталась внизу, и из переулка донесся яростный хлопок двери подъезда. Царева решила добираться на крышу по лестнице, брезгуя прикасаться к сущам.

Гильс и Арман стояли друг напротив друга, оценивая возможности противника и примериваясь для первого броска, рассчитывая план боя.

– Не очень честный бой, ты слаб, – в конце концов сказал Гильс. – Еле дополз до крыши, я видел. Я не могу согласиться на этот бой.