Диана Джонс - Волшебный витраж

– Ну, прочитали письма? – бодро спросила она.

– Нет, пришлось поехать в Лондон, – ответил Эндрю. – И… и были еще другие дела.

Эйдан осторожно покосился на лицо Эндрю и выскользнул за дверь, чувствуя, как мерцает на шее оберег, и сначала побегал по лугам с Рольфом, а потом двинулся на футбольное поле. Эндрю даже и не заметил, что Эйдан ушел.

– Вы не посоветуете, как мне поступить с мистером Брауном? – спросил он у Стейси. – Сначала он оттяпал половину моего леса, а теперь, по всей видимости, тянет колючую проволоку вдоль всей границы моей области попечения.

Стейси задумалась.

– Не знаю, – сказала она. – Не знаю, как поступают с такими людьми. Непонятные они. Но сегодня я разберу вторую коробку, а если успею, то и третью. Я уверена, мы обязательно найдем тот пергамент. Папа рассказал мне про субботние неприятности и до чего он испугался, когда ему показалось, будто он снова потерял ногу. Думает, если мы прочитаем этот договор, или как его там, то сообразим, что делать. И пожалуйста, выделите время на письма. Такого вы точно не ожидали.

И она упорхнула в каморку с коробками – за несколько минут до прибытия миссис Сток.

– Славная погодка, – возвестила миссис Сток, вручив Эндрю сегодняшнюю газету. – Если установится, в самый раз для фестиваля в субботу. Я отправила Шона дальше прибираться в сарае – правильно? Хорошо съездили в Лондон, да? Между прочим, не приветствую я эти Триксины фокусы, удумала тоже. По-моему, это просто свинство с ее стороны. Лучше бы, как в прошлом году, постояла со мной на распродаже поношенной одежды!

Оборвало ее лишь появление мистера Стока с коробкой крайне внушительных размеров, которой он толкнулся в дверь, чтобы привлечь внимание Эндрю. Эндрю тут же вскочил и бросился открывать. Теперь-то он понимал, что витраж еще драгоценнее, чем он считал. В тот день мистер Сток ни на кого в особенности не сердился, просто он отсортировал овощи, не соответствовавшие высоким стандартам фестиваля, а девать их ему было некуда. Когда он пронес коробку мимо Эндрю, тот заметил кучу исполинских кабачков, колоссальную картошку и гроздь помидоров, похожих на кожистые крикетные мячи. Эндрю предоставил разбираться с ними миссис Сток и удрал в кабинет.

Стейси положила рядом с компьютером несколько стопок писем – каждая была аккуратно помечена. «Финансы», – прочел Эндрю на первой стопке. «Вот уж не знал, что он играл на бирже!» На второй значилось «Письма от коллег-оккультистов, в основном технические вопросы». А на третьей стопке было написано: «Полвека жизни в письмах от бабушки Эйдана!» Эндрю отнес все в гостиную и устроился читать.

Миссис Сток, решившая сегодня еще разок передвинуть пианино, что бы там Эндрю ни говорил, была страшно раздосадована, когда застала его в гостиной. В отместку она распахнула стеклянные двери и заявила, обернувшись с порога:

– Староваты вы уже комиксы читать!

После чего двинулась в кабинет Эндрю, бормоча:

– Хотя бы вытру пыль с этого компотера!

И принялась сеять смерть и разрушение: складывать первые попавшиеся бумаги в аккуратные стопочки, сыпать брошюры в картонную коробку, которая очень кстати нашлась поблизости, и запихивать все книги, какие только смогла отыскать, в сервант, где Эндрю их никогда не найдет. А напоследок недрогнувшей рукой протерла компьютер.

Машина была отключена, но все равно протестующе урчала и попискивала.

– Я тут ни при чем! – провозгласила миссис Сток. – Як нему и не прикасалась. Дурацкая штуковина! Вечно в облаках витает!

Между тем Эндрю в гостиной с интересом обнаружил, что первое письмо от бабушки Эйдана к его деду и правда написано пятьдесят лет назад. Там говорилось:

Дорогой Джослин Брендон —

Возьму на себя смелость – наша семья совсем не дружная – мои родители рассорились с Вашими – а потом и со мной – я ведь стала певицей – но это не повод нам с Вами не дружить – я только что получила область попечения в Лондоне и мне было бы большим подспорьем – если бы Вы согласились консультировать меня время от времени – мне говорили – Вы лучший волшебник в стране – прекрасно пойму – если Вы не пожелаете знаться со мной – но надеюсь – все сложится иначе.

С надеждой

Ваша

Адела Кейн (урожденная Брендон)

Эндрю вслух расхохотался. Отчасти его насмешило представление Аделы о пунктуации, но на самом деле хохотал он от радостного удивления. По счастливой случайности он сказал Аркрайтам чистую правду – по крайней мере, соврал куда меньше, чем думал. Адела Кейн и правда приходилась ему дальней родственницей, а следовательно, и Эйдан тоже. А значит, Эйдан имел полное право приехать сюда и поселиться здесь, точно так Эндрю имел полное право поехать к Аркрайтам разузнавать о нем. «Замечательно!» – подумал он и обратился к следующему письму.

Старик Джослин, который тогда был вовсе не старик, а мужчина слегка за пятьдесят, судя по всему, отправил Аделе сердечный ответ. В следующих десяти ее письмах, написанных за несколько лет, были либо дружеские просьбы дать совет, либо благодарность за помощь. А в следующем письме Адела уже сама давала совет Джослину. «Если этот зверь – Ваш мистер Браун, – говорилось там, – и вправду из тех – кто не ведает железа – запишите дословно – что именно он говорит – такие обведут Вас вокруг пальца при первой возможности – ужасные люди – но они бывают очень беспечны – оставляют лазейки – и тогда можно и самому их обмануть» .

Еще два письма, а потом – грустная записка:

Мой дорогой Джослин —

Спасибо за доброе письмо с соболезнованиями по поводу смерти моего любимого Гарри Кейна – мне ужасно его не хватает – но я соберусь с силами – мне ведь надо растить мою дочурку Мелани —

Ваша

Адела

«Странно, – смущенно подумал Эндрю. – Будто без спроса лезешь кому-то в душу».

Он прочитал еще несколько писем. «Как Вы обходитесь с вуду? – я бы не стала вмешиваться – но у меня по улицам расхаживают их боги…» и «Не знаю – что она подмешивает в свои приворотные зелья – знаю только – что одна несчастная девушка покончила с собой» . А потом вдруг: «Прошу у Вас совета по личному делу – насколько я знаю – у Вас дочь и вы не очень ладите – как мне быть с Мелани? – ей уже пятнадцать – и на меня она вечно сердита – или посматривает свысока…»

Эндрю вздрогнул: он-то думал, эта история не имеет к нему никакого отношения! А ведь Адела писала о его матери! Судя по дате на письме, это было спустя много лет после того, как его мама прекратила всякое общение с Джослином. Эндрю так и не узнал, что послужило причиной окончательного разрыва. Тогда он был выше этого – честолюбивый трудяга, только-только закончивший университет и корпевший над диссертацией… Точно! Это, наверное, было примерно тогда, когда его вдруг ослепила мысль о подлинной природе истории, то самое откровение, что натолкнуло его на решение написать книгу, которую он вот сейчас и пытается писать… Ладно, надо читать письма дальше.